— Ради всего святого, женщина! Или ты не знаешь, что идет война? — Он подался вперед, и брызги его слюны долетели до ее лица. — И сейчас настал момент, когда свою лепту в победу должны внести все, включая четырнадцатилетних мальчишек! Ты должна гордиться своим сыном, а не приходить ко мне в слезах и соплях и требовать, чтобы я освободил его от армии. И если у тебя есть другие сыновья, ты должна и их отправить на службу. А теперь проваливай отсюда к чертовой матери. У меня был тяжелый день и… — На его лице застыло какое-то странное выражение, а потом, без дальнейших слов, он повалился лицом вниз на стол, и его стошнило.

Марта схватила драгоценные письма Джо и выскочила из кабинета. Из своей комнаты появился Артур Хансон и попытался успокоить ее, но она гневно оттолкнула его.

— Миссис Росси, — крикнул он ей вслед, — я могу вам помочь!

Но Марта уже со всех ног бежала прочь. Только оказавшись дома, она перестала плакать.

— Ага, значит, они говорят правду! — заметил отец Кейт несколькими днями позже, когда дочь рассказала ему о том, чем закончилась встреча Марты с депутатом парламента.

— Что ты имеешь в виду, папа?

— То, что парламентские журналисты правы, называя майора Нормана Брауна запойным пьяницей. — Он криво улыбнулся. — Прошу прощения за подобное выражение, но, раз уж ты собираешься стать репортером, тебе придется привыкнуть к нему. Знаешь, что оно означает?

— Догадываюсь. Марта говорит, что майор был пьян как сапожник. От него буквально разило коньяком, а потом его еще и стошнило на стол. Но самое страшное не в этом. После того как Марта рассказала ему о Джо, он велел ей проваливать к чертовой матери.

Отец помрачнел.

— Бедная женщина, как же ей не повезло! Думаю, что теперь ей — или тебе, девочка моя, — следует обратиться в прессу, чтобы предать это дело огласке. И тогда, быть может, вам удастся что-нибудь сделать.

С согласия Марты Кейт решила обратиться в газету «Ланкашир пост». После встречи с майором Норманом Брауном Марта была слишком расстроена, чтобы сопровождать ее, не говоря уже о том, чтобы идти туда одной.

— Вы умнее меня, — дрожащим голосом заявила Марта через несколько дней после того, как Кейт предложила обратиться в прессу. — А я… я просто сижу здесь, как беспомощная клуша, и позволяю людям безнаказанно оскорблять себя.

— Вам нужно было дать этому отвратительному политикану пощечину, — выпалила Кейт. — Я бы так и поступила на вашем месте.

— Вам бы это сошло с рук, а меня бы посадили в тюрьму.

Кейт выбрала «Ланкашир пост», главным образом, потому, что местный офис газеты располагался на Ганновер-стрит, неподалеку от колледжа мисс Барликорнз. Она отправилась туда в четыре часа пополудни, после окончания занятий, надев свой лучший костюм — темно-фиолетовую льняную блузку без рукавов, застегнутый на все пуговицы облегающий пиджак до бедер и прямую юбку в тон, которая почти на три четверти обнажала лодыжку. Довершали ее наряд белые туфельки на высоких каблуках, украшенные бантиками, и белая шляпка без полей.

Кейт вошла в маленькую приемную, все пространство которой занимал письменный стол. За ним сидел юноша, ровесник Джо, с обильно смазанными бриллиантином волосами. Он деловито клеил почтовые марки на груду коричневых конвертов.

— Что это такое у вас? — полюбопытствовала девушка, показывая на миску, стоявшую у локтя юноши. Он сосредоточенно окунал в нее марки.

— В ней лежит мокрая губка. Она смачивает марки, так что мне не нужно облизывать всю эту чертову пропасть языком, — ответил тот с резким лондонским акцентом.

— Это вы здорово придумали, — с уважением заметила Кейт.

— Я тоже так считаю. Ненавижу вкус марок. Мне от них блевать хочется.

Кейт вспомнила, зачем пришла сюда.

— Могу я видеть редактора? У меня есть для него важное сообщение.

— Редактор здесь не бывает; он сидит в головной конторе в Блэкпуле. А тут у нас всего лишь репортер.

— А его я могу видеть? Если я правильно понимаю, это мужчина?

— Ну, вряд ли вы ожидали увидеть здесь женщину, верно? — презрительно ухмыльнулся парнишка. — Присядьте на секундочку. Я сообщу ему, что вы здесь. — Он скрылся за дверью позади своего стола, но через минуту выглянул из-за нее и пригласил Кейт следовать за ним.

По узкой деревянной лестнице они поднялись наверх и оказались в неожиданно большой и светлой комнате, окна которой выходили на магазинчики, тянувшиеся вдоль Парадайз-стрит. Посреди комнаты громоздился огромный письменный стол, на котором совершенно потерялась миниатюрная пишущая машинка — должно быть, портативная, решила Кейт.

— Вот эта молодая леди, мистер Декстер, — развязно сообщил парнишка.

— Благодарю тебя, Герберт, — откликнулся молодой человек, стоявший у окна. Он повернулся к Кейт и одарил ее вежливой, но холодной улыбкой, после чего пожал ей руку. — Меня зовут Клайв Декстер. Прошу вас, присаживайтесь, мисс. — Он жестом указал ей на удобный стул, а сам опустился на такой же по другую сторону стола, раскрыв на коленях блокнот и держа наготове карандаш. — Во-первых, как вас зовут, а во-вторых, — Герберт работает здесь недавно и забыл спросить — какое у вас ко мне дело?

— Вы очень молоды для репортера, — заявила Кейт, слегка разочарованная его видом и возрастом. Перед нею сидел худощавый бледный молодой человек с холодным выражением лица и полными, чувственными губами. Пожалуй, нашлись бы женщины, которым такой контраст показался бы необыкновенно привлекательным, равно как и то, что его каштановые волосы были чуточку длиннее, чем предписывала мода, и слегка вились на концах, касаясь тонкой шеи. На нем были серые брюки, жилет и довольно смелая, в представлении Кейт, темно-синяя рубашка с небрежно повязанным серым галстуком, что, впрочем, лишь добавляло молодому человеку очарования. «Я бы не сказала, что он произвел на меня впечатление», — поспешно одернула себя девушка.

— Кого же вы ожидали увидеть, позвольте узнать? — ледяным тоном осведомился он.

— Кого-нибудь постарше и с большим опытом.

— Мне двадцать один год, и я обладаю некоторым опытом. — Он что-то написал в своем блокноте. — Если вам нужен кто-нибудь другой, советую вам наведаться в нашу головную контору в Блэкпуле или же обратиться в редакцию газеты «Ливерпульское эхо». Она расположена совсем рядом, и там вы найдете множество репортеров самого разного возраста, а некоторые из них и впрямь обладают огромным опытом. Итак, выбор за вами.

— Неужели я была настолько груба?

Мать часто упрекала Кейт в том, что она сначала говорит, а потом думает.

— Чрезмерно.

— А что вы только что записали в своем блокноте?

Репортер опустил взгляд на страницу.

— «Мне не нравится эта молодая леди».

— Простите меня.

— Вы так и не сказали мне, как вас зовут.

— Кейт Келлауэй, мисс.

— Что же, мисс Келлауэй, — продолжил молодой человек все тем же ледяным тоном, что было вполне объяснимо, — вы намерены остаться или отправитесь на поиски репортера, обладающего, на ваш взгляд, лучшей квалификацией для того, чтобы разобраться в вашей истории?

— Я останусь, — пробормотала Кейт.

Он сделал вид, что испытывает облегчение.

— В таком случае, я буду делать записи.

— Я пришла к вам из-за Джо. Джо Росси. Его мать, Марта, моя подруга. — И девушка принялась рассказывать мистеру Декстеру о Джо и о его последнем письме, в котором он пишет, что его отправляют за границу. — Марта хочет, чтобы он остался дома. По этому поводу она ходила на прием к Норману Брауну, депутату парламента от Воксхолла, но он отказался выслушать ее — говоря откровенно, он посоветовал ей «убираться к чертовой матери», — а потом упал на стол в лужу из собственной блевотины.

Клайв Декстер выразительно приподнял бровь, вероятно, шокированный используемой ею лексикой, но Кейт не обратила на это внимания.

— Похоже, этот Браун — неприятный и подлый человек, — заметил он.