— Так что видишь, — закончил он, — все это время я злился и переживал, желая того, что мне не надо иметь, потому что я не способен справиться с этим.

— Давай все спокойно обсудим, — предложила Марлетта, взяла новый карандаш и засунула его в волосы. — Ты прячешься в офисе всю неделю потому... потому, что какой-то ребенок расплакался?

Джош нахмурился, глядя на секретаршу. Майкл совсем не был каким-то ребенком. Он был ребенком Дэни.

— Я не прячусь, — автоматически возразил он. — Разве ты не слышала? Я все перепробовал, чтобы успокоить его. Он кричал почти целый час.

Смех Марлетты прокатился по комнате, как весенний речной поток.

— Уокер, ты убьешь меня, — заявила она, когда немного успокоилась. — Послушай, моя Лорин однажды кричала целую неделю. Умеешь кататься на велосипеде? — спросила она, внезапно сменив тему.

— Что ты...

— Просто ответь на вопрос, — приказала Марлетта.

Ему не надо было даже близко подпускать ее к книгам о технике перекрестного допроса.

— Велосипеды нельзя сравнивать с детьми, Марлетта. Управлять велосипедом — это приобретенное умение. А быть родителем — инстинкт. Он либо есть у тебя, либо его нет. — Джош запустил дрожащие пальцы в волосы. — А у меня нет. — Он услышал уныние в своем голосе, но ему было все равно. Надоело скрывать свои чувства. — Я не мог представить, что нужно Майклу, как его успокоить. — Какой же я болван, — произнес с отвращением Джош, качая головой и засовывая руки глубоко в карманы. — Все эти глупости, которые я говорил себе о том, как несправедливо, что меня лишили возможности быть отцом... а тем временем...

— Прекрати, Уокер, — перебила его Марлетта.

Эта женщина не уважала даже страдания!

— У меня пятеро детей, и здесь я настоящий специалист. И я заявляю тебе, что именно инстинкт вызывает в тебе желание заботиться о малыше. Конечно, он не подсказывает как, потому что все дети на разных стадиях разные. То, что годится для одного, может совершенно не подходить для другого. — Она, как учитель, потрясала перед ним пальцем. — Отцовству учатся на деле. Так почему бы тебе не пойти домой и не получить несколько уроков обращения с ребенком, по которому ты сходишь с ума? И с мамочкой, — добавила Марлетта, сверкнув белозубой улыбкой. — Ты ведь и по ней сходишь с ума, верно?

Джош почувствовал, как его лицо залилось краской.

— Я не...

Даже если бы он хотел, то не рискнул бы отдать свое сердце Дэни Колдуэлл. У мужчины, в конце концов, есть только еще один шанс... а она видела его в самом худшем виде. Несколько раз. Она сразу же отошьет его. Кроме того...

— Она вдова, — возразил он.

— Это значит, что ее муж умер, — заметила Марлетта. — Но не она. Конечно, она только с отчаяния может связаться с кем-то, вроде тебя...

Марлетта помолчала и стала смотреть на Джоша так пристально, что ему стало неловко и непонятно, почему ее улыбка стала такой довольной.

Как обычно, она недолго держала его в неведении.

— Короче, так, Уокер, в данном случае ты настоящий идиот. Но в основном ты хороший человек. Ты заслуживаешь немного счастья. Если Дэни подходит тебе, добивайся ее.

Джош потер рукой подбородок. Черт, он почувствовал утром запах вафель и снова забыл побриться. Бросился вниз как раз, когда Дэни снимала вафлю и клала ее на тарелку. Она даже приготовила малиновый сироп. Господи, как же было вкусно!

— И если она то, что тебе нужно, — продолжила секретарша, прерывая воспоминания Джоша, — не допусти, чтобы она исчезла из твоей жизни.

Ну, конечно. Ему никто не нужен, но... Заниматься с Дэни любовью в ближайшие сорок или пятьдесят лет и вырастить Майкла было куда привлекательнее, чем изо всех сил искать женщину, которая не волновала его, потому что у нее не было зеленых, как сосновый лес, глаз.

— Любви тоже учатся на деле, — добавила Марлетта. — Она с ухмылкой помахала перед ним карандашом. — Так что убирайся отсюда, ясно? Иди домой. Я не могу работать, пока ты здесь бездельничаешь.

У него в крови забурлило желание. Или беспокойство. Нет, его просто объял ужас. А что если он предложит ей брак, конечно только ради удобства, а Дэни отреагирует настолько отрицательно, что ускорит свой отъезд?

А что, если он сделает еще одну попытку стать отцом и оскандалится?

А что, если у него получится?

Что, если он тоже должен дать себе еще один шанс.

Он не был готов звонить невестке и сообщать ей, что ад покрылся льдом, но... Хорошо, допустим, он пойдет домой. Попробует еще раз заняться с Майклом. Прощупает настроение Дэни по поводу... соединения. Если сигналы будут положительными, он сможет надеяться в конечном итоге на будущее, от которого упрямо отказывался шесть лет.

Разве у него не может быть своего ребенка, семьи? Разве у него не может быть Дэни? Сердце гулко застучало.

— Черт возьми, Марлетта, — ответил он, глядя на нее. — Ты права. Я действительно босс. И я иду домой. — Чтобы дать себе еще один шанс.

К несчастью, телефон зазвонил прежде, чем он дошел до двери кабинета. Джош по глупости ответил на телефонный звонок, потом пошел домой, но не за тем, чтобы остаться. А за тем, чтобы упаковать вещи.

Дэни и Майкла не было. В записке на кухонном столе говорилось, что они отправились в парк.

В какой-то момент Джошу захотелось побежать за ними и сказать... что?

Ничего. По крайней мере, сейчас.

Проклятье, это он должен водить Майкла в парк! В зоосад. Да куда угодно! Мальчику нужен отец.

Так же, как мне нужен Майкл. Ха. Попробуй сказать об этом Дэни, она знает, каким замечательным папашей ты был для ее сына. И заслуживает мужчину, который бы всю жизнь любил ее одну. Готов попробовать?

Вместо этого Джош схватил одежду и туалетные принадлежности, нацарапал короткое послание Дэни и поехал в Кливленд.

Дэни глубоко вздохнула. После всего, что она перенесла: эмоциональное отдаление Джимми и его запои, его смерть, угрозы родственников мужа взять под опеку ребенка, она не станет рыдать, что Джош на неделю уехал из города.

Будет делать, что всегда. Пока Джош Уокер будет в отъезде, она займет себя делами.

Жилье и стол — таков был уговор, — напомнила она себе, укладывая Майкла в манеж на животик, потом еще раз помешала суп и поставила гладильную доску.

Наблюдая, как Майкл учится держать головку, она выгладила еще несколько рубашек, которые продолжала находить в разных углах дома.

Играешь в Золушку, ворчала она на себя. Претворяешь в жизнь свою детскую мечту о ребенке, доме и замечательном муже... и забываешь, что приближается полночь.

Даже если бы Джош увидел это и сыграл свою роль, строго напомнила она себе, он был всего лишь отсутствующим незнакомцем, а не принцем. А его умелые поцелуи были просто... порывом, а не обещанием.

Малыш сильно изогнулся и почти на две секунды поднял головку.

Как же Дэни хотелось, чтобы Джош был здесь и разделил с нею восторг по поводу достижения Майкла. Но его не было.

Она грустно улыбнулась. Мужчина, который, не дрогнув, готов был сразиться с Буббой, убежал из-за детских слез.

И из-за того, что она лезла в его прошлое.

Дэни разложила на гладильной доске воротник рубашки. После почти двух недель размышлений в одиночестве она пришла к выводу, что должна извиниться перед Джошом Уокером. Если он хотел таить обиду и не прощать, это было его правом. В конце концов, единственный человек, кому он делал больно, был он сам.

С другой стороны, омут неизвестности утянет не только ее, но и невинного младенца, если она влюбится в Джоша Уокера. Ей было трудно помнить об этом, когда он был рядом.

Когда Джош был рядом, она вообще ни о чем не помнила, кроме того, что она женщина с нормальными желаниями и потребностями.

И с ребенком, которому требуется все внимание матери.

Закончив утюжить воротник, Дэни накрахмалила и пропарила кокетку. Невольно вспомнила о широких плечах Джоша. А потом, гладя рукав, снова стала представлять себе его глаза, сексуальную улыбку.