Глава 12

Когда Лекс появляется в прачечной на следующий день, я как раз заканчиваю озадачивать новой порцией работы все стиральные машины в комнате.

— Никто не знает, кто разукрасил Мина, — жалуется друг с порога. — И еще он почему-то со мной не разговаривает. Вообще ни слова. Ни на что не ведется.

— Тебе стоит перестать его подначивать, — пытаюсь предупредить.

— Да я не подначиваю, общаюсь просто, — пожимает плечами Лекс и пытается пристроить уведенное из столовой яблоко в лапах Потапа.

— Кирилл наехал на Кейна, а Кейн наехал на Мина. И все из-за ваших драк, — капельку привираю я. Это даже не ложь, я просто опускаю некоторые незначительные детали, на которые Лекс может отреагировать слишком бурно.

— И как нам теперь развлекаться?

— Например, можно продолжить разбираться с пропажей Стоува, — предлагаю сразу же. Потап просто покрепче обхватывает доверенный ему фрукт. — Мне вчера не удалось повстречать сектантов, а ты информацией так и не поделился.

— А нечем делиться было, — разочаровывает меня Лекс. — Говорят, есть на нулевом человечки, скупающие всякую незаконно добытую в подземельях ерунду, но к ним так просто на кривой козе не подъедешь. Надо, чтобы кто-то за нас поручился, а таких знакомств у нас пока не водится.

Честно говоря, я немного удивлена, что у Лекса нет нужных знакомств и он опрометью не бежит их заводить, не смотря на всевозможные преграды и возможное отсутствие у них желания заводиться.

— А как же библиотекарь? — вспоминаю я. — Каким-то образом он достал для дочери двух монстриков подземелий, может через как раз нужные нам третьи лица.

— Почти уверен, он пошлет нас куда подальше. Особенно, если догадался, кто устроил разгром в его владениях.

— Давай, все же навестим его, — неожиданно смело предлагаю я.

В библиотеке шестидесятого уровня в это время дня оказывается довольно людно. Отца Фелис мы находим в одном из больших залов. Он стоит у парапета второго яруса в не самой популярной секции и разговаривает с двумя рядовыми стражей. Один из них делает пометки в планшете и оба они увлечены разговором. Сам Фергюс замечает наш приход почти сразу и коротко кивает в знак приветствия. По его лицу сложно понять, какие чувства у него вызвал наш приход.

Пока ожидаем, чтобы не бродить без дела и не привлекать внимания, мы присаживаемся за один из немногих свободных столов, и я кладу между нами первый попавшийся увесистый том. «Почвообразование и почвенная структура» — очень занимательно, хотя и не очень для Муравейника актуально. Чтобы не нервничать утыкаюсь в текст, случайным образом выбрав статью про гранулометрический состав почвы. Успеваю узнать о размерах пылеватых, глинистых и песчаных частиц, когда Лекс толкает меня локтем.

Стражи уходят. Фергюс спускается к нам и не дожидаясь, пока мы обратимся к нему и скажем за чем пришли, сразу приглашает к себе в кабинет. Закрыв за нами дверь, он садится за свой стол. Я присаживаюсь напротив, Лекс сразу же прилипает к шкафу с выставленными за стеклом образцами минералов. Беспокоюсь, что разговор придется начать мне, но Фергюс меня опережает:

— До вас дошли сведения о тех выводах, что сделали стражи касательно смерти Стоува?

— Нет, — Лекс поворачивается к нему. — А перед вами они отчитались?

— Не то чтобы отчитались, но в силу обширности моих интересов, стражи часто приходят ко мне за различными консультациями. Так что я счел возможным поинтересоваться ходом расследования, все-таки он занимал важное место в сердце моей дочери. — Фергюс глубоко вздыхает, глядя на фотографию на столе. Я тоже обращаю на нее внимание. С того места, на котором сижу, я вижу ее под углом. — Они установили, что Стоув покончил с собой, спрыгнув в бездну в одном из белых секторов.

— Но с какой стати, у него была цель в жизни, свои мечты, — говорю я, пока Лекс ходит вдоль стены, всматриваясь в образцы. Фергюс несколько секунд наблюдает за ним, потом резко встает.

— Сейчас я вам кое-что покажу. Стражам я этого конечно не говорил, но для них это лишняя информация. Они уже закрыли дело. — Фергюс выходит из-за стола и подходит к стеллажам с книгами. А я быстренько наклоняюсь, всматриваясь в фотографию. Не нравится она мне. По-моему, это другая фотография — не та, что стояла тут в наше прошлое посещение. — Вот оно. — Вернувшись к столу, Фергюс кладет на него уже раскрытую на закладке книгу.

Лекс садится рядом со мной, едва заметно дергая головой в сторону. Ясно, золотого сердца в коллекции библиотекаря нет. Тянусь к книге и читаю строки, на которые указывает Фергюс.

— Яд стофана — рукокрылого обитателя подземелий, — озвучиваю я для Лекса.

— Он вызывает кратковременный, но очень яркий эпизод депрессивного состояния, — поясняет библиотекарь. — Оно быстро нарастает и суицидальным мыслям практически невозможно противостоять.

— О! — вырывается у Лекса.

— Увы, — горько качает головой Фергюс. — Установлено, что прямо перед смертью Стоув послал Фелис сообщение, как теперь можно догадаться, прощальное. Но она не успела на него ответить. По несчастливому совпадению, у нее разрядился телефон и она даже не заметила, хотя обычно часто проверяет его. Но именно в этот день так получилось. Однако, я не думаю, что даже если бы она вовремя получила это сообщение, то смогла бы понять что происходит и как-то повлиять на решение Стоува. Яд стофана очень сильный, он затуманивает разум и взывать к нему практически бесполезно. Обычно жертву укуса, и то только если рядом с ней оказываются достаточно опытные и понимающие люди, просто механически удерживают от опрометчивых решений. Связывают или просто держат за руки, за ноги в течении нескольких часов. Больше ничего не помогает.

— То есть вы полагаете, Стоув налетел на этого стофана, пока прогуливался по подземельям? — скептически спрашивает Лекс.

— Скорее наоборот, стофан налетел на Стоува, — поправляет Фергюс, — но в принципе да. Поэтому я не стал рассказывать свою версию стражам. Полагаю, он шел по подземным уровням со слишком ярким фонарем, и случайно свет упал на какой-нибудь укромный угол, в котором спал стофан. Я предупреждал его о необходимых мерах предосторожности, но не думаю, что он понял всю серьезность моих увещеваний. Таков был Стоув, что ж поделать. Свою голову не приставишь.

Я вижу, что Лексу эта версия не слишком нравится, и все же она неплохая. Теперь уговорить библиотекаря свести нас с контрабандистами будет еще сложнее. Мы с ним переглядываемся.

— И все же мы хотим еще кое-что проверить, — начинает Лекс уверено. — Не знаете, к кому можно обратиться по поводу нелегальщины, поднятой из подземелий? Посредник по продаже?

Не то чтобы у библиотекаря челюсть от такой наглости отваливается, но рот слегка возмущенно приоткрывается. Мы сразу понимаем, что ловить нам тут нечего, еще до того как Фергюс начинает высказывать свое мнение по этому вопросу. Я еле удерживаюсь от того, чтобы сразу встать и откланяться, но раз уж спросили, надо вежливо выслушать ответ.

— Я ни в коем случае не помогу вам связаться с этими людьми, — отчеканивает библиотекарь. Мы порываемся уйти, но он еще не закончил. — Мне и так придется провести остаток жизни в осознании того, что именно своей помощью Стоуву я разрушил ему жизнь, а возможно и жизнь моей дочери! — эмоционально произносит он. — Полагая, что он уже достаточно взрослый, чтобы самому принимать решения, я фактически подтолкнул его незрелый разум на путь саморазрушения!

Пока библиотекарь в разных вариациях обвиняет себя в гибели Стоува, мы с Лексом молча слушаем. Я мучаюсь в попытках понять, как надо вести себя в такой ситуации, куда деть взгляд. Смотреть в буквально искаженное страданием лицо Фергюса как-то неловко, в сторону невежливо. А какие эмоции должно выражать мое собственное лицо? Сочувствие, вежливое внимание или раскаяние в том, что мы завели этот разговор? Или может ужас осознания в какую жуткую ситуацию мы пытаемся снова его втянуть? Лекс выбрал раздражение и упрямство.

— Если вы нас сведете с кем-то, кто может заинтересоваться золотыми сердцами, это нам очень поможет прояснить это дело до конца, — говорит Лекс, как будто пропустил все излияния библиотекаря мимо ушей.