Наташа знала, что удача и в самом деле присутствовала. Сила Радима. Парень был искренне благодарен за подаяния, и его благодарность превращалась в волну, на которой податели милостыни легко делали то, что ранее не получалось. Вот и удача.

Искренняя благодарность Радима основывалась на вере, что он не зря пришёл в этот город. Поэтому деньги ему были нужны только на еду. Одежду и обувь ему носили те, с кем он сдружился, — продавцы-частники. Ночевал и впрямь в картонных коробках, затолкав их под веранду старого садика. Веранда располагалась в глухом углу, и его крики по ночам никого не пугали. И он несколько лет терпел эту жизнь, истово ожидая, когда же произойдёт то, из-за чего его «позвали» в этот город.

Как теперь, несмотря на все отнекивания Наташи, истово верил, что пришёл в город, чтобы встретить её.

Напрямую он этого не говорил. Но его взгляд… Он знал, что нельзя смотреть ей в глаза пристально, но не умел справиться с собой, кажется всё больше наполняясь страхом, что сморгнёт — а девушки уже и нет.

Наташа признавалась в душе, что боится этого взгляда и этой веры. А если ничего не получится? Пыталась уверить себя: если даже она и Алексеич не смогут вытащить из глубин сознания Радима блокированную ужасом той ночи память, парень всё равно останется с ними. Алексеич поможет ему адаптироваться к нормальной жизни, поможет восстановить документы на ту личность, которая существовала до трагедии… И страшилась той ломкости, той шаткости Радимова бытия, которую ему приходится испытывать сейчас и ещё некоторое время в будущем.

Спрятать чувства Наташа старалась в деловых переговорах.

— Ты хочешь знать, что с тобой произошло?

— Хочу.

— А почему не хочешь идти к Алексеичу? Ты уже знаешь, что он сразу снимает блок. То есть тот блок, который ставит тебе память. Или сниму я — под его наблюдением.

— Я… — Он замялся, а потом слишком очевидно растерялся. Даже лицо стало каким-то по-детски встревоженным из-за мысленных метаний. Наконец выпалил: — Я хочу встретиться с Алексеичем! Но тогда ты… Ты — останешься рядом? Потом?

— Конечно, останусь! — даже удивилась Наташа. — Тебя же учить надо с таким даром, с такой силой… — она споткнулась, сообразив, о чём она только что чуть не проболталась, и поспешно поправилась: — С таким умением, как умение насылать сны! — Прервалась, вглядываясь: в лице не изменился, не понял, о какой силе она говорит. Рано ему рассказывать, кто он такой и что за сила ему дана. Только под внимательным слежением Алексеича можно будет сказать. Иначе натворит ещё чего-нибудь, не умея контролировать, не умея управляться с такой силищей. И добавила, сама успокоенная, что он не уловил её заминки: — Кто же тобой будет ещё заниматься, кроме меня?

— Ну… Тогда я сначала присмотрюсь к твоей, как ты говоришь, команде, а потом пойду к твоему Алексеичу, — с огромным облегчением сказал парень. — А ещё… Этот твой Игорь… А где можно посмотреть, как он дерётся? Ну, как ты сказала — бесконтактно?

— Всё опять упирается только в дом Алексеича, — уже свободней улыбнулась девушка. — Там, знаешь, какие залы тренировочные! Тебе точно понравятся. Глядишь, и сам захочешь позаниматься.

— А Лена — это та булочка, да? — уже успокоенно и даже насмешливо спросил Радим. — Ну, с длинной русой косой которая? Я думал, у вас все тренированные.

— Ты про Лену так не говори, — тоже насмешливо ответила Наташа. — Она полная, потому что у неё свой страх есть, и она его никак не может преодолеть. — И, видя приподнятые брови парня, поневоле объяснила: — Лена — эмпат-миротворец. Профессия будущего, между прочим. У нас с таким даром ещё один есть, но у него послабей, ему пока развивают его. А Лена сильная. И Алексеич хочет, чтобы она попала в какую-нибудь группу, которая ездит с полицейскими или вообще за границу. Он уже проверил её на нескольких уличных и пьяных скандалах. Она умеет усмирять людей, выравнивая их эмоциональный уровень ауры. Ты, наверное, знаешь, что иногда человек словно срывается с катушек и не может остановиться. До истерики доходит в крике. Лена с такими как раз и работает. Она бы отощала, если б не страх, что от неё слишком многое зависит. А так… Да, она полная, потому что страх требует заедания вкусным. Нервничать перестанет — сразу постройнеет.

— Ничего себе… — пробормотал Радим.

А Наташа втихомолку вздохнула: реклама Алексеичевой команды у неё получается неплохо, если парень постепенно проникается. Ишь, как заворожённо уставился в ничто. Пытается представить в воображении какую-нибудь заваруху? Типа, потом приходит та «булочка» и легко раскручивает ситуацию?

— Какие планы у тебя на сегодня? Мне нужно знать твоё свободное время. Игорь и Лена будут свободны после шести вечера. Сможешь подойти к тому времени?

— Мне надо уйти через полчаса, — неприязненно взглянул он на часы мобильного. — А потом — буду.

— Радим, — решилась Наташа, хотя и продолжая осторожничать. — А ты на любого человека спокойно насылаешь кошмар? Не боишься, что однажды заставишь пережить эти кошмары человека с больным или просто слабым сердцем?

— Ну, я никогда не думал об этом.

— Жертву выискивают ведь подельники?

Поморщился. Кажется, слово «жертва» не понравилось.

— Да, они. А что?

— А если вдруг… — Она нерешительно помолчала. — Если вдруг попадётся такой человек — слабый… Радим, ты скажи мне сразу о нём, а? Номер моего мобильного у тебя есть. Позвони мне, а я дальше передам. Алексеич придумает, как сразу встретиться с этим человеком и снять с него твой кошмар. А ты перед своими будешь чист: ты же предупредил их о нас.

Он подумал.

— То есть… Сон-то я передам? — уточнил он.

— Конечно. Просто слабый (она выделила это слово) человек так его и не увидит.

— Тогда можно. Всё, мне пора.

Он встал, задумчивый, и глубоко вдохнул. Потом последовал ещё один вдох. Кажется, он пока не замечал, что именно вдыхает, но запах ему нравился. Зато девушка знала, чем он машинально наслаждается. Во дворе дома расцвела черёмуха — здесь, а именно на газонах, росло несколько деревьев, и одна черёмуха была как раз под окнами квартиры. И остро-сладкий холодный запах вливался в кухню через балкон с каждым дуновением ветра…

Постоял, наслаждаясь черёмуховым ароматом, а потом кивнул, вспомнив:

— Наташа, я уйду. Можно парочку книг оставить здесь, на кухне? Я видел — у тебя есть по всяким эзотерическим техникам. Вдруг приду — тебя нет?..

— Хорошо — выбирай.

Парень было повернулся к двери, и Наташа спохватилась сама. Встала следом.

— Радим, подожди.

— Что?

— Устрой мне тот сон, про который я думала, что сплю.

Он шагнул к ней. Девушка помнила, что он тогда погладил её, словно мимоходом, по голове. Ни о чём не подумала, настроенная на работу, и вдруг оказалось, что она стоит так близко к нему, что, попытайся он или она чуть наклониться, они сразу коснутся друг друга. Более того — Радим медленно поднял руки, не прикасаясь к ней, но будто огладил её плечи. Но этого она уже не видела. Он смотрел в глаза — упрямо, не соглашаясь даже на то ограничение, о котором она предупредила… И этот взгляд уже не имел никакого отношения к колдовской силе. Это был взгляд мужчины, который понимает, что женщина, оказавшаяся в его руках, не сможет уйти, пока он не позволит ей это сделать… Наташа, затаив дыхание, смотрела в тёмные глаза Радима и только ждала, смущённая и встревоженная его упрямством… Одна ладонь легла на её плечо — будто удерживая на месте, хотя девушка никуда и не собиралась сбегать, а вторая скользнула по её голове — так мягко, так нежно, словно приглаживая волосы… Она попыталась опустить глаза — и не смогла. И даже испугалась. Он не хочет, чтобы она отвела взгляд. И подсознательно, на уровне инстинктов, использует ту силу, которая ему дана, чтобы заставить её смотреть на него. Вовремя сообразив, Наташа снова заставила себя смотреть только на цвет его глаз, изучая его и размышляя об оттенках… Разочарованный её эмоциональным отсутствием, Радим «отпустил» её взгляд и только слабо улыбнулся.