Вернулась мыслями к Андрею. Ревность мерзкими когтистыми лапами продиралась к сердцу. Волшебница решила уйти куда-нибудь, потому что ей стало казаться, что до ее комнаты доносятся голоса и смех из столовой. Она оделась потеплее, прихватила плед, запас еды для летающих псов, небольшую книгу сунула за пояс и выбралась через окно, чтобы не попадаться этим двум коллегам на глаза. Тренировки в боевом зале проходили для нее не зря, легко приземлилась на траву, перемахнула через забор, прошла по берегу реки до моста.

Сумрак встретил ее привычным рычанием, но быстро сменил гнев на милость. Мира отдала еду, расстелила плед и погрузилась в чтение. Охранное заклинание защищало от шума проезжающих машин, поэтому читать было можно, к тому же она сплела заклинание освещения, его хватало, чтобы читать.

Сначала приполз один из щенков, потом другой, потом третий. Они лезли к Мире и играли друг с другом, устроившись на пледе. Потом рядом с щенками примостилась сама Ночка. Странно, что псы не пахли как собаки, от них шел сухой запах потухшего костра.

Только Сумрак стоял на страже.

Щенки облепили девушку с одного бока, с другого легла Ночка. Согретая животными, Мира не заметила, как уснула.

Во сне она летала над городом, зависла в космосе над планетой. Оттуда было хорошо видно, как Землю гигантскими петлями пронизывают и опутывают нити магии.

Проснулась она утром, с реки тянуло холодом. Девушка постаралась выбраться так, чтобы не тревожить животных.

Она шла по утреннему спящему городу берегом реки, было тихо, но уже светло. Из-за кустов у общежития Мира не заметила, что во дворе стоит машина.

- Надо же, какая интересная картина, - сказала Лариса Сергеевна с места рядом с водителем. – Студентки под утро в общежитие возвращаются. Во время моего обучения все было по-другому.

Мира прошла мимо, словно рыжей не было.

- Андрей, ну, надо же помочь бедняжке, - Мира не хотела смотреть на того, к кому она обращается.

- Мирослава Юрьевна, можно вас на минуточку, - Рихтер стоял у гаража, девушка подошла к нему. – Где ты была? – спросил он тихо и гневно.

- Гуляла, - ответила она, глядя себе под ноги.

- Поговорим, когда я приеду, - сказал он.

- Наговорились уже, - бросила Мира и пошла в общежитие. А из кухни потом тайком наблюдала, как они уезжают.

Андрей приехал днем, но Мира притворилась, что спит, когда он заглянул в ее комнату. Не показывать же ему опухшие от слез обиды глаза. Потом долго лежала на кровати, смотрела в окно на розовый закат и слушала вечерний концерт для рояля. Дверь он, по всей видимости, закрыть забыл. Играл просто превосходно, но музыка немного печальная выходила.

После концерта в соседней комнате, Мира пошла в ванную, решила лечить боязнь воды водой же. Если ей снится, как мерзкая холодная вода затягивает ее, то можно попробовать сделать все наоборот. Девушка набрала ванную очень теплой воды, добавила ароматическую соль.

Страха не ощущала.

Смело забралась в ванную и расслабилась.

Вода согревала и успокаивала, как это было раньше. Не было ни головокружения, ни тошноты.

Мира закрыла глаза. Дышала спокойно.

Весь мир был таким далеким.

Вода ее убаюкивала и успокаивала. Руки безвольно упали вдоль тела, вода держала их на поверхности, Мира не шевелилась.

Вода была всюду, она окутывала, сначала ее тепло поднялось до груди. Вдохи и выдохи становились короткими. Тепло заполнило ее всю. Мира хотела вдохнуть полной грудью, но не могла.

Вода навалилась на нее. Паника. Вода не отпускала, не давала зацепиться, движения заторможённые.

Кричать! Но вода не дает, она наполняет легкие.

Помоги! Но звука нет. Только шум воды. Ее трясет.

Помоги!

Холод. Вода не пускает. Нельзя дышать.

Помоги!

Мира!

Вода не отпускает. Она забирает дыхание.

- Очнись! Мира! – это кричит Андрей.

Открыла глаза. Она на полу, ее держит Андрей, кутает в полотенце.

- Мира! Это я! Мира… - говорит он взволнованно. Обнимает.

Ей вдруг становится стыдно, что она голая, на полу. Она пытается прикрыться, но полотенце слишком маленькое. Все это выглядит глупо. Она ставит щит, чтобы не выглядеть перед ним еще глупее.

Его одежда тоже мокрая, они сидят в луже воды. Мерзкая вода. Хочется вытереться досуха, но полотенце тоже мокрое. Ей становится холодно. Она дрожит. Пытается встать, но не может.

- Мира, - шепчет он. – Что с тобой, милая?

Она все еще пытается кутаться. Нет, он не должен видеть ее такой жалкой.

- Мира! - говорит он и хочет притянуть ее к себе.

- Уйди, - говорит она не своим голосом.

- Мира, иди ко мне! Мира, девочка моя! - он снова тянет ее к себе.

Но кругом эта сырость. Мерзость. Холодно. Она такая жалкая!

- Нет, уйди, - снова говорит она. – Уйди, - и отталкивает его от себя.

- Мира, я рядом, я помогу тебе, - он пытается ухватить ее взгляд.

- Со мной все хорошо. Уйди. Прошу уйди, - она все еще пытается кутаться в холодное мокрое полотенце. Смотрит на свои жалкие ноги.

Андрей, выдыхает, тянется, чтобы поцеловать ее, но останавливается, встает и уходит.

Когда хлопает дверь ее комнаты, Мира бежит в свою кровать, сворачивается калачиком и греет себя. Тревога быстро уходит, и девушка проваливается в сон.

Рана от серпа зажила через пять дней. Все это время они не разговаривали. Мира почти не выходила из комнаты. Рихтер в поте лица работал в Академии, заглядывал каждый день, чтобы проверить, как заживает рана. Вот такой повод нашел. Мира старалась не смотреть на него. Было стыдно за тот случай. Да и еще много, за что было стыдно. За грубость, за трусость, за ревность, за нежелание сблизиться, когда на самом деле этого хочется.

Когда ректор заключил, что рана зажила достаточно, то предупредил, чтобы на следующий день студентка оделась теплее. Выехали они во второй половине дня.

Рихтер привез ее куда-то далеко загород в очень живописное место: розовый закат, далеко-далеко виднелась речка, и стоял невероятный аромат летнего хвойного леса, согретый щедрым солнцем.

- Папоротник будем искать? – решила пошутить Мира.

Однако Рихтер отреагировал как злобный ректор.

- Как еще много мне нужно работать над вашим образованием, Мирослава Юрьевна. Цветок папоротника может увидеть только невинная девушка. А для тех, кто возвращается в общежитие под утро или не ночует в своей постели, цветок папоротника так и останется красивой легендой.

Хотелось кинуть в него ботинком, но Мира сохранила непроницаемое выражение лица, мол не задевают ее его шуточки. Обидные шуточки.

- Какое на сегодня задание, милорд Рихтер? – противно-вежливо спросила она.

- Собираете сегодня душицу, кипрей, зверобой и тысячелетник, - и выдал тот же набор: серп, мешочек, бечеву.

Сам, как и тогда, сел неподалеку с блокнотом. Мира увлеклась работой, не заметила, как наступили сумерки.

- Госпожа Иванова, вы там сенокос решили устроить? – говорил где-то за ее спиной Рихтер.

Когда Мира развернулась, чтобы уйти с луга, то он оказался совсем рядом, заглянул ей в глаза.

- Хватит, - шёпотом произнёс он, - я устал, мы устали. Хватит, Мира, - и потянулся, чтобы убрать листик из ее волос, а потом как бы невзначай провел большим пальцем по ее щеке.

- Тогда поехали обратно, - с придыханием произнесла она. - У меня сегодня еще свидание, - прошла мимо него, толкнув плечом его плечо (в отместку за шутку про папоротник) и невозмутимо села в машину.

Пока они ехали по лугам (в машине, кстати, совсем не трясло), Мира уснула. И ей приснился просто чудесный сон.

Во сне она проснулась на пассажирском сидении машины, укрытая курточкой. Мерзла. Ее колотило от холода, потому что машина стояла где-то рядом с водой, откуда тянулся туман, который волшебно светился. Ректор сидел на капоте машины и смотрел на небо.

- Мне холодно, поехали домой, - только и могла промямлить Мира, зубы стучали, дрожь сковывала движения. И голова плохо соображала, сон не давал четко мыслить и видеть.

Маг повернул голову и протянул ей руку, она, не задумываясь, взялась за нее, и позволила обнять себя.

В объятьях Андрей было тепло и уютно, она положила голову ему на плечо, лбом уткнулась в щеку, слушала биение его сердца и наслаждалась близостью. Тело мага напряглось, когда она поцеловала его в шею, а потом нашла губы, он стал гладить спину девушки, от чего по телу прокатилась волна жара, снял ее ленточку и распустил волосы, запустил в них руку.