– Верно. Однажды она сказала мне об Альдоре, что он идеалист и когда-нибудь постарается переделать мир. На самом деле это можно сказать о вас обоих. Я видел, как ты меняешь реальность вокруг себя, даже не задумываясь об этом. Поэтому я не разделял её опасений на счёт нашего маленького мага. И, как оказалось, напрасно, – он снова надолго замолчал. – Мы с мамой любим вас одинаково сильно. Но по-разному. Вы ведь и правда, очень разные. Как, впрочем, и мы с ней. Мелисента – рукотворное творение бога, катализатор событий, длань рока. Она сознательно отказалась от такой судьбы. Потому что у неё был я. И вскоре должен был появиться ты. Но подарив тебе жизнь, она подарила тебе и эту способность: дар или проклятие, судить об этом тебе. Меня же называли самым могущественным магом семи миров. Хотя дело здесь было не столько в исключительных способностях, сколько в долгой практике и систематическом подходе. А вот Альдор… я мечтал о том дне, когда он меня превзойдёт. Но если бы я знал, каким будет этот день, я бы, наверное, никогда не занимался с ним магией. Впрочем, – подумав, грустно сказал он, – вряд ли это бы что-нибудь дало. В лучшем случае отсрочку.

– Так что же он сделал?

Северин провёл рукой в воздухе, открыв что-то вроде окошка с чем-то, напоминающим мерцающие струны. Антар разбирался в магии достаточно, чтобы понять, что именно ему показали.

– Но это же… – потрясённо произнёс он.

– Да, – кивнул его отец. – Твой брат изменил саму ткань мироздания. Я даже представить себе не мог, что человеку, каким бы могущественным он ни был, это может оказаться под силу. Но твоя мать оказалась права – мир система инертная.

Антар сидел, глядя в одну точку. Потом закрыл глаза.

Сварга, 395 г. от осн. Сообщества

– Зачем ты обижаешь Клариссу?

Антар тяжело вздохнул и посмотрел на Альдора.

– Я не хотел её обижать, ты же знаешь.

– Но она плачет… утопила твой портрет в реке. И меня прогнала.

– Я не сказал, что она не обиделась. Я только сказал, что этого не хотел. Альдор, я ничего не могу с этим поделать.

– Она хорошая, – грустно сказал мальчик. – И она тебя любит.

– В этом-то и проблема, – тоскливо отозвался Антар.

– Разве она тебе не нравится? Вы же всегда играли вместе! И потом, тоже…

– Нравится, – снова вздохнул его брат, – но я никогда не смогу смотреть на неё так, как отец смотрит на маму.

– Папа говорил, что она не сразу его полюбила, – серьёзно заметил юный маг.

– Мне скучно с ней, Альдор, – тихо, будто боясь услышать сам себя, произнёс его старший брат. – Я никогда не смогу её полюбить.

– Но это же неправильно! Так не должно быть! Боги должны следить за тем, чтобы любовь всегда была взаимной! Почему они этого не делают?

– Может быть, они просто мертвы? – мрачно предположил Антар.

Валорский Государственный Университет, 2114 г. по местному исчислению

– Он так отважно держался, мой мальчик, – слышал Антар ровный голос отца, – Мелисента не сразу поняла, в чём дело. Она смотрела на меня, недоумевая, почему я медлю. Его резали на куски, а он боялся только одного – что его матери удастся его спасти. «Отец, не дай им разрушить то, что я сделал» – было первое, что он смог произнести. И он имел в виду не этих жалких священников, копошившихся вокруг него, они даже не поняли, что же произошло. Он имел в виду фейри. И Мелисенту. «Ты рехнулся! – кричала она мне, пока Влад держал её поперёк туловища. – Ты же видишь, что он бредит! Сними его оттуда, или я за себя не отвечаю!» Но это было не так. Альдор… был в полном сознании. До самой смерти. Он знал, что делает, и знал, что за это придётся заплатить. Я уверен в этом, потому что я был с ним до конца. Смотрел в его глаза, потому что на всё остальное смотреть у меня не было сил. Я стоял, и смотрел, как убивают моего сына… и последнее, что он прошептал, было: «Папа, ты обещал».

Его голос осёкся. Северин сидел ссутулившись, потом опустил лицо в ладони, и Антар с удивлением заметил, что между его пальцев заструились блестящие дорожки. В первый и последний раз в жизни ему довелось видеть слёзы лорда Эрлинга. Он вдруг с пронзительной ясностью осознал, как сильно постарел его отец.

Антар опустился рядом с ним на колено, потом на оба. Сжал его руки своими и уткнулся лбом в уже так густо поседевшую шевелюру. Говорить он не мог, да и не знал, что тут можно сказать. Он просто сидел и сжимал руки отца всё крепче, пока тот, наконец, не отнял ладоней от лица. Глаза его были сухи, а лицо спокойно.

– А как же мама? – спросил Антар, который не мог представить, что его мать позволила отцу это сделать.

– Мама… я наложил на неё заклятие, кольцующее ментальное воздействие. Что-то вроде этого я испытал, когда был под правом призыва. Открыл портал в замок Влада, и он силой втащил её туда. Потом, правда, ей удалось его чем-то оглушить и вызвать Кэролина. И Милослава. Но всё было уже кончено.

– Наложил на неё заклятие? Но как? Как это возможно? Она ведь наверняка сопротивлялась!

– О, да. Но она моя жена. Я знаю её, как себя самоё.

– Когда я прибыл, фейри уже крушили города…

Северин кивнул.

– На локальные разрушения я не обращал внимания. Я выкачал уже всю энергию из окрестностей и останавливаться не собирался: мне приходилось драться со всем Народом Холмов одновременно. И с их царём. Только когда мне удалось, наконец, призвать Осколок Вечности, и я прикоснулся его лезвием к горлу Кэролина, он соизволил меня выслушать. Я сказал, что если он продолжит попытки уничтожить этот мир, мир, в котором родилась моя жена и умер мой сын, я убью и его самого, и всех его фейри до последнего, включая этих проклятых виверн. Не знаю, испугался он, или что-то понял… но фейри он отозвал. Я не доверял ему… и все эти десять лет, пока решалась судьба этого мира, я следовал за ним, как тень, готовый пресечь любую его попытку править суд по своему усмотрению. И дважды… такие попытки были. Обе в первый год. Потом… он, кажется, сам начал осознавать, что произошло. Может, Милослав ему показал… не знаю. По крайней мере, проголосовал за изоляцию добровольно.

– А дядя Милослав? На чьей он был стороне?

– Ни на чьей. Когда Альдор умер, он проводил Мелисенту в Мир Мёртвых и остался там с ней. Она хотела увидеть сына ещё раз. Однако он там так и не появился.

– Не появился в Мире Мёртвых? Но куда же он тогда делся? Он же не мог снова воплотиться из мира живых?

– Не мог. Нового воплощения он не обрёл, это подтвердил Влад. Мелисента прождала его довольно долго… а потом прошла через Мир Мёртвых и попала сюда. Когда мне удалось её найти… она только что не плюнула мне в лицо. И с тех пор не стала мягче.

Антар снова сел рядом с отцом и обнял его.

– Вы помиритесь. Она любит тебя…

– Признаться, – тут Северин машинально потёр левое запястье, где когда-то, давным-давно, в другой жизни, красовался золотой ободок, – я уже в этом не уверен.

– Ты любишь её, – даже несколько жёстко сказал Антар, – значит, и она тебя. Любовь будет взаимной. Теперь она всегда будет взаимной.

Северин слабо улыбнулся.

– Ты прав, мой мальчик. Ты, как всегда, прав.

– Патрисия, он увольняется! – Чарльз Торвин выглядел так, как будто его огрели пыльным мешком по голове.

– Кто?

– Как кто? Профессор Эрлинг! Вот, – он потряс перед её лицом целой стопкой бумаг и электронным планшетом. – Отдал мне все учебные планы и материалы лекций. Заявил, что пока не найдут нового преподавателя, занятия должен буду вести я.

– Но… кто же ему такое позволит?

– Я ему так и сказал. И знаешь, что он ответил? Что с удовольствием посмотрит на того, кто не позволит ему чего-либо сделать.

– На профессора Лейнсборо, что ли? – невольно улыбнулась девушка. – Точно! Профессор Лейнсборо!

Она бросилась по коридору в направлении кафедры биологии.

Патрисия была далеко не дурой и успела сообразить, что раз между профессорами биологии и математики разразилась такая кровопролитная война, их давнее знакомство было довольно близким. И шансы, что оно носило романтический характер, весьма высоки.

Северин стоял у огромного окна кабинета ректора, сложив руки за спиной, и смотрел вдаль, словно пытаясь разглядеть что-то по ту сторону горизонта.