Когда он отвернулся, Наташа успела заметить нервное движение его большого рта, чуть скривлённого в гримасе горечи и в то же время предвкушения. «Странное и опасное сочетание», — смущённо думала она, закрывая за ним дверь и признаваясь себе — увы! — в небезопасном теперь для неё жилище, что желала его поцелуя, хотя сознательно и удерживала парня взглядом на расстоянии.

Легла, предварительно закутавшись в шаль, и попробовала осознанно войти в наведённый Радимом прозрачный сон. Экспериментировала: выспаться-то надо по требованию Алексеича и Лены, но ведь во сне можно решить один вопрос.

Среди двенадцати дел, оставленных её группе, она должна выбрать самое яркое, чтобы увлечь Радима, кое-чему его обучить и прямым ходом провести к Алексеичу. Кроме того, это дело должно быть самым срочным.

Осознанный сон должен помочь выбрать такое дело.

Сомнение одно, разумеется, было. Радим — взрослый человек, несмотря на шесть пропавших, оторвавших его от нормальной жизни лет. Одно-единственное дело может и не увлечь его. А уж тем более не заставит его идти к Алексеичу, которого парень явно побаивается. Значит, мало — выбрать. Надо ещё все двенадцать дел расположить так, чтобы Радим постепенно привык к необычному, чтобы его потянуло участвовать в необычном.

А где легче отобрать эти дела по яркости, как не во сне, когда интуиция, пущенная на волю, работает лучше всего?

Решив наконец все условия, Наташа в полминуты проделала комплекс дыхания, чтобы уснуть немедленно. И уснула. Сон сначала был сумбурным. Мелькали все сегодняшние ситуации и люди, с кем встретилась… Девушка, по впечатлениям, шла по дороге, руками отводя ненужное, словно снимая натянутые поперёк дороги призрачные покрывала, и они таяли, пропадая бесследно.

Наконец Наташа добралась до главного. Она стояла уже не на серой дороге, которая изменялась ежесекундно, а на асфальтовой дорожке перед высотным домом. Такой был в списке дел — согласно покачала она головой. Следующее, пожалуйста…

И снова шла по дороге, снова останавливалась, изучая приснившееся — и запоминая. Список закончился, и девушка вздохнула, собираясь скомандовать себе обычный сон — где-то на часок…

Бессовестный!!!

И она ничего не могла сделать. Только смотреть — в ошеломлении!

Радим словно стоял напротив — шагах в трёх!

И — целовался!

С кем?! С нею… Наташа стояла и не могла пошевелиться. И… Как только узнала — свою фигурку, чьё отражение прикрыто в зеркале напротив телом этого мальчика-мужчины, как мгновенно очутилась в его объятиях! Он задыхался сам и не давал дышать ей, яростно целуя её. Оторопь заставила её сначала покорно подчиняться ему. Потом девушка попыталась оттолкнуть его, но парень прижал к себе её так, будто его руки резко каменно отвердели — и в то же время, как ни странно, стали горячими. Он придерживал её за затылок и впивался в губы так — словно дорвался, дорвался, дорвался!.. Он стонал от наслаждения и выдыхал ей в рот своё запаленное дыхание и неразборчивый шёпот… Было слишком больно — сопротивляться ему, и девушка прильнула к нему, сама лихорадочно гладя его по спине, по плечам, которые напряжённо согнулись так, будто пытались прикрыть её от всего мира, чтобы она принадлежала только ему!..

… Она прервала убийственную сцену во сне единственной мыслью.

Виртуальный секс.

Ледяная мысль… Сновидческий Радим оцепенел. Тяжело дыша, отступил от неё. Глядел так, словно она грязно обозвала его. Обиженный — до слёз. Он всё так здорово придумал, а она… «Мальчишка…» — во сне Наташа сама чуть не расплакалась над ним. Придя в себя, осторожно дотронулась до него.

— Не надо так… Во сне… Пожалуйста, Радим…

Он отвернулся и пошёл из внезапно безграничного пространства, где твёрдым оставался лишь пол под ногами, постепенно исчезая. А она, проклиная свою бесчувственность и неумение смягчить ситуацию, заснула обычным сном.

… Проснувшись, она некоторое время лежала, глядя в угол потолка. Мысли скакали через одну. Что этим сном он хотел от неё? Зачем придумал именно это? Признание, что она нравится? Признание, что он неравнодушен к ней?.. И ушатом холодной воды: а если он таким образом соблазнял других девушек и женщин? Рядом с ним всегда были те, которые ему сочувствовали. А он, хоть и постоянно голодал, нормальный парень. Со своими желаниями… Если так… Наташа быстро села и помотала головой. Если так, он причислил её к ряду доступных.

Где-то глубоко в душе робкий голосок напомнил, что для него все те женщины, потенциально бывшие у него, остались для него теперь в прошлом.

— Но зачем со мной так? — прошептала она.

Брезгливое чувство, которое испытывала Наташа, проснувшись, отдалило от неё Радима. Теперь, когда она думала о нём, парень стоял где-то на периферии её внутреннего взгляда. Смотрел на неё пренебрежительно и свысока.

От звонка мобильного она подпрыгнула и с облегчением подбежала к столу, на котором оставила телефон. Счастье, что не надо думать о сновидении… Тыкая в кнопку, она не заметила, как поднимая затем мобильный к уху, она провела пальцем по губам.

— Да, Рита, слушаю.

— Наташа, как у тебя сегодня со временем? — поинтересовалась девушка, которую Наташа видела за всё время пребывания у Алексеича всего пару раз, но с которой часто разговаривала по телефону.

— Вечер свободный.

— Алексеич сказал, что список у тебя есть. Вечером сможешь подойти к тому дому? Сегодня утром там произошло самоубийство. Пора серьёзно просмотреть этот подъезд.

— После шести буду там, — пообещала Наташа.

Дежурная на телефоне в доме Алексеича коротко попрощалась и отключилась.

Наташа положила телефон на стол. Первая часть прозрачного сна подтвердилась. Двенадцатиэтажный дом, бывший в её списке, значился как один из опасных в городе. Жители ещё не совсем понимали эту опасность, но уже несколько звонков по нему, то есть по одному подъезду в этом доме, уже поступало. Подъезд этот значился как подъезд несчастий. Смертельных, причём. Во всех двухкомнатных квартирах этого подъезда умирали люди. Или кончали с собой. За полгода похороны были в четырёх квартирах. И вот теперь пятое убийство. Самоубийство. Наташа уже бывала там — вместе с кем-то из ребят Алексеича. Кажется, был там Григорий — из тех, кто умел искать «куклы» или другие подставы. Не нашёл. Но решили, что дом останется в списке опасных.

Продолжение последовало.

Если она успеет, попробует приглядеться к людям, которые там сейчас наверняка собираются. Попробует разглядеть истинное лицо того, кто всё это устраивает, если только… Если только всё происходит из-за человека, а не из-за опасной, патогенной зоны, на которой стоит дом.

Девушка снова взяла мобильник. Время — пятый час. Звонить своим — не звонить? Они знают, что она ждёт от них звонка, когда освободятся. Поэтому сейчас только одна проблема… Она вышла на кухню, бесцельно огляделась.

Она принесёт и оставит ему книги — попроще, с чего легко начать изучение эзотерики. Пусть сидит и читает. Пусть ест всё, что найдёт в холодильнике из притащенного им же. Пусть. Но остаётся в квартире… Наташа очнулась от тягостных мыслей. Значит, так. Больше никаких просьб о помощи со сном. Это раз. Второе — сегодня же надо заехать к Алексеичу, благо что Игорь туда же отправится после поездки к дому, и попросить шефа снять остатки сновидческого наваждения.

Он оскорбил… Губы словно сами уродливо изогнулись от сильной обиды…

Робкий голосок снова попробовал достучаться до сознания через сонм смятенных чувств: «А если он по-другому и не умеет признаваться, что ты ему нравишься?»

— Ты не поедешь с нами, потому что я не хочу тебя сегодня видеть! — процедила она сквозь зубы.

«Но ведь Алексеич…» — попытался вякнуть голосок.

— Вот пусть он сам и приманивает! — огрызнулась Наташа. Мелькнула даже мысль отобрать у Радима ключи. Но по здравом размышлении пришлось от неё отказаться. Для Радима это будет чересчур. Озлобится, замкнётся — и прости-прощай вся работа с ним.