Вдруг, лежащий человек в тулупе каким–то змеиным движением подвинулся метра на полтора, дотянулся до валяющегося в снегу автомата и открыл беспорядочную стрельбу по этому мужику, по стоящей группе бурлаков, одна очередь ушла и в сторону нашего ТТМа. Все эти непонятные действия прекратил Саша, он длинной пулеметной очередью, буквально изрешетил стрелка в тулупе, сила удара пуль была такой, что тело пострадавшего перекатилось метра на два назад.

После этого заключительного аккорда наступила тишина, нарушаемая только всхлипами и стонами в группе бурлаков, да тарахтением дизеля ТТМа. Эта вакханалия продолжалась не больше двух минут

Неожиданно, звук дизеля ТТМа усилился, и он двинулся к нам. Подъехав вплотную к нашему вездеходу, он остановился и двигатель отключили. Потом открылась дверь, и из кабины, настороженно озираясь, выбрался Флюр. Он сразу у меня спросил:

— Вы как тут, не пострадали? Малому памперс менять не нужно?

— Да иди ты — сам, наверное, недержанием страдаешь после таких дел, — донеслось из нашей кабины.

— Смотри–ка, да ты просто орел, вот что значит мое благотворное влияние, — усмехнулся Флюр, глянув на стоящую группу людей, он продолжил:

— Если не обосрался, то тогда бери ствол и пойдем, потрясем клиентов. Батя с Саней нас пока подстрахуют. Когда все проверим — вызовем Дохтура, видать, у мужиков там имеется трехсотый. А вообще то, будь поосторожнее с этими психами, сам видел — от них можно ожидать чего угодно.

Продолжая паясничать, по–видимому, чтобы поднять наш боевой настрой, он продолжил:

— Возьмут, отберут у тебя автомат, пока ты ворон, считаешь, и начнут пулять во все стороны. Может быть, у них тут традиции такие. Так что, Малой, секи в оба и не лезь поперед батьки в пекло.

В этот момент, с крыши ТТМа донесся голос Саши:

— Хан — время! Не забывай, что эти путешественники могли вызвать помощь. Или тебе хочется полномасштабной войнушки.

Услышав эти слова, Флюр мгновенно преобразился, весь подобрался, улыбка исчезла, а лицо приобрело напряженный, настороженный вид. Да и слова его стали короткими, рубленными:

— Серег, выползай быстрее и одевай лыжи. Я тебя жду.

Сам он, сняв с борта ТТМа закрепленные на приваренных крючках лыжи, быстро их одел, потом, перехватив автомат, двинулся в сторону чужаков. За ним, отставая метра на два, покатился Сергей.

Сначала они подъехали к неподвижным телам в тулупах. Сергей начал собирать валяющиеся автоматы, а Флюр начал переворачивать лежащих лыжной палкой, взятой у одного их них. По–видимому, он проверял, остался ли кто живой. К телу, по которому стрелял Саша из пулемета, он даже и не подошел. Потом подкатил к группе оставшихся в живых людей. Сергей в это время, собрав автоматы и боеприпасы, подъехал ко мне.

— Мужик, который начал стрелять первым, чисто сработал, все — трупы, ни одного раненого, правда, его самого тоже насмерть срезало, — доложился он.

— А ты что, не поехал с Ханом к оставшимся людям? — спросил я.

Открыв дверь ТТМа, он в это время укладывал привезенное оружие. Даже не оборачиваясь, Сергей ответил:

— Дак сам Хан распорядился, чтобы я отвез и уложил трофеи в ТТМ, а также сказал, чтобы вы с Котом ехали к нему. Мне же поручил сменить Сашу у пулемета и смотреть в оба глаза по сторонам. Главное, сволочь, еще и издевается, говорит:

— Два глаза твоих, конечно, маловато, поэтому, нужно смотреть в запасные, которые биноклем называются, а также периодически заглядывать в самый зоркий глаз — подзорную трубу. После этого, — говорит, — я тебя произведу в рыцари зоркого глаза, и ты будешь в одном ряду с таким челом, как зоркий сокол.

У верхнего люка ТТМа раздался громкий хохот, потом что–то загромыхало, и из двери показался Саша. Он хлопнул по плечу Сергея и сказал:

— Ну что, бедствующий рыцарь, лезь тогда на точку, которая приведет тебя к этому званию. А мы с Батей — двинули на помощь Хану.

— Он еще сказал, что там нужен Дохтур, — добавил Сергей уже из кабины вездехода.

Потом из ТТМа послышался какой–то разговор, и на белый свет выбрался сам Дохтур. Оставив пока свои чемоданчики на сидении, он одел оставленные Сергеем лыжи, выпрямился, огляделся и заявил:

— Для успешного лечения других людей, нужно подлечиться сначала самим.

И достал из внутреннего кармана свою знаменитую серебряную фляжечку.

— Вы как, по глотку эликсира, не против, — спросил он.

К этому моменту мы с Сашей уже надели лыжи и, услышав это предложение, вместо того, чтобы сразу направиться к Флюру, подъехали к Дохтору и сделали по доброму глотку этого, поистине ядерного топлива. Как обычно, организм первоначально весь перекорежило, но потом в голове прояснилось, мысли потекли быстрее, а цвета и запахи стали намного ярче. Крякнув и занюхав выпитое рукавицей, Саша, произнес:

— Все–таки, как бы, Дохтур, у тебя выведать секрет этого эликсира? Надо будет организовать твое похищение и уже тогда или тебя упоить в хлам, или устроить тебе допрос третьей степени. А ты знаешь, что это такое? Во! Никто не знает, потому, что после того, как Хан, применит этот свой метод, люди говорить уже не могут, только глупо хихикают — и все.

Этот начинающийся треп, начал меня уже доставать. Поэтому я, с силой захлопнув двери ТТМа, почти что прокричал:

— Кот, какого хрена ты тормозишь? Недавно сам напоминал Хану, что нужно торопиться, иначе могут возникнуть нешуточные проблемы, а теперь тебя приходится подстегивать.

— Все, Батя, уже идем, — заявил Саша, — сам же знаешь, чтобы прийти в себя от этого пойла, нужно несколько минут отдышаться. Потом он, плечом пихнув Дохтура, произнес:

— Ну что, Игореха, двигаем. Только не высовывайся, держись у меня в кильватере.

Он повернулся и неторопливо поехал к стоявшей группе людей. За ним покатил Игорь со своими чемоданчиками, я замыкал эту колонну.

Группа людей, к которой мы, наконец, приблизились, несколько увеличилась. К двум мужикам и Флюру, подтянулись еще и три женщины, до этого стоявшие отдельно. Одна из них, присев, пыталась помочь лежащему раненому.

Подъехав к этой группе, я ощутил тяжелый запах немытых тел. Если прямо сказать, от них пахло, как от толпы бомжей с Казанского вокзала. Саша сразу же ввязался в разговор с тем мужиком, с которым беседовал Флюр. Я же взял в оборот мужика, стоявшего недалеко от раненого, вернее, он первым обратился ко мне:

— Милостивый господин. Не скажете ли — с какой вы хаты и кто там у вас пахан.

У меня от этих слов, чуть челюсть не отвалилась. Изумленно уставившись на него, я только и смог из себя выдавить:

— Какая, нафиг, хата? Что за пахан? Это ты по фени, что ли, со мной говоришь? Предупреждаю, мы с зонами ничего общего не имеем и блатному языку не обучены. Да и бандюков особо не любим и не уважаем. Так что давай, мужик, говори по нормальному, нечего тут мозги компостировать. Если тебя интересует, откуда мы, то могу сказать — издалека, из Подмосковья. Паханов не имеем — у нас полная демократия. А всякое там уголовное дерьмо мы давили и давить будем.

И опять я был поражен реакцией мужика — из его глаз, буквально полились слезы и он начал всхлипывать, сквозь эти всхлипы донеслось:

— О, боже! Неужели мы дождались!

Я, повернувшись к Игорю, который уже начал заниматься раненым, крикнул:

— Дохтур, кинь–ка сюда свою заветную фляжку.

Тот привстал, стряхнул с колен прилипший снег, повернулся ко мне и спросил:

— Что, вдогонку еще глоток требуется?

— Да нет, просто тут народ какой–то нервный, нужно мужика в чувство привести, — ответил я, — смотрю, ты тоже побледнел, как сюда попал, наверное, тебе тоже пару капель эликсира не помешает.

— Это ты, верно, говоришь, — ответил Игорь, — обидно, но мой клиент уже не жилец, хорошо, если еще минут двадцать протянет.

В этот момент, лежащий раненый захрипел, несколько раз дернулся и замер. Игорь опять повернулся и наклонился к нему, но, буквально, через секунду встал и, нелепо переступая лыжами, подошел к нам. В руке у него уже была долгожданная фляжка, но сначала он сам сделал из нее глоток и только потом передал мне. При этом произнес: