Наверное, алкоголь ударил в голову, видимо, - такой гнев пробрал! Я не то что бы выпалил, а просто сказал:

- А какая музыка нормальная? Рэп??? - Не хотел я жестко, но так получи-лось.

- Хотя бы шансон какой-нибудь. - Санек ничуть не смутился.

- Шансон фигня, музыка для урок. - Говорю, а сам думаю, куда меня по-несло?

«Что ты мелешь, сейчас он разойдется!»

- Это у тебя просто в жизни проблем нет. - Ожил Санек; в тупоумых гла-зах у него запрыгали искры гнева.

Дело начало принимать хреноватый оборот.

- И что из этого? – говорю.

Поднялся я с дивана, пусть побьет меня, сволочь.

Не в шансоне было дело, то есть, не только в нем. Просто достало - при-перся упырь, не сотрешь, еще и палку намылился кинуть у меня дома! И несет херню всякую, улыбайся ему! И разговаривает со мной, как с дурачком, как с этим Кислым!

Да и этот шансон достал, куда ни кинь - везде он.

Почему все крутяшки всегда слушают шансон? Почему людям нравится слушать истории про мусорков и «Робин Гудов»? Понятно с теми, кто сидел, а кто нет? Как Санек, например, он ведь не сидел?

Проблем у тебя не было… Где-то я это уже слышал.

Как-то по осени, прогуливали мы с несколькими парнями уроки. Вернее, я хотел просто домой поехать, а они сидели на выходе и остановили меня.

Вот так всегда. Говорю ведь, никогда не могу послать всех куда подаль-ше. К учаге подъехал парень из нашей группы на разбитой «пятерке», он ду-мал, что так круче. Звали его Боря, сам он, естественно не сидел, но от шан-сона просто тащился.

Когда он в очередной раз включил Дюмина, я спросил его:

- Что может нравиться в этой херне?

Его ответ не то, что поразил меня, просто я принял это к сведению. Он ответил: «Если тебе это не нравится, значит, у тебя в жизни не было проблем».

Во как загнул.

Санек его просто повторил, хотя он никак с ним не мог быть знакомым.

Не помню, сколько нас тогда было, может, человек пять от силы, но все согласно закивали, а меня просто забесило.

Правильно, всем хочется быть бруталами, имеющими серьезные делюги и не менее серьезные проблемы. Всем хочется быть в строю и ничем не отли-чатся от другого, а шансон - лишь один из штрихов приобщения.

Единственное, приходящее на ум – как круто быть подонком, особенно не загоняясь на правильности дела, - главное, чтобы тебя и твое окружение все устраивало. Бараны.

Или это «не мы такие, жизнь такая»? но, ведь, такие как вы и превратили эту жизнь в сплошную череду «стрелок», просто вы не умеете и боитесь жить по-другому, вы так воспитаны. Впрочем, об этом я уже все об этом сказал.

Не думаю, что этот вопрос как-то загонял Борю, равно как и Санька. Скорее всего, он даже не замечал этой музыки, как не замечал и всю неле-пость рисунков на его колымаге - клетчатого флага впереди, языков пламени сзади и надписи «хулиган» на переднем стекле.

Думаю так: и этот шансон и аэрография необходимы ему для самоут-верждения, вернее нет, не самоутверждения, а для пребывания в общей струе. Впрочем, не психолог я.

Что-то отвлекся я, извините.

- Перестань, - вмешалась в наш «диалог» Настя.

Это – Саньку! И такой холод был у нее в голосе - просто лед. И, сразу, не знаю почему, стало легко как-то. Так не обращаются к любовнику. Просто, все равно ей было, обидится человек или нет.

Всё равно как собаке сказала – «Фу!»

Он как-то сразу обмяк, смутился, тупоумый пес.

- Ладно, - сказал я, не хотелось мне драться или выступать.

- Не психуй, Саняга, просто вырвалось, не обижайся. - И протянул ему руку.

- Мир?

Санек пожал мою руку и оскалился в своей уродливой улыбке, чувствуя себя победителем. Он был доволен эффектом, как он думал, это произвело впечатление на Настю. Наверняка, он посчитал вмешательство со стороны Насти элементом, говорившим в его пользу. Он ведь реально побил бы меня и Настя об этом знала. Главный козырь показан – сила, самец доволен.

Самоутверждение, мать его.

«Убить могу, я ведь придурок…»

Потом Санек пошел покурить на балкон, напевая себе под нос: «я вырос в городских джунглях, я Маугли, здесь выживает сильнейший» и что-то еще – нечленораздельно - про журналиста Набутова, а может, про Бутово…

Дебил.

Позвал он Настю на балкон, она не пошла. Санек пробурчал что-то насчет того, что окна старые и что, если я захочу, то он через Клима мне по дешевке стеклопакеты подгонит.

Ушел я на кухню, не по себе мне было.

Нет, не от несостоявшейся драки с Саньком, по фигу он мне. Я не хотел оказаться наедине с Настей, не по себе мне как-то было.

- Шел домой, менты арестовали. И говорят: ты сумку на Некрасова украл! - слышалось из комнаты. Санек хвастается своими приключениями.

Потом он заорал:

- Андрюх, есть гитара?

Достал уже. Чего на весь дом орать, людей бесить? Вон наверху тишина какая настала, наверное, на полу гнида лежит.

- Нету.

Сказал как есть, да если бы и была - не дал бы. Заблеет как козел, херню какую-нибудь. Достал. А мне гитара незачем, слуха нет музыкального, а если его нет - нефиг и понтоваться.

Дебильная передача по ящику началась. Какие-то идиоты махрово сель-ского вида какое-то дебильное слово, даря по ходу игры ведущему всякую хрень, а он с тупым, насквозь фальшивым видом, эту хрень принимал, актив-но изображая интерес.

Атмосфера как-то разрядилась.

- «Гор-шок» - в два слога попытался Санек угадать слово, - по-любому, это «горшок».

Мы все втроем отчаянно заржали - пиво с водкой сделали свое дело, все-таки хорошая штука – телевидение, с его дебилизмом. Всегда придет на по-мощь, когда надо, и повод для разговора всегда будет.

А потом мне опять тоскливо стало. Какая-то мамаша на сцену вывела сына, кроху совсем еще. И эта кроха стала читать стихи про войну. Сам еле слова выговаривает и не понимает, о чем говорит.

Тут Санек выручил. Он решил, что очередь следующего круга выпить по-дошла.

- На, - говорит, протягивает мне стопку водки.

Выпил.

Горько.