— Ты скучаешь по Портленду?

— Нет. Пойдем? Тебе все еще нужно напоить меня, а затем делать неуместные сексуальные предложения, о которых мы оба пожалеем утром, — его глаза загораются, может даже слишком.

Я. В. Беде.

Он сексуальный, неотразимый и … осмотрительный.

***

Оливер

Не понимаю. Не имею ни малейшего понятия, что я делаю, почти преследуя молодую девушку, которой не нужна такая головная боль, как Оливер Конрад. Проблема в том, что я не могу остановиться. Вивьен такая простая, что вызывает во мне дикий интерес. Никогда не видел, чтобы она пудрила носик или поправляла помаду. Люди оглядываются на нее, потому что она по-настоящему сногсшибательная, но она не обращает внимания на все эти восхищенные взгляды. Когда она берет меня за руку, это ощущается так, будто я держу свою собственную.

Я не заслуживаю ничего, но все же жажду каждого ее слова, каждой улыбки, ее смеха… и сегодня вечером хочу ее прикосновений.

— Которая из машин твоя? — спрашиваю я когда мы подходим к ее дому.

— У меня нет машины. Я королева общественного транспорта. Он не наносит вред окружающей среде, а иногда это еще и развлечение, а самое главное — это дешево, — смеется она. — Может быть, когда я буду генеральным директором компании, которая сотрет с лица Земли «Амазон»[21], я приобрету какую-нибудь старую железяку, чтобы можно было покупать больше, чем один пакет продуктов в магазине.

— Стереть «Амазон» с лица Земли, да? Это могущественная честолюбивая мечта.

Она отпускает мою руку, чтобы открыть дверь.

— Может быть, но я смотрела интервью с Джеффом Безосом[22] и он признал, что, в конце концов, появится другая компания, которая будет лучше, чем «Амазон», просто потому что такова жизнь. Ничто не длится вечно и в какой-то момент происходит или появляется что-то лучше, — она бросает сумочку и ключи, когда мы заходим. — Так почему не я? Почему я не могу быть этим лучшим?

Я следую за ней на кухню, стараясь не заглядываться на ее ноги, которые просто бесконечны.

— Пиво или вино?

— Лучше воды.

Она смотрит на меня в изумлении.

— Воды? Точно? Как ты можешь захмелеть от воды? Как я должна буду делать неуместные сексуальные предложения?

— Ты опасна. Я думаю, лучше придержу свои шуточки при себе, — говорю я, подмигивая.

Она смеется.

— Да, потому что я сексуальная охотница. Если бы ты только знал, — Вивьен протягивает мне стакан воды и, как обычно, оставляет меня в недоумении относительно ее последнего комментария.

Раздается звонок.

— Присядь, пока я найду свой телефон.

Она выбрасывает странные вещи из своей сумочки, такие как пряжа, майка, два «Сникерса» и бутылку острого соуса, прежде чем находит свой телефон на дне.

— Что такое, Кай? — она закатывает глаза. — Нет, машина у Алекс… ну, возьми такси. Я думала, ты собираешься домой. Это, каким нужно быть тупым, чтобы пойти в бар одному? — она поворачивается ко мне спиной, понижая голос. — Нет, я занята. Нет, я не одна. Не свидание, просто компания. Ну, тогда езжай на метро, а машину заберешь утром, гаденыш.

Она бросает телефон обратно в сумочку и загружает ее снова своими необычными предметами первой необходимости.

— Прости, девушки моего друга нет в городе и, я уверена, она забрала с собой его мозг.

— Нужно позаимствовать тебе машину, чтобы ты забрала его?

— Черт, нет! Кай — пиявка. Он все время берет и берет и любит, когда его балуют. Он не сядет за руль пьяным, просто не хочет оставлять машину на ночь, а это чертовски плохо.

— Ты какая-то пылкая сегодня. Это, должно быть, из-за того соуса, что ты непонятно зачем носишь в сумочке.

Она усмехается и ее тело расслабляется, когда она садится на диван рядом со мной, подобрав под себя ноги.

— Я случайно взяла его в итальянском ресторане. Собиралась его вернуть.

— Ты не серьезно, — я хихикаю.

— Абсолютно серьезно. Существует разница между заимствованием и воровством. У меня есть моральные принципы, ты знаешь.

Я слушаю ее, о чем свидетельствует неудержимая улыбка на моем лице, и ловлю себя на том, что считаю светлые веснушки на ее переносице и скулах. Если соединить их в правильном порядке, раскроется ли секрет ее притягательной личности?

— Да, заимствование, воровство, моральные принципы. Понял.

Моя рука непроизвольно тянется к ее лицу. Я слышу, как она затаила дыхание, когда я провожу тыльной стороной по ее щеке.

— Не свидание, а?

Она качает головой.

— Мы не… ходим на свидания. Помнишь? — каждое слово произносит дрожащим шепотом.

Я киваю.

— Какое несчастье, потому что, если бы это было свидание, я бы поцеловал тебя… вот так.

Я — эгоистичное ничтожество. В какой-то момент за прошедшие несколько дней, я убедил себя, что должен попробовать ее губы. Глазами, полными страсти, она смотрит на мои губы, когда я наклоняюсь к ней. Я рассматриваю это как разрешение. Я провожу своими губами по ее, поднимая руку к ее лицу. Она тает в моих руках, когда я провожу языком между губ. Она открывает для меня рот и вся кровь из головы перетекает в мой член. Я чувствую медленную пульсацию, возникающую в рекордные сроки.

— Ммм… — стонет она, когда я поглощаю каждый дюйм ее рта.

Я смертельно хочу переместить руки с лица на шею, затем на ее грудь… грудь, которая, как я представляю, тяжелая с твердыми сосками. Просто ощущение ее сосков, которые превращаются в тугие бутоны от моих прикосновений, привело бы меня к освобождению. Прошло слишком много времени с тех пор, как я притрагивался к женщине, а Вивьен не похожа ни на кого из них.

Я отрываюсь от нее, как будто медленно срываю лейкопластырь. Ее глаза широко открыты, и она затаила дыхание. Мне нужно убираться отсюда к черту. Вход в опасную зону был нарушен и предупреждающие сирены звучат у меня в ушах.

Она высовывает язык, проводит ним по губам, как будто наслаждается моим вкусом на них.

— Какое несчастье, — она усмехается, а мой член продолжает натягивать мои джинсы и понимаю, что облегчения в ближайшее время не будет, когда вижу по глазам, какие у нее намерения. — Потому что, если бы это было свидание, и ты меня так поцеловал, я бы захотела заползти на тебя… вот так, — она становится на колени и садится верхом, располагая ноги по обе стороны от меня.

Ох, бл*дь!

Я кладу руки ей на бедра, когда она садится мне на колени. Эти сексуальные зеленые глаза закрываются, когда ее промежность касается выпуклости в моих штанах. Ее рот приоткрыт, и видно как грудь поднимается и опускается при каждом коротком и быстром вдохе.

— А затем я бы запустила руки тебе в волосы… вот так.

Ее пальцы путаются в моих волосах.

— И… о, боже… — она облизывает губы, и ее глаза закрываются на короткий момент. — … чувствуя твое упругое тело своим, я захотела бы большего, — она крепко сжимает мои волосы в руках и, потянув за них, снова притягивает мой рот к своему.

Я как зверь, запертый в клетке, готов вырваться и напасть на нее. Я собираю волю в кулак, чтобы не сорвать с нее одежду и не похоронить себя глубоко в ней.

Дерьмо! Дерьмо! Дерьмо!

Ее изголодавшийся язык поглаживает мой, в то время как таз повторяет его движения и трется о мой член. Что, бл*дь, она со мной делает? Голос разума у меня в голове начинает говорить. Он всегда так делает, но я называю его голосом разрушения, потому что он испортил столько приятных моментов.

Я отрываюсь от нее.

— Если бы это было свидание, я бы остался подольше, но… так как это не так, я …

— Потрогай меня, — она шепчет, тяжело дыша. — Покажи мне, как бы ты трогал меня, если бы это было свидание.

Она не дразнит или соблазняет; в ее словах — отчаянная мольба. Я наблюдаю за ней, и наше молчание говорит само за себя. Я провожу руками вдоль боков к ее груди. Тонкая ткань майки, так же как и бюстгальтера, не может скрыть возбужденно торчащих сосков.