— Вот в том-то и дело!—горячо воскликнула Волна,— Меня все поэты хвалят, но всегда одним и тем же словом — мощная. Так, например, в одном журнале за сравнительно небольшой отрезок времени...

— Вот! Тут я вас поймал, мощная Волна! — и обиженный Отрезок времени вскочил с места. — Высказываетесь против шаблона, а сами? Употребляете по отношению ко мне такое затасканное выражение — «за сравнительно небольшой отрезок»...

— Простите. Оговорилась. Что значит привычка!

— Эти привычки очень плохо отражаются на нас, — произнесла Речь. — Многие журналисты привыкли называть меня взволнованной, и нет мне в жизни другого прилагательного...

— А обо мне и в дождь и в стужу обязательно пишут, что я прекрасное, — сказало Утро...

— А обо мне, — улыбнулся Полдень, — неизменно пишут, что я ясный. Ясный полдень. Коротко и ясно!

— А я сизая в любую погоду, — заявила Дымка.

— А нам на двоих, на меня и на Образ, выдали одно прилагательное, — грустно сказал Факт. — Вы его хорошо знаете: это прилагательное «яркий». Яркий образ. Яркий факт. Так и ходим со столбца на столбец, сияя своей яркостью.

— «Перед нами развернулась любопытная картина...» Почему всегда я только любопытная? — спросила Картина.

— А почему я всегда небывалая? — спросила Энергия.

— По той самой причине, по которой я всегда твердая, — пояснила Поступь.

— А вот я всегда целый, — заявил Ряд. Так у нас и шпарят: «целый ряд домов», «целый ряд людей».

В общем, как видите, в одно прекрасное утро, когда сизая дымка заволокла окрестности, на лужайке недалеко от окраины, которая за сравнительно небольшой отрезок времени до неузнаваемости преобразилась, широко развернулись прения, и целый ряд ораторов выступил со взволнованными речами, где были приведены яркие факты упорной борьбы имен существительных против шаблона. Получилась любопытная картина, которая не могла не оставить неизгладимого впечатления. Собравшиеся разошлись тогда, когда наступил ясный полдень. Будем надеяться, что мощная волна протеста против однообразия прилагательных дойдет до литераторов и они твердой поступью пойдут по пути улучшения своего языка».

На этом примере вы можете еще раз убедиться в том, как однообразна и бесцветна речь, изобилующая штампованными словами и выражениями, как иссушает она мозг и сердце человека, ограничивая его воображение и творческие возможности. Берегитесь штампа, ведите с ним неустанную борьбу. Однако помните мудрые и справедливые слова создателя русского литературного языка А. С. Пушкина о том, что «истинный вкус состоит не в безотчетном отвержении такого-то слова, такого-то оборота, но в чувстве соразмерности, сообразности».

В одной из средних школ Северного Урала кружком русского языка руководил Василий Федорович Грамматика. Да, Грамматика — это была его настоящая фамилия. И надо сказать, что она доставляла ему много неприятностей. Не лишенный юмора, Василий Федорович сам иногда потешался над своей фамилией, говоря, что жить с нею, в окружении людей, испытывающих вечный страх перед грамматикой, не только трудно, но и довольно опасно. Однажды он пришел на занятия кружка особенно оживленным и сказал:

— Сегодня мы с вами начинаем новую важную тему — «Управление в современном литературном языке». Эта тема имеет прямое отношение не только к грамматике, но и к стилистике, о которой мы с вами не раз говорили. Чтобы доставить вам удовольствие и привлечь внимание к изучаемой теме, я решил рассказать вам еще одну историю, связанную с моей злосчастной фамилией.

Мне шел 15 год, я неплохо учился и занимался спортом. Однажды, играя в футбол с соседскими мальчишками, я так увлекся, что забил мяч не в ворота противника, а в чье-то окно на 3-м этаже. Не успел я опомниться от неожиданности, как из окна высунулась седая всклокоченная голова и сердитый голос спросил: «Кто загнал сюда мяч?» «Мы!» — закричали хором футболисты. «Нет, — сказал старик, — я спрашиваю кто, кто именно осмелился загнать мяч в мою комнату?» Пришлось сказать. «Так вот что, молодой человек, извольте сейчас же подняться ко мне на третий этаж, иначе вы мяча не получите». Делать было нечего, и я, напутствуемый товарищами, отправился за мячом.

— Так это вы? — строго спросил меня старик, захлопывая за мной дверь в комнату.

— Я.

— Очень приятно. А как ваша фамилия?

— Грамматика, — сказал я, не ожидая ничего хорошего.

— Грамматика! — закричал старик. — Не может быть, повторите, действительно Грамматика?

— Действительно Грамматика, и отец мой Грамматика, и дед Грамматика. Спросите кого угодно!

Тут он повалился на диван и стал смеяться так, что я испугался и заикаясь спросил:

— Чему вы смеетесь?

— Ха-ха-ха-ха! Какое совпадение! Представьте, вы Грамматика, а я Стилистика. Иван Яковлевич Стилистика, будем знакомы! Я живу здесь уже несколько месяцев и не знал, что рядом со мной бегает живая грамматика. Садитесь, пожалуйста! Инцидент с мячом будем считать исчерпанным.

Он открыл окно и, выбросив в него мяч, усадил меня на стул.

— Теперь поговорим. Уж если вы носите столь редкую, уникальную, можно сказать, фамилию, то следует предположить, что в грамматике вы разбираетесь хорошо.

— Разбираюсь, — сказал я с полной обреченностью.

— Чудесно! Грамматика должен знать грамматику, это, наверное, вам еще отец говорил?

— Говорил, и дед говорил...

— Чудесно, чудесно!

— А стилистику вы тоже знаете?

— Знаю, — попробовал я сострить, — Ивана Яковлевича Стилистику!

— Э, нет, настоящую стилистику.

— Настоящую, а разве такая есть?

— Есть, представьте себе, есть, и не какая-нибудь, а практическая стилистика русского языка, но, к сожалению, ею почти никто всерьез не занимается, поэтому многие говорят и пишут как попало.

Стилистика и грамматика — это близкие родственники. Они почти неразделимы. Если речь грамотна, но стилистически небрежна, то она все равно никуда не годится, и наоборот. Сама судьба, можно сказать, привела вас сюда. Я сейчас пишу небольшую работу по практической стилистике, и мне надо кое-что проверить. Возьмите-ка листок бумаги и запишите несколько предложений.

Тут я не на шутку испугался и стал отнекиваться. Но ничего из этого не вышло. Вот что я записал под его диктовку:

1) «У лентяев нет никаких оснований надеяться, что учителя к концу года выставят им удовлетворительные отметки».

2) «На смену устаревшей машины «Победа» пришла новая машина—«Волга».

3) «Советские люди хорошо знают об огромном преимуществе социализма над капитализмом».

4) «Такое произношение характерно не только украинским, но и белорусским школьникам».

5) «Спортсмены отличаются крепким здоровьем и большой выносливостью. Для людей, пренебрегающих спортом, эти особенности, как правило, не свойственны».

6) «Некоторые стихи молодого поэта характерны тонким лиризмом и глубиной поэтического выражения».

— Так, записали? Чудесно! А теперь внимательно, несколько раз прочтите записанное и скажите, что в этих предложениях правильно, а что неправильно.

Он взял с полки какую-то книгу и углубился в нее, а я стал мучительно перечитывать написанное.

— Ну как? — спросил он меня минут через пятнадцать.

— Все правильно, ни одной ошибки.

— Что и требовалось доказать, — рассмеялся он.

— А что требовалось доказать? — спросил я, краснея.

— То, что современная молодежь, — если считать, что вы являетесь наиболее ярким ее представителем, недостаточно хорошо разбирается в некоторых вопросах грамматики и стилистики.

— Не может быть! — возмутился я.

— Не возмущайтесь. В каждом из записанных вами предложений есть грамматическая и стилистическая ошибка, связанная с управлением в русском языке.

— Какая ошибка?

— Этого я вам не скажу»,

— Так-таки и не сказал? хором спросили мы у Василия Федоровича.