— Поверите, — начал Смитс, — я неделю ищу нужного мне человека и наконец нахожу вас. Перед нами золотое дело, на котором мы славно заработаем…

— Вы очень быстро решаете, — остановил его Парыган. — Я не занимаюсь спекуляциями, это во-первых, а во-вторых, я сижу без гроша…

— Пустое, дело не требует затрат, к тому же подобная спекуляция придется вам по душе!..

— Сомневаюсь, — ответил Парыган.

— Подождите сомневаться… Прежде всего слово джентльмена, что все останется между нами… Слыхали вы о Ломбоке?.. Второй остров к востоку от Явы. Дело касается политики. Поэтому начну издалека. В тысяча восемьсот сорок третьем году голландцы выудили у правителя Ломбока согласие на признание суверенитета. Но фактически до последнего времени голландцы прав на хозяйничание на острове не пред'являли. Лет пять назад, — да, это было как раз в восемьдесят девятом году, — чортовы «кофейники» затеяли организацию кофейных плантации на Ломбоке и на ближайшем к Яве Бали. Начали отбирать земли, насильственно понуждать сасаков разводить кофе… Короче, действовали так, как полагается. Сасаки отказывались, разбегались, травили плантации. Рис на собственных полях и саго казались им привычнее и выгоднее..

Надо сказать, что туземная аристократия — балийцы — так же мало заинтересованы в кофе, как и сасаки. На Ломбоке завели свой флот, чтобы торговать самостоятельно. Этого голландцы перенести не могли и отобрали суда…

Парыган внимательно слушал англичанина.

— Сейчас положение таково. — Сайте понизил голос — Ломбок собирается об'явить себя независимым. Страшную шумиху наделал в этом году «меморандум» ломбокского султана, или раджи, — не знаю, как титуловать его, — с просьбой к державам о заступничестве. К сожалению, момент совпал с какими-то более важными делами, и Англия упустили удобный случай… Результатом кутерьмы была посылка с Явы голландского отряда, который посейчас стоит на Ломбоке. Нам все эти затеи не нравятся. Мы сами, где только можно, культивируем кофе. Постольку, поскольку это не вредит «добрососедским отношениям», мы стараемся пресечь кофейные начинания и сделать пакость голландцам… Слушайте, Парыган, — Смитс вплотную подвинулся к собеседнику, — нам надо переправить партию оружия на Ломбок. Предприятие рискованное, но в полном смысле золотое. Дело финансирует ломбокский магараджа и один из его родственников с Бали — Дьелантик.

— Все это очень интересно, — возразил Парыган, морща лоб, — но при чем же тут я. Единственно, что могу сказать: я непрочь поехать на Ломбок и, если в результате даже ваших не слишком чистоплотных комбинаций островитяне получат независимость — буду очень рад…

— Мое правило, Парыган, брать людей такими, каковы они есть. Коротко: мне необходимо вас использовать… Дело рискованное. Прежде всего это провоз военной контрабанды. Но значительно серьезнее второе. История раскроется позже. Этого не миновать, и мне придется сложить крылья. Голландцы зарежут меня в делах, а покидать Инсулину мне нет охоты…

— Вам нужно подставное лицо? — спросил Парыган.

— Да, — спокойно ответил Смитс. — Вы получите двадцать пять процентов с чистого.

— Знайте, Смитс: барыши меня не могут прельстить, и я не торгую собой… Я не отказываюсь, — продолжал он, останавливая реплику Смитса, — но вступить в дело могу только в качестве служащего. Поняли?

— Хорошо. Завтра вы закупаете три тысячи ружей, патроны и порох…

Семь монотонных дней сменяли один другой.

Некоторое развлечение вносили в томительный рейс лишь редкие встречные суда, да и те проходили далеко от курса «Гордости Океана».

Обогнув на рассвете восьмого дня Мадуру, капитан Джафферс начал проявлять несвойственную ему бдительность.

Вооруженный огромной старинной трубой, он то и дело подносил ее к глазам. Далекий дымок или парус на горизонте заставляли его прирастать к окуляру.

Впереди, по курсу «Гордости Океана», начала вырастать голубая шапка вулкана Ахунга.

— К ночи мы будем на Бали, туан[14], — обращаясь к Парыгану, сказал малаец. — Не забудь своего обещания.

— О чем это вы все беседуете с желтым джентльменом? — спросил Смитс, бросаясь в шез-лонг.

Тон вопроса, вызвал у Парыгана невольное раздражение.

Он посмотрел на самодовольное лицо собеседника и сухо сказал:

— Я интересуюсь, — существует ли на Бали «коппенспеллен?»

— Охота за черепами? — повторил англичанин. — Насколько мне известно — нет. Но если вы устроитесь в Батавии[15], то вам грозит беда иного порядка. Первым делом вам предложат вопрос, на какие средства вы собираетесь жить в городе или вообще на острове. И если вы не найдете аргумента в виде чековой книжки, то вас отправят назад…

Парыган посмотрел удивленно.

— Престиж белого человека прежде всего, — со смехом ответил на его безмолвный вопрос Смитс.

С потушенными огнями шхуна вошла в маленький залив и бросила якорь в кабельтове[16] от берега. Из непроницаемого сумрака гигантских деревьев доносились до шхуны заглушенные расстоянием шорохи. Пассажир-малаец, облокотившись о борт, напряженно вслушивался в шумы леса.

— Ну что же, почтенный, — хлопнул его по плечу Джафферс, — вот мы и во второй бухте к востоку от Болонга, а я что-то ничего не вижу.

— Сейчас, капитан… — матаец приложил пальцы к губам.

Раздался протяжный модулированный свист.

Через несколько минут под кормой шхуны показался длинный силуэт прау.

За первым ботом вынырнул из темноты второй, еще несколько. Один за другим они подходили к борту шхуны. На палубе появилось несколько малайцев. Без шума и стука из люка поплыли на руках матросов тяжелые ящики. Плавно переходили они на борт и спускались при помощи плетеных веревок на прау.

Парыган с удивлением смотрел на быстроту и дисциплину при выгрузке.

— Огонь в море! — раздался внезапно голос сигнальщика.

— Вижу, чорт возьми! — выругался Джафферс.

Смитс кивнул головой.

— Дело дрянь. Готов поклясться, что судно держит курс на Болонг с Ломбока. По огням — это пароход. Что ему делать в этой глуши?

— Свиданье с мистером Смитсом — не иначе, — раздраженно ответил Джафферс. — Если вы не совсем идиот, то могли бы сообразить, что это голландское дозорное судно.

— Надо до рассвета проскочить к Мадуре, — заметил Смитс.

— Полагаю, что успею, и вы, джентльмены, избежите знакомства с батавской тюрьмой…

— Пустое, Джафферс. Груз сдан, и «кофейники» нам не страшны…

Смитс нервничал.

Капитан с иронией посмотрел на него.

— Жаль, что времена изменились, — сказал он, — а то заболтались бы вы где-нибудь у нока[17].

— Заткните глотку, — рассердился Смитс.

— Выгрузка кончается, — сказал, подойдя к капитану, пассажир-малаец.

Джафферс крикнул:

— С якоря сниматься! Шевелись!

Топот босых ног усилился.

— На кат, на фиш! — отдал следующую команду капитан.

С моря потянул легкий ветерок.

— Скоро рассвет, — пытаясь разглядеть циферблат часов, сказал Смитс. Он поднял голову. Перед ним стоял с плетеным чемоданом у ног Парыган.

— Что это значит?..

— Прощайте Смитс, всего хорошего. Я остаюсь с транспортом.

— Вы с ума сошли, Парыган! А наши расчеты… деньги…

— Пустое, Смитс, — пожимая ему руку, ответил Парыган. Он приподнял свой пробковый шлем, раскланялся и вскочил на борт.

Шхуна ставила паруса. Тяжело закряхтев, «Гордость Океана» вышла в море.

На рассвете следующего дня Парыган был уже на мятежном острове.