Лангедок облокотился на заборола башни и, поглядывая наружу, внимательно слушал рассказ. Хотя сегодня вкруг дежурить выходила очередь поморской ватаги, Лангедок предпочел провести свободно время на стене, а не в палатке с соседями по Имперскому Кольцу. Здесь было интересней чем в пестрой компании пришедших с гвардейцами молодых сквайров, где Лангедок, оказавшийся самым младшим, откровенно скучал. Бородатые северяне с добродушными усмешками встречали любопытного отрока, принимая его в свой круг и, не скупясь делились знаниями, байками, рассказами и простодушными шутками. Сегодня же дозором на башне заправлял седоусый помор, которого в лагере звали Долгий Бранир, а Лангедок назвал дядькой Браном. Высокий и жилистый, будто связанный из сыромятных ремней и седой как лунь, он слыл лучшим бойцом поморской ватаги, чье владение топорами раз за разом приносило ему победу в потешных поединках с ветеранами гвардейцами, горячими кахарцами и невероятно ловкими эльфами. В искусстве же рассказчика, по мнению Лангедока, Бранир превосходил даже старого Гуга. Рассказывал Бранир хорошо, не сбиваясь, не перескакивая, да так что сразу было ясно кто, что и зачем. Вечерами, возле лагерных костров его глуховатый, чуть хриплый голос оживлял множество легенд, баек и былей.

-… А как весть дошла, что полки из Орина идут, перестали мы играть с клыкастыми в догонялки и бой приняли. Присмотрели место удобное да крепкое. Холм крутой, со склонами обрывистыми. Построились и встретили орду орочью сталью. Конники наши только раз смогли с орками сшибиться. Вернулась ровно половина, – дядька Бран говорил размеренно, не забывая поглядывать за заборола, на дорогу что от реки шла, лесок приречный и пойму. – Ты, парень, не гляди, что зеленокожие пешими бьются, да железа почти не носят. Бойцы они свирепые и силы немереной. На раны им плевать, будто боли совсем не чувствуют, дерутся пока силы есть, пока руки оружие держат. Пока одного завалишь – семь потов сойдет, а тут их, почитай две с половиной тысячи супротив наших восемнадцати десятков. Да конников неполная сотня. Ну, так вот, отстреляли мы последние стрелы, за щиты взялись. Стену составили, копья выставили да уперлись покрепче. Ждем, когда орчины снизу к нам полезут.

- Дядька Бран, а чего стрел то мало так осталось? – спросил Лангедок, живо представив себе карабкающихся по крутому склону зеленокожих великанов потрясающих огромными топорами и зазубренными ятаганами. И тонкую линию латников застывших на вершине.

- Мы же два дня вокруг орков увивались, вот и постреляли весь запас. Граф-то сразу сказал, разозлить клыкастых надо. Да так что б только за нами гонялись, а по хуторам и селам окрестным не шерстили. Так и вышло. Пока наша ватага корабли зеленопузым жгла, латники графа оркам покоя не давали. Налетят, ударят, стрелами засыплют и назад. Разъярили они орков. А как дым с побережья увидели, последний разум зеленокожие потеряли. И гонялись потом за нами по всей вересковой пустоши, пока на том холме не остановились.

- Дядька, ты говорил, что орки пешими ходят, а вы вроде как все верхом. Как же они вас догнать то смогли?

- Орки, парень, быстры и выносливы. Даже пешими лошадь на рысях догоняют. В галоп ежли пустить, уйти можно. Только вот галопом кони устают быстро, а орки нет. – Бранир сдвинул шлем на затылок и почесал лоб украшенный старым бугристым шрамом. – В общем, добежали орки до нас, навалились. За древки хватаются, щиты из рук выворачивают, топорами да дубинами бьют. Едва не прорвали линию. Как удержались то одному Ульму известно. Сдюжили мы, отступив, однако, шагов на пять-семь, но сдержали. И пошла потеха. Кровь ручьями текла по склонам. Орки же лезли вверх как оголтелые, оскальзывались, карабкались по телам своих, но лезли. А мы рубили зеленорожих без роздыху, сталкивали вниз, тыкали копьями и стояли будто в землю вросли. Отступать нам уже было некуда. И стало уж казаться, что все мы здесь поляжем от орочьих топоров. Раненых было больше чем оставшихся в строю. Но не попустил Ульм такого. Всклубилась пыль на дороге, сверкнули доспехи императорских пешцов, взвился над рядами огненный Феникс.

- Ратники перебили всех орков и к вам прорвались? – глаза Лангедока сверкали восхищением.

- Не то что бы сразу, – усмехнулся в бороду Бранир, – но били клыкастых хорошо. Да и у нас как-то вроде силушки-то прибавилось. Казалось еще немного, и дрогнут орки, побегут. Ан нет. Крепко зеленопузым мы насолили. Ухитрились они как-то по боковым склонам взобраться, навалились со всех сторон. Совсем тяжело стало. Тогда то, тан Озрик с оставшимися конниками в самую гущу и врубился. Сильно ударили, дружно. Любо дорого смотреть было. Копьями колят, мечами сверху, с седла рубят, конями топчут. Щитовикам сразу дышать легче стало, подтянулись, бреши закрыли, строй подровняли. Раненых и убитых опять же, из первой линии оттащили. Только из тех конников только двое и вернулись. Тана же самого, израненного, на руках вытащили. Шлема нет, кольчуга вся изрублена, живого места не видно. Кровищи! Где своя, где чужая – не разобрать.

- Кончилось-то чем, дядька?

- Экий ты торопливый, – усмехнулся Бранир. – Опосля беляки до нас дошли.

- Беляки?

- Это наши так гвардейцев называют, за доспех их белый. Красиво шли. Брони сверкают, что снег под солнцем, щиты сплошной стеной, копья частоколом торчат… Разбросали орков, аж сердце возрадовалось от такого зрелища. Их старшой, когда узнал что тан Озрик раненый лежит, сразу и говорит, обратно, мол, прорываться будем. Графа на волокушу из щитов сделанную положили, в плащи завернули и в самую середку ребята, что её несли встали. Сошлись мы поплотнее, щиты сомкнули, копья да мечи выставили и ринулись вперед. Стоптали заслон орочий, вырвались из кольца к своим. Графа и других кто ранен сильно был, лекарям оставили, а сами обратно в бой. Злы сильно на клыкастых были, рубились как бешенные. Не оставил нас Ульм своей милостью в тот день, поломали орде хребет. До самой темноты сеча шла, на версту окрест все телами завалено было. А под холмом, куда орков под конец и загнали, земля на сажень кровью их поганной пропиталась. С тех пор клыкастые оправится не могут. Некому стало в набеги ходить.

- Да… - восхищенно протянул Лангедок – везет тебе дядька. В таких битвах побывал.

- Ничто. И на твой век хватит, – ответил Бранир, пристально глядя на дорогу, – ты лучше глянь туда. Помоложе будешь, глаза всяко острей. Кто это к нам на погостить собрался?

На опушке леса показалось трое путников. Чуть помедлив, будто удостоверяясь в правильности выбранного пути, пришлые зашагали к лагерю.

- Не знаю таких, дядька, – сказал Лангедок, внимательно разглядывая приближающихся путников. – Тот, что впереди идет, невысок, но крепок. Усы имеются долгие, ну навроде как у тебя. Доспеха нет, на поясе меч прямой. Поддоспешник опять- таки вместо камзола. Второй ей- ей эльф. Высокий, гибкий, что твоя жердина. Волос белый, длинный, в хвост скручен на затылке. За плечами лук и стрел колчан, у бедра клинок, узкий да изогнутый.

Третий вообще странен. Голова капюшоном черным скрыта, лица не видать. Идет мягко, сторожко, что зверь лесной. Одежа смешная, лоскутная. Будто из кусочков там сям надерганных шили. При нем арбалет малый, да нож длинный, охотничий. Точно, таких первый раз вижу.

- Зато я, похоже, знаю, – ответил Бранир, не отрывая взгляда от идущих. – По крайней мере, двоих точно. Ётнис! Ну-ка сбегай к набольшим, скажи Ратмир-проводник к нам пожаловал. И, сожри меня морской змей, если с ним не тан Озрик идет!

Напарник Бранира недоверчиво посмотрел за забороло, потом на Бранира, ошалело кивнул и убежал с башни, прыгая через три ступеньки.

- Ты хотел повстречаться с легендой да в битве побывать? – хитро прищурившись спросил Бранир. – Видать по нраву ты Ульму, парень. Считай, что эта твоя мечта сбылась.

В лагерь они вошли невозбранно. Стражники, бородатые поморы в коротких кольчугах и низких шлемах, пропустили путников без вопросов, лишь коротко кивнув, мол, здрасте вам. Ратмир, шагая вслед за спутниками к центру лагеря, с интересом оглядывался, рассматривая ряды палаток, собранных по четыре вокруг выложенных камнем очагов, утоптанные дорожки, отмеченные деревянными чурбачками, ратников сидевших у палаток внимательно рассматривающих их троих. Пройдя еще немного, Ратмир заметил, что бойцов по обочинам стало больше. Заполняя боковые тропинки, подходили все новые ратники провожавшие его, Озрика и Галиата внимательными взглядами. В собравшейся толпе то и дело мелькали белые доспехи гвардейцев, то песчаные плащи кахарцев, изумрудные щиты латников Сильверфокса и яркие, сине-красные – поморов, светлые, длинные чешуйники эльфов. Ближе к центру лагеря, там, где стоял шатер воеводы, Ратмир со спутниками шли уже сквозь плотный строй ратников.