На совещании Игорь уверенно сказал: будем «уходить на песчаники из Балаклавы», где может быть камбала.
Балаклава расстраивалась, блестели дорогостоящие яхты на фоне слегка несчастных прогулочных яликов, капитаны которых зазывали редких туристов.
Первый выход был испорчен дырявым компенсатором, который прогнил за пять месяцев лежания в сумке. Дайверы, экономьте деньги – промывайте снаряжение пресной водой и сушите его!!! Попав на два часа времени и 300 долларов, я обзавелся новым компенсатором редкого размера – три икса, который был похож на маленький парашют.
Скучающий капитан дядя Миша обзавелся кефалью, которая в изобилии зашла в бухту и попадала то на крючок рыбакам, то в желудки дельфинам, которые, не стесняясь, гоняли рыбу прямо между лодками. Дядя Миша в нашу удачу верил, но решил подстраховаться, чтобы голодные и усталые дайверы не остались без рыбы. Старый капитан был прозорлив…
Проверили снарягу, скрутили баллоны и погнали в море в поисках счастья. Как я сказал выше, мой инструктор отличался профессиональным подходом к работе, и первое погружение было в виде чек-дайва, чтобы я мог вспомнить все свои навыки и не растеряться в холодной воде в костюме-девятке, под грузами весом 23 килограмма. Да, это не Египет… «Упали» на дно красиво, медленно спустили воздух с компенсаторов и пошли с семи метров на глубину. Через некоторое время я почувствовал себя в воде уверенно и начал искать глазами заветную камбалу, однако дно было пустое, как биллиардный стол. Правда, минут через десять я увидел на дне жалкую пародию на камбалу – небольших скатов, в простонародье называемых котами. Решил взять хоть что-то, перехватил у инструктора небольшое ружье и начал щелкать медлительных скатов. Пару штук взял руками. Однако когда я снимал шестого или седьмого ската с гарпуна, он меня так ужалил хвостом через перчатку, что я даже слегка пискнул в воде от неожиданности и боли. Инструктор показал мне на острый хвост ската и жестами объяснил, что они ими жалят. На лодке Игорь посмотрел мою руку и сказал: хорошо, что это прекрасное морское водоплавающее не отломило кусок хвоста и не оставило его в моем теле. В такой ситуации и до хирурга недалеко.
Минут сорок сидели на лодке для выхода углекислого газа из организма. Я с интересом рассматривал отвесные скалы, которые были в выбоинах и больших трещинах. Это знаменитый российский флот пристреливал здесь свои пушки, чтобы потом гонять турок, аки провинившихся котов, по всему Черному морю.
Выждав необходимое время, снова скрутили баллоны. Решили уйти глубже; тридцать метров – пустота, нет ни свежих лежек, ни крабов, ни даже вездесущей в Черном море зеленухи. Немного «перегуляв» на дне, инструктор решил сделать декомпрессионную остановку, ну, я вылетел из воды, как шар, перекачав воздуха в компенсаторе при всплытии. За «экстремальное» всплытие был нещадно отруган и унижен инструктором прямо в воде.
Жарить привычную кефаль решили в бухте, так как в море болтало. Рыба была приготовлена на мангале и имела изумительный вкус и вид. Я пару раз укусил свои собственные пальцы, уплетая кефаль со скоростью голодного дельфина. Правда, дельфины это делали без местного коньяка «Коктебель», а у нас он был в изобилии… Пожаренные скаты после кефали показались на вкус как туалетная бумага и полетели в воду, на корм другим рыбам.
В принципе довольные, вернулись в Севастополь.
Второй день проходил по такому же плану, дядя Миша опять заказал у рыбаков кефаль… Страховка. Ушли на 40 метров, видимость хорошая, песок, а вот камбалы нет. Нет ничего, кроме редких рапанов. Да, Черное море живностью не балует. Инструктор, переживая за мое здоровье и возможное резкое всплытие с приличной глубины, взял большой буй, надул его на 25 метрах, сделал мне минусовую плавучесть, и я, как лох, висел на канате в ходе декомпрессионных остановок.
Два погружения – и опять ничего. Зато на берегу в ход пошла спасительница– красавица кефаль, которая скрашивала наши неудачи. Хотя мы работали на полную: пропахивали дно на сотни метров, меняли глубину, делая по два погружения. Камбала еще не подошла к берегу, хотя температура на дне была уже «ее» – 7 – 9 градусов. И вообще, Черное море, и без того небогатое живностью, «еще не проснулось».
Взяв день перерыва, решили поехать в сторону населенного пункта Кача и спуститься к морю по немецкому карьеру. Во время Великой Отечественной немцы захватили Качу и сделали там аэродром, а так как спуска к морю не было, они прорыли дорогу-карьер, чтобы между боевыми схватками полоскать свои тела в свежем море. Как всё немецкое, спуск был в хорошем состоянии.
Одеваться на берегу было несколько сложней, чем на катере, но вот, пыхтя и хрюкая, мы залезли в снарягу и не спеша пошли по дну. Дно было интересное – камень чередовался с «полянами» песка. Случилось чудо: выглянула пара крабов, которые попали к нам в сумку, появились окуньки и зеленуха. Я сверлил глазами дно: это последний шанс. Ушли метров на двенадцать, но – увы… Компьютер показывал, что в воде мы более сорока минут, на манометрах по 50 очков, и Игорь повернул меня к берегу… Не теряя надежды, я вглядывался в дно – и вот оно… На шести метрах лежала она – красавица, похожая на большую сковороду. Промазать было невозможно, ликуя, погребли к берегу. Всплыв, я слегка загрустил: нас унесло от машины метров на 500. Сначала долгая дорога к берегу на трубке. Трубку заливала волна, поэтому я лег на спину, смотрел в хмурое небо и «крутил педали» в ластах. Наконец-то берег, а впереди еще 500 метров, которые надо преодолеть в костюмах, с баллоном, грузами (23 килограмма), ластами и камбалой в руках. В дороге я вспомнил слова из песни «И за Кавказ, и за спецназ». Но добытая камбала придавала сил и радости.
Девятого мая, также будучи в Севастополе, мы с Игорем погружались на подводную лодку «Малютка» (кажется, Л-5), которая принимала участие в боевых действиях и затонула в 1945 году при транспортировке. Глубина и низкая температура делали воду «стеклянной», тем не менее видимость была рабочей и лодка лежала, как в музее. Компьютер показывал 43 метра, глубина манила к себе. Кажется, так действует излишний азот, который вводит тебя в состояние «глубинного алкоголика». Обойдя лодку два раза, я почувствовал, что излишки жира и пятимиллиметровый гидрик не спасают меня от холодных семь градусов, и я попросился наверх. Чуть не вылетев пробкой и получив за это по шее прямо в воде, я долго висел на декомпрессионной остановке.
Еще один выход в море мы сделали на минный заградитель «Дооб» (назван в честь мыса Дооб в Новороссийске). В 1942 году заградитель подорвался на мине, и погибло шесть русских моряков. Слава погибшим морякам…
Правда, местные сборщики подводного металла начали распиливать и растаскивать минный заградитель (чтоб их крабы закусали), но в целом корабль был еще цел, и я даже нашел несколько снарядов от 45-миллиметровой пушки и сфотографировался с ними.
Так как затонувших кораблей вокруг Севастополя очень много, я не сомневаюсь, что через год вернусь сюда, чтобы осуществить новые погружения.
Глава VI. Малага, город Тарифа, Испания
Когда у человека отпала необходимость в выживании и появились свободное время и лишняя энергия, он начал искать развлечений. Кто лез в горы, кто – в море, а кто побогаче – летел в космос. В наше время многие начали отрываться «на воде», используя доску и мастеря к ней то парус, то парашют.
Наблюдая за кайтерами во Вьетнаме, я думал, что надо обладать сверхспособностями, чтобы так мастерски управлять «морским парашютом» и доской, да еще выделывать различные трюки в воздухе, словно милая пташка-поганка Кларка, танцующая брачный танец в воде (этот грациозный танец, я уверен, каждый видел как минимум по ТВ).
В то время я и не предполагал, что меня увлечет кайтсерфинг, да и мои габариты не вписывались в стандарты данного вида спорта. К тому же я увлекался традиционной охотой, рыбалкой, подводной охотой, стрельбой из арбалета, дайвингом и горными лыжами.