Убью тебя! — шипит он гневно. Сжав руки в кулаки, он делает неверный шаг по направлению к Лексу, и я, испугавшись, что все начнется сначала, и уж на этот раз надзирающий офицер не будет столь лоялен, пихаю его в плечо концом швабры. Наубивался уже! — пищу я, как самая настоящая жалкая мышь, зато бешеная и тем опасная. — Мало тебе неприятностей?

Мин отступает, и злобно молчит на нас секунд пять, собираясь с мыслями.

Я вам всем это еще припомню! — выплевывает он и выбегает за дверь. Эй, это между нами, девчонок не вмешивай! — восклицает Лекс ему в спину, но Мин на это никак не реагирует.

— Вот, тьма! — Лекс дико расстроен, хотя Ристика и бросается его обнимать.

В день перед выходным я стараюсь сделать как можно больше. Мы не обсуждали с Лексом наши дальнейшие шаги, но хочу быть готовой к активным действиям. Таким образом, встаю с побудкой, забиваю на завтрак и фактически за пол дня разделываюсь почти со всеми хлопотами.

Не знаю, что мне там дали за таблетки, но отсутствующий в спине кусочек плоти меня больше болями не мучает. Что-таки меня бесит так это носки, а именно каждодневное раскладывание их по бесчисленным стопочкам. Они мне уже снятся. Танго белого носка — наиболее часто посещающий меня ночной кошмар. Сначала носки чинно благородно танцуют по прачечной, самостоятельно разбившись на пары, но потом — хлоп — и происходит моментальная смена партнеров, без какой-либо явной закономерности. Они перемешиваются, склеиваются или с противным хихиканьем вылетают в вентиляцию или ныряют в сток. Это уже не говоря о дырках на пятках и носках, которыми они пытаются кусаться словно жуткими беззубыми ртами.

В реальности я собираю этих уставших от жизни, списанных в запас драных товарищей в отдельную корзинку, собираясь позже набить ими мешок и превратить его в носочного монстра, который уже ответит разом за всех.

Когда после обеда изможденная Кейт заходит ко мне в каморку, я как раз занимаюсь этим неприятным делом, сидя на полу и раскладывая носки по парам. Потап сидит на краю коробки с зимними ботинками и молча наблюдает, чтобы я не ошиблась.

— Зря я выбрала эту тупую гильдию! — подруга со стоном, в который вложила всю мощь своего экзистенциального кризиса, падает на матрас. — Они долбанутые! Больные на всю голову, причем каждый, — она дополняет слова резкими жестами. Ей явно пригодилось бы пнуть моего носочного монстра, но он еще не готов.

— Опять Кейн с Редженсом достают?

— Достают, но к ним я уже привыкла, — отрывисто и злобно проговаривает Кейт. — Это просто чудовищно, — сменив гнев на усталое отчаяние, она зарывается лицом в скомканное одеяло, и, судя по звукам, она в него немного плачет. Так, это уже серьезно.

— Мин против тебя курсантов настраивает? — делаю еще одну попытку догадаться.

— Да не знаю, — Кейт все-таки поднимается и переходит в сидячее положение. Выглядит она забитой и потерянной, и такое состояние крайне далеко от ее обычного. — Нас сегодня возили в центр исполнения наказаний, — убитым голосом начинает рассказывать она. — Показывали, что делают с людьми, совершившими преступления. Я не знаю, как можно там работать, — она качает головой, отгоняя назойливые воспоминания. — Пытки, крики, все эти озлобленные ужасные существа в обличие людей, получающие истинный кайф от мучений других. Даже не пытайся себе представить! Ты бы не выдержала такого зрелища. Хруст ломающихся костей! — Кейт зажимает себе уши, словно слышит его сейчас.

Да уж, ничего такого я себе представлять не хочу. Мне вида тех обглоданных трупов хватит на всю жизнь. К тому же то сделали монстры, а тут люди — вдвойне страшно.

— Потом нас привели в зал, где были выставлено все их… оборудование для истязаний, — продолжает Кейт, — и нам предложили попробовать все это на себе! Ну ни хрена себе, да? Совсем ума лишились! А эти придурки… ну сначала-то все смущенно хихикали, примеряли кандалы и так далее, но потом все больше стали входить в раж и началось такое, — Кейт всхлипнула и поспешно стерла со щеки потекшую слезу. — Старшие офицеры демонстративно вышли, а младшие сами чокнутые, ты же знаешь! Если б не Кирилл, без увечий не обошлось бы. И что за обучение такое?! Тьма их всех побери… И самое жуткое, ведь нормальные люди с виду, разговариваешь с ними, ешь за одним столом, а сегодня в них словно демоны вселились!

— Жутко, — соглашаюсь я. Действительно хорошо, что я ничего из этого не видела, и Кейт не дает мне конкретного описания их поступков. В противном случае не знаю, как я могла бы на них смотреть и уж тем более дальше обслуживать.

— Я бы не смогла там работать. Делать такое с другими людьми, — с отвращением признает Кейт, — меня тошнит от всего этого!

— Ну тебе ведь не придется, да?

— Нам все время твердят, что наша конкретная стезя будет зависеть от набранных за время обучения баллов. А я набираю их с большим трудом, мне тут тяжелее всех, ты знаешь почему, — сердито отвечает Кейт. — К тому же сегодня все видели мою реакцию… — она глубоко вдыхает и выдыхает, пытаясь успокоиться. — Если я окажусь на этом поприще, высоко мне никогда не продвинуться. Закончу свои дни в общежитии, — куксится подруга, — да еще среди этих мразей полоумных и постоянных насмешек.

— Еще ничего не решено. Ты пока и сама прекрасно справляешься, а потом, глядишь, и Лекс уговорит офицершу выдать бывшую кличку Кейна.

— И думаешь эти двое выполнят свое обещание? Они уж найдут, как повернуть все против меня.

Какое-то время мы сидим, размышляя, что еще, кроме усердной учебы, Кейт может противопоставить намерениям своих недоброжелателей, но ничего разумного на ум не приходит. Тем не менее подруга не спешит возвращаться к остальным. Лекс, на авантюры которого все еще остаются некоторые надежды, заходит к нам чуть позже. Вид у него злой и помятый.

— Ты тоже здесь, — говорит он, увидев Кейт, и переводит мрачный взгляд на меня, — замечательно, комнатка полная скорби.

В принципе, правильное замечание. Мы все трое в подавленном настроении и жалкий видок друг друга радости не добавляет. Даже Потап нос повесил, опасно зависнув на краю коробки.

— А с тобой что? — интересуется Кейт с усталым вздохом.

— Со мной-то как раз ничего, — сердито отвечает Лекс, аккуратно растягиваясь все на том же матрасе. — Это у твоих товарищей по играм окончательно крышка съехала.

Устроившись-таки поудобней он рассказывает, чем на этот раз отличились некоторые известные нам курсанты по возвращении с экскурсии на «фабрику боли». Это Кейт сначала ревела в туалете, а потом пришла за моральной поддержкой сюда, а вот Мин с сокурсниками воспылали энтузиазмом и все это время искали себе приключений. А точнее говоря, беспомощную жертву, о которую можно было бы безнаказанно почесать кулаки. Перемежая слова истовой бранью, Лекс описывает сцену, разыгравшуюся в итоге неподалеку от учебки. Возвращаясь с посылкой для главнюка, он увидел, что аж четверо курсантов докопались до одного пожилого алкоголика с нулевого, который забрался повыше и попрошайничал. Они, поколачивая его ногами и выданными недавно хлыстами, заставили его встать на колени и повторять за ними всякие оскорбляющие его гадости. Лекс же как-то пытаться объяснить им, в чем они не правы, не стал, с ходу зарядив ближайшему курсанту в ухо, а выхваченный прямо из рук Мина казенный хлыст зашвырнув в бак с водой.

Курсанты бой не приняли, что, собственно, больше всего и злит нашего друга в данной ситуации. Накинувшись на него всем скопом, что по всей видимости было оговорено заранее, они скрутили его, а уж потом, пока трое удерживали его, Мин оттянулся наконец, избивая Лекса хлыстом одного из своих товарищей.

— Одно радует, — в конце речи голова нашего общего друга оказывается у Кейт на коленях, — этот надменный червяк начисто забыл о своей потонувшей палочке. А даже, когда вспомнит, то он все равно не сможет достать ее из воды, потому что благодаря своему говнистому характеру будет все время всплывать!

— Хорошо, только он не червяк, а личинка, — поправляет Кейт, поглаживая его по волосам. — Опарыш — это же личинка.

— Верно, он замершая в развитии личинка человека! Молодец, что поправила.