— О, Вренна, ты подумала, я горюю по ней, подумала — что? У меня разбито сердце? Боже, как это мило. Ну, Вренна, это же ты у нас мастер по любовным страданиям, я-то что, куда мне!

— Заткнись.

Он продолжал сыпать остротами. Я попыталась ударить его по голове, но он с хохотом увернулся, и я ушла, мысленно проклиная его и жалея, что не отравила чертов чай, как он боялся.

–

День ото дня Джек становился всё странней. История первосентябрьской ночи больше не повторялась, но вместо этого Джек повадился заводить со мною мутные, глубокомысленные беседы об изменяющемся мире и нашей собственной роли в этих изменениях.

— Алита говорила, ты отказывалась уезжать из Гвоздя, — рассуждал он, перейдя на частности. — Почему? Расскажи, как всё это было?

Я покосилась на него с подозрением — с каких пор его интересуют разговоры по душам?

— Ну, я не поверила сначала, — я пожала плечами. — Как так? Как это — «Равновесие нарушено, и мы потеряли всю нашу власть»? Что за… злобный розыгрыш? — я усмехнулась. — Я ведь вообще… представления не имела, как тут жить. Ну, ты понимаешь. Самой, среди людей…

— Но разве не этого ты хотела? Разве ты не мечтала о свободе?

— Ну как… Мечты мечтами, а реальность… Ты приучил меня к мысли, что это невозможно, так что я и не надеялась. Так, воображала иногда, но фантазии были настолько далеки от того, что здесь действительно происходит.

— То есть, ты разочарована?

— Ну. Пожалуй, можно так сказать.

Он опустил голову.

— И ты жалеешь? — он испытующе посмотрел на меня. — Хотела бы всё вернуть — чтобы стало как раньше?

Я вскинула брови, потом склонила голову, задумавшись.

— А черт его знает. Теперь меня уже в Замок не загонишь, — я одарила его «благодарным» взглядом. — Если бы всё вернулось, я всё равно не была бы прежней, я болталась бы, где хочу, как ты, Джек.

Он молчал.

— А ты сам как считаешь? Стало лучше?

— Ну как тебе сказать, Вренна… Лучше, хуже… Это ведь еще совсем не конец, — он сверкнул глазами.

— В смысле? — я нахмурилась.

Он скривил губы.

— А ты думаешь, всё так легко решится? Смотри шире. Сама говоришь: система сломана, равновесие нарушено. Если тарелку потихоньку сдвигать к краю стола, то в какой-то момент она с него сорвется. Сорвется и разобьется о кафель.

— Что?..

— Год назад наша тарелка сорвалась. Сама подумай, что будет дальше, — он внимательно заглянул мне в глаза. — Ты ведь понимаешь, о чём я.

Я фыркнула.

— Мы первые, на кого обрушится их гнев.

— Джек, ты бы себя слышал. Что за бред?

Он издал нервный смешок.

— Ладно, а вот другая сторона этого бреда. Кто-нибудь поймает тарелку и поставит обратно на стол. Да еще и приклеит.

— Я запуталась в твоих метафорах.

— Смотри. На кораблистах работали огромные предприятия, они делали треть мировой продукции всего. В том числе почти всю электронику, оружие, технику, стройматериалы. Без их повиновения будет просто немыслимый кризис. Но прежде — они поднимутся против людей. Они уже сейчас гораздо более агрессивные и кровожадные, а скоро они окончательно вырвутся и ареалов и… и будет война.

Я сложила руки на груди, закрываясь, а он с жаром продолжал.

— Если пустить дело на самотек, всё так и будет. Поэтому, скорее всего, нас заставят вернуться и как-то… всё исправить.

Зачем он рассказывает мне всё это? Я не хочу этого знать, я здесь ни при чём.

— Мы должны будем либо вернуться в Замки и блюсти Договор — либо как-то победить в войне с существами, которые в отличие от нас умеют делать оружие, которые…

— Джек, ну прекрасно! — взорвалась я. — Что мне теперь — пойти повеситься? Мы всё равно ничего не можем сделать, мы!.. — я развела руками. — Как-то оно всё решится, и… что будет, то будет.

Он наконец замолчал и странно смотрел на меня.

— Что? — не выдержала я.

— Как ты относишься к поездам?

— Что? — опешила я.

— Нам, возможно, нужно будет съездить в Штаман-Рейн — если мне удастся убедить кое-кого… Но ты не волнуйся, это недалеко — всего ночь на поезде.

— При чём это здесь?

— Ни при чём. Ты же хотела, чтобы я закрыл тему — я и закрыл.

Я никак не могла прекратить изумленно глазеть на него. Абсурдность выбивала почву из-под ног.

— Всегда бы так, — наконец пробормотала я. — А… что мы там забыли?

— Ну, скажем так, у меня там дела, и… мне может понадобиться твоя помощь.

— Помощь?

— Ладно, вот, — он поднялся с места и расправил плечи, будто только что справился с трудной задачей. — Я там тебе на месте всё объясню, а пока просто…

— Эй, я не соглашалась!..

Он развязно потрепал меня по голове, как питомца, я озверела — и он поспешил ретироваться на улицу. А я осталась сидеть в недоумении в пустой квартире. Нет, ну что за отношение? Когда? Зачем? Ну, правильно, к чему мне что-либо рассказывать.

Маленькая серая фигурка замерла перед тяжелой чугунной дверью, нависающей над нею будто мистический голем. Ручка двери почернела от прикосновений — как и разъеденные дождями набалдашники на перилах.

Войти?

С одной стороны, ей не пристало бояться зловещего вида коренастых домишек.

С другой — что она там забыла? Джек ее с собой не звал, и, должно быть, нет ничего странного или страшного, что он до сих пор оттуда не вышел. Как знать — может, он до ночи собирается там сидеть?

Но ведь она поехала за ним. Поехала, потому что ее изводит неизвестность, потому что она хочет знать, что он замышляет, и к тому же… хочет, чтобы он завязал с наркотиками.

Она еще раз огляделась по сторонам. Полузаброшенный район, склизкие, как кишки, переулки — там жалобно скулит собака, здесь протяжно и тоскливо подвывает нищий… Здания раскинуты словно игральные кости — где упало, там и лежит. Многие затянуты подранной серо-зеленой паутиной реставрации, но сама реставрация для них, наверно, уже не наступит никогда. Странный город Картр: здесь — роскошь и веселье, а через квартал — нищета и беззаконье. В кино людские города устроены иначе, да и Сплинт был несравнимо другим.

Небо скрывается за мокрыми, грязно-желтыми тучами. Будет дождь…

Пристально взглянув двери «в глаза» — как будто в чем-то с нею соревнуясь — Вренна надавила ладонью на ручку. Тихий скрип, толчок, и вот — она внутри.

Ее встретили бесстрастные бетонные стены и электрический свет плоских ламп, тянущихся по потолку. Откуда-то справа утробным бурчанием доносились мужские голоса. Неслышно прикрыв за собой дверь, она еще раз осмотрелась и пошла по коридору.

За поворотом были две наглухо закрытые металлические двери и лестница, уходящая в черноту. Вренна поднялась по ней, и голоса стали громче. Снова серые стены, снова эхо шагов отскакивает от углов и шуршит, наполняя неподвижный воздух.

— А это еще кто?

Она едва не подпрыгнула и резко обернулась, ощущая выброс адреналина как точный удар в живот. Возле ступеней, по которым она только что шла, стоял высокий, похожий на викинга мужчина в кожаной жилетке. Его широкие плечи, тяжелый взгляд и насмешливый голос излучали нешуточную угрозу, и ее окатило леденистым страхом.

Не задумываясь, она инстинктивно бросилась прочь по бетонному коридору, но он тут же нагнал ее и больно схватил за плечо. Она хрипло вскрикнула, рванулась, но покрытые рыжей шерстью руки уже крепко держали ее поперек груди.

— Игорь! — крикнул викинг, мешая ей вырываться. — Эй, смотри, какая рыбка попалась!

С ужасом и возмущением Вренна кое-как вывернулась, но на пути к лестнице возник невысокий бледный мужчина с горбатым носом. «Римлянин» — по аналогии с викингом решила она.

— Так, так, так… — он неспешно приблизился к ней, зловеще улыбаясь. — И что это мы здесь делаем?

Она молчала, глядя на него исподлобья и всё еще не оставляя надежды на побег. Неизвестно, что это за люди и чем они промышляют, но смотрят они слишком уж хищно, чтобы можно было спокойно побеседовать.