Глава 7

В следующий день мы с Лексом собираемся на выход уже ближе к вечеру, но у нас впереди достаточно времени до отбоя. Собственно нам просто нужно посетить встречу сектантов и, будем надеяться, встретить там пропавшего со всех радаров Стоува. Не то, чтобы это очень вероятно, но хотя бы поговорить о нем там будет с кем.

Несмотря на простоту задачи, весь день меня мучает неуверенность и плохие предчувствия. Они начинают подтверждаться уже при выходе на платформу — Лексу приходит сообщение, он долго читает его, постепенно мрачнея.

— Я не могу пойти, — заключает друг сокрушенно.

— Это ничего, — киваю я.

— Не ходи туда одна, — просит Лекс.

— Это единственная наша ниточка.

— Мы можем найти их и позже.

Лексу приходится покинуть меня, но я упрямо продолжаю путь на нулевой, туда, где можно нелегально спуститься на подземные уровни. На самом деле с каждым шагом меня трясет все больше и больше, я уже сомневаюсь, что смогу не сорваться с каната. У меня нет уверенности и в том, получится ли вспомнить путь до тайного убежища сектантов. А уж при мысли о том, что мне придется выуживать информацию у совершенно незнакомых людей, меня вообще тошнит.

Тем не менее вскоре я обнаруживаю себя в очереди на тот самый канат. Сегодня тут прямо таки аншлаг. Все смотрят на меня с подозрением, но молча. Нежелание задерживать людей позади, подгоняет меня и, если и не прогоняет страхи, то помогает сдерживать их. Сцепив зубы, резко хватаюсь за канат и быстро спускаюсь вниз, не проявляя при этом должной осторожности, так что пару раз чуть не срываюсь в бездну. Оказавшись на первой подземной платформе, поскорее отхожу от края. Голова кружится так, что кажется могу свалиться на ровном месте. Поскорее проскальзываю в полутьму зала.

Оглядываясь вокруг, хоть убей, не могу вспомнить куда полагается идти дальше. Даже примерно. Народу здесь полным полно, на помосте даже происходит какое-то представление, но мне оно сейчас не интересно. Надеюсь найти того типа — сектанта с рисунком дерева на затылке — больше ничего о нем не помню. Молнией проносится мысль — а был ли вообще этот рисунок? Может мне просто привиделось под действием той таблетки? Как те бараньи головы и рога. Сегодня таких отличительных особенностей я ни у кого не наблюдаю, хотя каждый тут, конечно, вырядился кто во что горазд, так что полагаю…

Кто-то дотрагивается до моего плеча, оборачиваюсь и вижу того парня, что своим проворным языком буквально вогнал мне в горло ту волшебную таблеточку.

— Ну что, надумала? — спрашивает он весело.

— Что? — туплю я как всегда.

— Понравилось мое зелье? Хочешь еще?

Вообще-то хочу. Испытывая всю эту палитру страхов и тревог, только и мешающих делу, разве неплохо было бы от них разом избавиться? Хоть на пару часиков, чтобы быстренько сходить к сектантам и разузнать все что нужно. Есть конечно и побочное действие типа эйфории и галлюцинаций, маленько искажающих реальность, но в прошлый раз они не так уж сильно мне мешали. Зарплату опять-таки перечислили недавно.

Я киваю и иду за своим новоявленным дилером. Мы заходим в небольшую хорошо освещенную комнатушку, где он из тайника достает переносной минитерминал. Я запускаю туда свою карту и только после этого начинаю переживать, что такую транзакцию наверняка также можно отследить как и нелегальную поездку на лифте в подземелье. Однако на экранчике отображается неожиданная информация.

— Я покупаю музыкальные треки?

— Ага, чумовые просто, — лыбится дилер и дает мне маленький пакетик с тремя маленькими таблеточками. Они кстати похожи на те, что пытались подложить Кейт, а я стырила и спрятала в зале.

Проглатываю одну и выхожу в зал, жду чуда. В идеале того, что кто-то иной, смелый и уверенный в себе, вселится в мое тело и сделает всю работу. Новая сущность появиться не успевает, потому что еще один человек протискивается ко мне сквозь толпу почти сразу. Хотя его лицо у меня в памяти вроде как и не отпечаталось, я узнаю его без проблем. Даже имя каким-то образом тут же вылетает из меня:

— Лит! — с облегчением восклицаю я.

— Рад видеть тебя снова!

Я снова следую за ним по бесконечным коридорам и комнатам, и постепенно во мне начинает расти чувство, что идем мы совсем не туда. Сектанты сменили дислокацию?

— Лит, — зову я, когда мы начинаем быстро спускаться по обычной лестнице. Тот останавливается на мгновение и быстро проговаривает сквозь зубы:

— За нами хвост.

Тогда ясно. Мы бежим по ступенькам и пролетаем наверное уровней четыре. Лит светит под ноги фонарем, в остальном вокруг уже темнота, места не освоенные. Здесь довольно тихо, но из-за собственного дыхания и шагов, не могу определить спускается кто-то за нами или нет. Зато слышу громыхание приближающегося поезда.

— Надо прыгать! — предупреждает Лит всего за пару секунд до того, как темнота перед нами начинает движение. Он хватает меня за предплечье и вынуждает рывком выскочить в эту черноту. Мы валимся на что-то твердое и холодное, вместе с этой поверхностью мы едем, трясясь и подпрыгивая.

Приняв более удобное положение, Лит вынимает из кармана свой фонарик и медленно ведет лучом света по окружающему нас вагону. Это действительно такой же поезд как ходят наверху, только у него нет ни окон, ни дверей, ни крыши. В боках так много дыр, что пожалуй лучше говорить просто об остове вагона. И все же нам сильно повезло, что мы так удачно запрыгнули в него в полнейшей темноте.

По всему вагону разбросаны мешки и ящики, всякий мусор и хлам. Чуть тянет гнилью, но терпимо, ведь вагон хорошо продувается. Осветив что-то вдалеке, Лит осторожно встает на ноги и идет вперед, я, конечно, за ним. Стенка между вагонами стоит почти целая и там он находит вполне себе живой терминал устаревшей конструкции.

Хотя на экране ничего нет, Лит внимательно вглядывается в него. Я просто стою молча и жду непонятно чего. Однако постепенно проникаюсь важностью объекта и тоже начинаю всматриваться. Минут через пятнадцать наши старания неожиданно вознаграждаются. На экране на секунду появляется изображение. Лит как бы успокаивается и отходит в сторону.

До меня медленно доходит, что же это такое мы увидели тут. Рискну предположить, что кто-то все же преследовал нас и даже запрыгнул в поезд, но на несколько вагонов дальше. Проверяя, скажем, мимо какого сектора мы проезжаем, он ненадолго включил свой фонарь, и мы увидели его по внутренней связи. Почему на экране появилось изображение именно из нужного вагона и почему оно появилось вообще, я не смею даже догадываться.

Между тем старый развороченный поезд все продолжает свой путь сквозь тьму, прерываемую только пятнами тусклого непонятного света, которые, кажется и сами не стоят на месте. Скорость нашего передвижения не слишком большая, но и остановок поезд не делает. Из-за надрывного скрежета и резких толчков иногда кажется, что он вот-вот сойдет с рельсов, но, похоже, такое его бессмысленное путешествие продолжается уже долгие годы. По кругу, по кругу. Лит сидит неподвижно где-то рядом со мной, фонарь он больше не включает, и терминал на стене больше не подает признаков жизни. Наш преследователь вряд ли пытается добраться до нас. Мы все замерли в ожидании чего-то.

Я окончательно теряю счет времени, но в любом случае к началу мероприятия сектантов возле их волшебного дерева мы уже опоздали. Хоть бы успеть к концу. Если Лит вообще сегодня меня туда поведет.

Кроме пронизывающего ветра, который почему-то не слишком меня беспокоит, наша поездка проходит вполне неплохо. Однако стоит мне только подумать об этом, по остаткам корпуса поезда начинает барабанить что-то настырное. Через пару минут этот странный звук уже раздается с нескольких сторон. Первое, что приходит в голову — это моя сегодняшняя порция галлюцинаций после принятой таблетки, но Лит явно также слышит его и поспешно начинает чем-то шуршать, затем я слышу, как открывается крышка, и шипение. Похоже на то, что он распыляет на нас и вокруг что-то с резким цветочным запахом, типа освежителя воздуха. Хоть ветер и милостиво уносит большую часть этого великолепия, дышать все равно противно. Нашим неожиданным гостям эта вонь тоже удовольствия не доставляет, и с недовольными возгласами они спрыгивают обратно в тоннель. Возгласы вполне могут быть человеческими, хотя в их сердитой перекличке не распознаю каких-либо слов, разве что их язык состоит из одних гласных.