Или, может, оттого, что человек просто не привык еще к теплу, и оно его не достает, как летом. Человек радуется переменам, теплу, сменившему холод и слякоть. Потом может пойти дождь, следов которого не останется че-рез пять минут, а в тени лужи так и будут стоять, словно напоминая всем, что не лето еще. Какой бы ни был жаркий день, ночью все равно будет холодно, земля-то ведь по-настоящему еще не прогрелась. И по утрам кажется - вот-вот появится тонкая ледяная корка. Но это только кажется – какой в мае лёд?

Я планировал пересидеть ночь на веранде детского сада, но не тут-то было. Там уже сидела пара кобылок, куривших и потягивавших пивко. Их я не знал, они явно поджидали своих кавалеров, может, даже с моего района.

Быстро оценив ситуацию, прошел мимо. И так хреново, так еще и эти сидят, настроение портят.

Интересные девочки. Дома явно благопристойные, делают уроки, помо-гают по дому, любят родителей, а вечером «выходят погулять с подружками». Первым делом бегут в аптеку за презервативами, превращаясь в девушку крутого пацана или пацанов, причем не по одному разу, возвращаются часа в три с алкогольным выхлопом, быстро подмываются и ложатся спать. Родители делают вид, что ничего не видят - своих проблем выше крыши. И всех это устраивает. Потом - малолетние мамы, дети-дураки, женский алкоголизм и всё прочее.

И Настя – такая же, ненавижу ее. Вспомнилось, как она рассказывала, что живет сейчас у Ксюши, а я как-то об этом и позабыл. Да и плевать…

Пристроился я на бетонной плите за воротами стадиона школьного, прямо под окнами моего дома, только с другой стороны. Место было тихое и не освещаемое и смотрелось вполне безопасно. Рядом с домом, но тут никто не ходит.

Стемнело. С надеждой посмотрел на свое окно. Не горит ли в нем свет? Вдруг мама вернулась?

Нет, свет не горел.

Вот так, пристроившись как бомж, сидел и курил сигареты - одну за од-ной, и успешно борясь со сном.

Темнело. Стало холодать.

На футбольном поле появился собачник, выгуливавший своего питомца, раз за разом с упорством, достойным лучшего применения, он кидал псу палку, на что пес, справивший нужду, смотрел с тупым видом и не делал ни-каких телодвижений. Хозяин же с упрямством продолжал кидать и прино-сить палку обратно. Забавно, кто кого тут дрессирует. Собака была здоровен-ной, что-то типа ротвейлера и мне вдруг стало не по себе – я подумал, что эта собака вполне может на меня накинуться, если заметит. Такие собаки особым дружелюбием к чужим не отличаются и просто лаем все может не ограни-читься. Читал я где-то, что на Западе, на таких собак здоровых требуется разрешение, как на получение оружия, а у нас такого нет, и не будет нико-гда.

Вот есть у нас одна гадина, алкоголичка. Такого же ротвейлера держит, только черный он у нее. Выйдет на улицу с ним и без поводка его выгуливает – шарахайтесь, люди. Однажды в какую-то дворняжку вцепился этот ротвей-лер, тварь. Вцепился и держит, а эта хабалка только и визжит: «Это королев-ский, у него хватка мертвая!». То ли с гордостью, то ли со страхом причитает. Может, и с гордостью - у таких нет страха и стыда. Есть только гордость - от наглости, радости доминирования. Я сильнее, значит, ты - никто. Короче го-воря, больше я ту дворняжку не видел… А ротвейлера хотели пристрелить, да смельчаков не нашлось, это ведь не кот. Хоть теперь эта сука намордник оде-вает на свое чудовище - и то ладно.

Хотел было тихонько уйти, чёрт его знает, как себя псина поведёт, да собачник стал собираться, подозвал собаку, прицепил поводок и повел ее в сторону домов по другую сторону школы.

Наступила тишина, изредка прерываемая криками и визгами со сторо-ны детского сада.

Ну вот, девочки дождались.

Замерз я и невольно начал дремать.

Тут вопль:

«Чтооооо? Дружба бутылки пива не стоит?».

И дикий гогот.

Это из-за дома, со скамейки у моего подъезда. И не гадай.

Май ведь! Ночи светлые, темнеет поздно. Туча прошла - и опять светло, хоть читай. Похоже, у моего подъезда вечеринка в самом разгаре и кончится нескоро…

Точно, ослепнуть бы. И оглохнуть.

Ничего этого не видеть и не слышать.

Надо мной мрачно нависал силуэт футбольных ворот. Словно изучал ме-ня, кутающегося в рваную куртку, словно бомж, и боящегося любого шороха.

Замучили комары. Дико замерз, поэтому периодически вставал и ходил, добивал последние сигареты, не вынимания рук из карманов, и рассматривал ночное небо.

Хотелось отвлечься, подумать о своей жизни, но ничего не получалось. Никакой мысли в голову не приходило. Я был измотан, замёрз, хотелось спать, мучили комары. Голова отказывалась работать. Не найти мне было выхода. Один туман и такое одиночество. Не хочу быть один. Ненавижу одиночество.

Такая тоска и холод собачий! Анальгин никак не помогает. В кровь, что ли, не всосался?

Где-то вдруг проползла мысль – словно мышь. Мелькнула – и нет её:

Может, я такой же, как Санек? Просто выделываюсь – ах, какой я хо-роший, а мир вокруг - дерьмо?

Кто знает. Наверное…

Как-то вяло отметил про себя: какая мне разница? Меня выгонят с уче-бы, заберут в армию, там убьют. Если доживу до армии до этой.

Совсем стемнело, ночь вступила в свои права. Наступил ступор, спать я хотел, а получалось только дремать. Голод, холод, комары, переживания. Вздрагиваю от любого звука. Сижу как бомж и носом клюю. Еще и ветерок этот холодный.

Опять в голову полезли мысли о Насте. «Дорого и глупо» - ни хрена себе философия. Идиотизм.

В очередной раз закурил. Куда ее несет? Дома не живет, последний зво-нок на носу, экзамены, а она у Ксюши живет и по барабану ей! Клубится, со всякими упырями общается. Ведь сопьется или с наркотиками свяжется! Или как Ксюша эта - залетит и знать не будет от кого! Куда ее несет? Ничего ей не надо! А может, что и надо, да только не знает сама что! А ведь ничего не найдет, а даже если и найдет – поздно будет.

Еще тоскливей стало. Безумно захотелось ей позвонить, сказать или из-виниться за свое поведение в кинотеатре. Сказать, попросить, умолять. Гово-рить с ней, говорить о ней, о том, что мне наплевать на все, что мне напле-вать на себя, что я готов на все, лишь бы она не превращалась в дворовую девку. Пусть все будет так, как хочет она, потому что я не знаю, как по-другому.

Наверное, в первый раз я пожалел об отсутствии мобильника.

Мысли текли сами по себе. Я не размышлял над ними, они просто шли и шли…

А потом еще тоскливей стало. Вдруг пришло в голову – ну, вот, позвоню я ей, а она с кем-нибудь, у какого-нибудь подонка дома, «развлекается». И тут я звоню. Дебил.

Опять закурил. Захотелось чем-то отвлечься, найти какое-то занятие. На-пример, кроссовок почистить, выковырять грязь из подошвы. Стал для этого дела палочку на земле искать, хотя бы прутик.