Я швырнула ненавистный корсет на пол, оставшись в нижнем платье, больше напоминающем ночную сорочку, и скорее по привычке проверила все двери — естественно, заперто. Вот и думай после этого, что я чей-то там деловой партнер в сомнительных махинациях, а не обычная пленница, для забавы схваченная.

Больше от скуки, нежели из-за интереса, подошла к книжному шкафу. Ну да, как и ожидалось — на всех корешках те же сумасшедшие змейки, что и на флакончиках в ванной, вместо привычной письменности.

Стоп.

Я вполне могла прочитать образцы уличной поэзии на стенах, хоть и не припомню, чтобы они были написаны в обычной буквенной системе. Надписи на флаконах — уже нет. А часть книг кто-то вынес. Уж не ту ли, что я смогла бы прочесть? И какого, собственно, черта я так сладко спала, я ж до этого бодрствовала от силы часа три?

Автоматически поглаживая пальцем корешок толстого темно-синего фолианта, отчего змейки ластились к коже, гипнотически извиваясь, я тихо кусала губы. Меня пытаются использовать, скрыв что-то очень-очень важное, иначе не пришлось бы усыплять «делового партнера» и таскать стопки книг из комнаты. А лорд Дагаллиан только начал мне нравиться…

Но откуда ему знать, что я могу прочесть, а что нет? Еще одна магическая штучка?

И лишь тогда до меня дошла очень простая и жестокая вещь — без знаний об этом мире и его волшебстве мной вообще может кто угодно вертеть, как захочет, а через меня — достать Эртрисс, крайне выгодно обернув любое дело в свою пользу. А как только я перестану приносить выгоду, меня можно легко утилизировать, как обычный бытовой отход, и не хватится никто.

И что мне подсказывает, что тут на полках уж точно нет какого-нибудь эквивалента букваря?

И думать не хочу, чем я могла вымыться!

Змейки ластились к пальцам и только что не мурлыкали, но читаться упорно отказывались, а за окном тем временем медленно темнело бесцветное небо. Свечей или выключателей в пределах видимости, естественно, не наблюдалось, и я постепенно зверела от бессилия и безделья; как выяснилось, информационный голод — вполне реальная и крайне неприятная штука.

Безумно хотелось домой, к привычному, хоть и жестокому, но родному миру, к знакомым людям, которые если и пытались сделать мне подножку, то хотя бы делали это вполне предсказуемым и изученным образом. Хелла пугала. Уже просто потому, что я ни черта не понимала в происходящем, а объяснять мне никто не собирался.

Надежда по-прежнему оставалась всего одна — добраться до местного царька и выяснить у него, как попасть домой, в обмен на информацию о его «преданных» вассалах. Но тут намечалось обязательное «но» — мне еще отсюда выбраться надо!

Как назло, моя комната располагалась на головокружительной высоте этажа этак двенадцатого, так что о связанных простынях и думать не приходилось, да и, кроме того, огромное окно вообще не открывалось, а судя по толщине стекол, разбить его можно разве что тараном с разбегу. Этот вариант отпадал сразу.

Что до дверей, то при одном взгляде на них я с небывалой душевной теплотой вспоминала металлические столбики кровати в особняке Эртрисс. Здесь ничего похожего не наблюдалось, а вышибать створку плечом — за кости боязно.

И почему я не волшебник? Взять бы да засветить в дверь файерболом, чтоб неповадно было…

Змейки вдруг замерли, уже никак не реагируя на поглаживание пальцем. Я насторожилась, сев на кровати, и в то же мгновение расслышала шаги в коридоре. Легкий перезвон — наверное, связка ключей, в которой постоянно прячется нужный экземпляр, — и, наконец, открывающийся замок.

Я к тому моменту уже дислоцировалась за кроватью, невесть зачем прижимая к груди книгу с затаившимися змейками. Не сказать, что у меня появился четкий план действий, но оставаться в этом гребаном замке я не собиралась.

Дверь, как выяснилось, открыл сам лорд Дагаллиан, на лице которого тотчас же отобразилось искреннее недоумение.

— Эльмира? — тихо окликнул он.

Змейки на книге, как мне показалось, ощерились и напружинились, будто перед схваткой. Отзываться я, понятное дело, не стала — тогда «богомол», осторожно оглядев комнату, шагнул внутрь и сразу же закрыл за собой дверь. На ключ.

Так, значит, мирно не получится…

— Эльмира! — уже требовательнее рявкнул Дагаллиан. — Хватит прятаться. Я знаю, что ты здесь, тебе некуда было уйти.

Надо же, какая наблюдательность.

Черт, как же у них эта магия проявляется-то? На что мне обращать внимание — на пассы руками, на фразы или вообще без разницы, ибо среагировать либо не успею, либо не пойму на что?

РрРр…

Лорд стал медленно обходить кровать, благо больше мне действительно было не за чем прятаться. Не дожидаясь, пока он наткнется на меня, некультурно усевшуюся на корточки, вжав голову в плечи, я поднялась на ноги и изобразила тот взгляд, которым распугивала нерадивых техничек в офисе.

Дагаллиан, впрочем, трястись и хвататься за швабру не стал, ибо и швабры-то не наблюдалось в пределах досягаемости. В первое мгновение он автоматически скопировал мой взгляд — и мои глаза! — но потом с усилием расслабился и мило улыбнулся.

— Что-то случилось? Тебе плохо было утром, прости, что я не зашел, — с виноватым видом проговорил он. — Но у меня накопилось столько дел… терпеть не могу бумажную работу! Не обижайся, пожалуйста…

Его уже никто и не слушал. С неожиданным хладнокровием, испугавшим меня саму, я хорошенько размахнулась книгой и врезала ему острым окованным уголком в висок. С первого раза выключить лорда не удалось, но удивился он изрядно — собственно, с такой же удивленной рожей и упал, когда я собрала силы для второго захода.

Штаны узковаты будут, с сожалением признала я. Да и вообще его одежда мне не пригодится.

Плевать, решила я и повернула бесчувственное тело поудобнее, чтобы достать ключ от двери, который Дагаллиан, к счастью, не успел прикрепить к основной связке. В конце концов, благородной леди Эртрисс вполне простительно эксцентричное поведение, а значит, и мне ничего не будет за прогулку в ночной рубашке по вечернему городу.

Сначала ключ уперся, ни в какую не желая поворачиваться; потом я догадалась не вставлять его слишком глубоко, и замок наконец удовлетворенно щелкнул, выпуская меня из ненавистной нежилой комнаты.

В обе стороны уходил темноватый коридор, украшенный разве что парой-тройкой рыцарских доспехов да стоптанной ковровой дорожкой. Каждые метров десять в стене красовались одинаковые закрытые двери — по всей видимости, за ними скрывались точно такие же комнаты, как и моя.

Смутно припомнив, в какой стороне лестница, по которой меня вела в столовую еще та девочка, я решительно прошествовала направо. Если кто попытается меня остановить, устрою такой скандал, что у всех местных прабабушек на небесах уши в трубочку свернутся.

И до лампочки мне, что там подумает дворцовая стража, когда я вломлюсь к Его Величеству и потребую вернуть меня домой. Я зла!

Замок, казалось, вымер. Если утром по дороге в столовую мне время от времени попадались выряженные в обязательную форму слуги и даже пара-тройка расфуфыренных то ли гостей, то ли домочадцев, то теперь мне не встретилось ни души. Я беспрепятственно нашла лестницу; очень, очень, безумно долго спускалась, тихо тупея от повторяющихся движений и так и не изменившегося вида однотонной ковровой дорожки, а след-в-след за мной, дыша в спину, ступала упрямая мысль, что я что-то пропустила, что-то крайне важное…

В огромном светло-сером холле, насквозь продумываемом зябким вечерним ветром, так же никого не было. Сквозняк хлопал дверью, яростно трепал полупрозрачные занавески гигантских окон, и, кроме его жалобных завываний да ударов крепкой дубовой створки о косяк, ниоткуда не доносилось ни звука.

И вот тогда мне стало страшно. Не потому, что я на другой планете, черт знает насколько далеко от дома, — а потому, что я могу ни с того ни с сего на этой самой планете остаться одна-одинешенька. Ну не мог же такой большой замок просто взять и опустеть?