Вся компания махала вслед удаляющемуся экипажу, а Ольга обернулась, наверное, раз двести…

– Удивительно занудная девочка, – сказала Мелисента, всё так же мило улыбаясь, – только и хватает фантазии на то, чтобы ждать избавителя в башне. Если бы Антар не вспомнил о проклятии Роланда, не представляю, как мне бы удалось включить её в игру.

– Пап, можно спросить тебя кое о чём?

– Я даже догадываюсь, что тебя беспокоит, – отозвался Северин, всё ещё державший руку на плече сына. – Уверяю тебя, правило, по которому спасший девушку обязан на ней жениться, она сама же и придумала. Так что это не в счёт.

– Правда? – с облегчением выдохнул Антар.

– Слово Грандмастера, – сказал маг, пряча улыбку.

Когда дети унеслись к озеру, он обнял жену и тихо спросил:

– Ну что, Мастер Игры? Как на счёт ещё одного раунда, только для нас двоих?

– Как я могу отказать Грандмастеру? – ответила она игриво.

– Тогда… делаю тебя русалкой!

Она звонко рассмеялась.

– Тогда ты нарвался!

– Эй! Ты что!

– А ты думал? Я знаю, где надо щекотать и как… Я, чтоб ты знал, русалочьи недели в юности постоянно с ними бегала…

– Э-э-э… а как же венок? Я же ничего… ай… надевать не давал…

– Ты уже браслет на себя надеть дал. Замуж второй раз мне за тебя без надобности… а щекотать всегда пожалуйста…

– Ай… и на грандмастера бывает… проруха.

– Учи матчасть! Любитель ролевых игр…

От ошеломительного ощущения у Ламберта перехватило дыхание: он летел… летел верхом на драконе. Поля, горы и долины проплывали внизу, а они парили… ловя восходящие потоки, обгоняя ветер, разрывая в клочья облака…

Мальчик обнял дракона за шею и сказал в самое ухо рептилии:

– Дядя Милослав! Ты самый потрясающий в мире дракон! Я так тебя люблю!

Чёрный маг ничего не ответил. Но по вырвавшимся из ноздрей облачкам серного пара было заметно, что ему приятно…

– Тебе нравится в Сварге, Антар? – спросила мама, глядя на его задумчивое лицо.

– Здесь очень красиво, – вздохнул он. – И после того, как дядя Милослав научил меня призывать демонов, Лермон может приходить поиграть со мной… Но всё равно я скучаю по Майклу и Клариссе.

– Ты можешь и их пригласить в гости. Поговори с папой об этом… К тому же, скоро ты будешь достаточно взрослым, чтобы самому путешествовать по мирам.

– Хотелось бы… – снова вздохнул мальчик.

Стрела, едва заметно вильнувшая в воздухе, вонзилась в самый центр мишени.

– Очень хорошо, Альдор. А теперь то же самое, но без магии.

Светловолосый мальчик заметно смутился.

– Ты заметил…

– Конечно, заметил. Давай, хватит жульничать.

– Ну, Антар… у меня никогда не получится так хорошо, как у тебя… почему мне нельзя пользоваться магией?

– Подумай, вдруг тебе придётся, например… соревноваться в стрельбе с кем-то, кроме магов. Или… не будет возможности её использовать.

– Папа?

– Да?

– Я хочу кое-что тебе показать.

Мужчина заглянул в окуляр.

– Сверхновая?

– Это… наш мир. Тот, в котором мы жили раньше. Где я родился.

– Ах, вот оно что…

Лорд Эрлинг с задумчивой грустью поглядел на сына.

– Я очень долго искал его… и никак не могу понять… Как это могло произойти? Ведь… наше Солнце было ещё молодо. Сравнительно. Что произошло? Почему… это произошло?

– Ты помнишь… – осторожно подбирая слова, произнёс его отец, – как ты спрашивал, зачем тебе возиться с вторичными видами энергии, такими как фотосинтез, фотоэлектричество или термичесике источники, если можно сразу использовать энергию термоядерного синтеза звезды?

– Ты… сказал, что при большом объёме потребления это приведёт к ускорению протекания реакции образования ядер железа и никеля, в определённый момент процесс станет лавинообразным и звезда сожмётся, а температура в её центре возрастёт… и в конце концов ядро коллапсирует…

– Именно это в данном случае и произошло.

– Но кто… кто мог такое сделать? И зачем?

Мужчина подошёл к окну и смотрел в звёздное небо.

– Не знаю, как лучше объяснить тебе это… – медленно проговорил он. – Вот вы с Альдором на прошлой неделе гоняли кикимор по болотам, и твой брат попал в трясину…

– Откуда ты знаешь? – покраснел юноша.

– Ещё бы мне не знать, – невозмутимо ответил лорд Эрлинг. – Водяные прислали целую делегацию с требованиями запретить вам бывать там.

– Но ты ничего не сказал… нам.

– Я знаю, что такого больше не повториться. Ведь… чтобы вытащить Альдора ты заморозил две трети озера.

– Я… – смущённо пробормотал Антар, – слишком торопился, чтобы найти более подходящий источник энергии.

Северин кивнул.

– А если бы тебе понадобилось больше, то заморозил бы его до самого дна, погубив всю популяцию русалок, не говоря уже о рыбах, икре и прочем.

– Наверное… да. Я тогда не думал о том, что могу кому-то навредить… Пап, я очень сожалею об этом. И мы с Альдором постарались всё исправить.

– Я знаю, Антар. И я тебя не виню. Я просто хочу привести тебе пример, что может случиться, когда люди действуют... переживая за тех, кто им дорог.

– Но… тот, кто использовал энергию звезды, сам должен был погибнуть при взрыве?

Маг кивнул.

– Так и было, – тихо сказал он.

Взросление, академия, друзья… Франтоватый, немного склонный к нарциссизму Шнедригсон. Необычный, непредсказуемый, непередаваемо интересный Кирвин с его таинственным взглядом… Многочасовые споры о наилучших моделях охлаждения реактора или формах закрылков… Лекции по космогации и первые самостоятельные полёты… первые авантюры… первые победы… Команда. Слава. Дерзкие выходки. Катастрофа.

Сбой навигационного оборудования вывел из строя не только маршрутизатор. Но и направленные системы отклонения метеоритов. Пробоина в отсеке реактора. Механическое повреждение. Неуправляемая реакция.

Антар, готовящийся войти в активную зону, сообщает по внутренней связи:

– Шнедригсон, Руш, покиньте отсек. Ваши дозиметры уже в красном диапазоне.

Капитан подозрительно смотрит на показания прибора Кирвина: всё ещё зелёный. А ведь он находится там дольше всех. Что-то… что-то тут не чисто.

– Кирвин, ты тоже возвращайся.

– Извини, Капитан. Я уже не смогу.

– В смысле?

– Я вывел из строя замок переборки, – из-за ограниченного звукового диапазона по внутренней связи голос Кирвина звучит ещё более бесстрастным, чем всегда.

Антар, лучше кого бы то ни было понимавший странного худощавого смуглого парня, уже пытается взломать герметичную дверь, одновременно крича в микрофон.

– Кирвин, я запрещаю тебе подходить к реактору! Ты слышишь, бортинженер? Это приказ! Возвращайся!

–- Ничего не поделаешь, Капитан. Я уже здесь.

– Ты и дистанционную систему оповещению дозиметра испортил?

– Просто закоротил контакт, – безучастно отозвался бортинженер. – Здесь нет подходящих манипуляторов, и мы не успеем их собрать. Сопла регулирующих стержней покорёжены. Мне придётся вводить их вручную. Или реакция станет необратимой.

– Кирвин! Открой!

В первый раз команда видит капитана в таком состоянии: он кидается на неприступную дверь, словно безумный, так что его приходится оттаскивать.

– Я всё равно получил смертельную дозу облучения. Уже десять минут назад. Реактор… я остановил. В работе один блок. Тебе придётся экономить энергию, капитан.

– Открой дверь! Я приказываю тебе её открыть!!!

– Нет, Антар. Здесь слишком высокий фон. Запас жидкого дезактиватора ограничен. И он вам понадобится. Эту секцию вскроете уже в порту. В карантине. А сейчас поднимайся в рубку. Ты должен вывести нас отсюда.

С минуту Антар стоит, прижавшись лбом и ладонями к горячему металлу переборки. А потом срывается с места и действительно кидается в рубку. Он пишет алгоритм полёта на одном дыхании. Отключив навигационное оборудование, Зорина производит ручные измерения с лихорадочной быстротой и машинной точностью. Весь манёвр, не смотря на его сложность, не занимает и двух часов.

– Рассчитай курс дрейфа до ближайшей планеты, - обращается Капитан к первому помощнику и спускается вниз, к задраенной переборке. Садится на пол перед ней и молчит. Не реагирует ни на что ещё шесть часов.

Ламберт ощутил словно бы расслоение личности. Кроме себя самого он осознавал ещё бортинженера по имени Кирвин и Антара. Причём, Антар тоже был двойной: один из них чувствовал, как с него лохмотьями сползает кожа и волосы, стремительно выпадают зубы… второй же сидел напротив Кирвина. И смотрел ему в глаза.