И потому, что жил Хаус в камышах, его называли еще и камышовым котом.

Хаус был очень дикий кот. Такой дикий, что погладить его было никак нельзя. Увидит Хаус человека еще издали — и шмыгнет в свои камыши. Найди его там! А если бы и нашел его человек, если бы и сумел подойти к нему близко-близко, то и тогда не погладил бы.

Гладят пальцами, а Хаус не любил шутить. Стоило ему раз-другой разинуть пасть и показать белые зубы и ярко-розовые десны, как… Где же пальцы? Откусил!

Вот и не гладил его никто. Никто не чесал ему за ухом, никто не щекотал ему горло.

Хаус не горевал об этом, не мяукал, не просил погладить.

Он был дикий кот, и человек для него не друг, а враг.

Хаус родился слепым желтеньким котенком. У него были два брата и две сестры. Дома у них не было — они жили просто на кучке сухого камыша.

Когда у котят открылись глаза и окрепли ноги, они принялись бегать вокруг своего жилья. Мать часто уходила на охоту, а без нее можно было и пошалить.

Котята ловили бабочек и лягушек, играли друг с другом. А когда уставали, то сбивались в кучку и дремали. Скоро молоко матери им надоело. Котятам хотелось чего-то другого. Они не знали, чего хотят, но мать знала. Она принесла им раненую птичку.

Когда Хаус увидел птичку, он бросился к ней. Птичка запрыгала по камышу — у нее были переломаны оба крыла. Хаус пытался догнать ее, но птичка так ловко прыгала, что он измучился, а поймать птички никак не мог.

Наконец Хаус догнал птичку. Но та подпрыгнула и клюнула его прямо в нос. Хаус фыркнул, зачихал и замяукал. Он попятился от птички, а та лежала на боку и открывала клюв. Хаус испугался, что она опять его клюнет, и убежал. К птичке подошел брат Хауса. Он ударил ее лапой, смял, а потом принялся есть.

Хаус видел, как брат ел птичку. Он подошел к нему, но брат заурчал так сердито, что Хаус не стал просить — «поделись». Зато он узнал, что птиц бояться нечего. И следующую птичку он поймал и съел гораздо скорее, чем брат.

Прошло с полгода. Хаус заметно вырос. Шерсть у него стала густая и ровная, серо-желтая. Хвост короткий, и держит его Хаус нередко торчком. Морда толстая, а глаза уже не детские. Злые стали теперь глаза у Хауса, как и полагается взрослому камышовому коту.

Ушел Хаус от матери, ушел от братьев и сестер. А может быть, и не он от них ушел, а они от него. Кто их там разберет? Жили-жили вместе, а как подросли, так и разбрелись кто куда. По камышам разбрелись, по кустарникам. Они все остались возле той же речки, а не встречаются. А если и встретятся на ночной охоте, то не к добру — подерутся.

Хаус стал жить один. Первое время трудно ему приходилось — плохой он был еще охотник.

Увидел Хаус в кустах зайчонка. Прыгнул, поймал его. Зайчонок был совсем маленький — разве убежать ему от кота?

Съел Хаус зайчонка, и еще больше ему есть захотелось. Пошел он по камышам. Слышит — шуршит кто-то. Лег он на брюхо, пополз, в куст спрятался. Смотрит Хаус из куста, а на прогалинку большая птица выбежала. Красивая была птица — хвост длинный, по земле волочится, а сама так и блестит на солнце.

Затаился Хаус в кусте, только усами шевелит. А фазан — это он был — по прогалинке ходит, клюет что-то. Не терпится Хаусу, так и прыгнул бы. Да далеко до птицы. Ждет Хаус, никак не дождется, когда же подойдет к нему поближе фазан.

Подошел фазан к кусту. Прыгнул Хаус.

Фррррррррр!.. Фазан улетел, а у Хауса в зубах длинное перо из фазаньего хвоста осталось.

Промахнулся Хаус, не за то место фазана схватил. Нужно было за горло хватать, а он — за хвост.

Поглядел Хаус вслед фазану, выпустил перо изо рта. А его ветерок подхватил, закружил над травой. Не вытерпел Хаус — прыгнул за пером. Перо дальше, а Хаус за ним.

Так и играл он с пером, даже про голод позабыл. Ведь он совсем еще молодой был, не кот даже, а так — наполовину кот, а наполовину котенок.

Как только стемнело, Хаус вышел на охоту. Вылез из непролазной чащи, где спал днем, и пошел по камышам.

Он шел тихо и осторожно. Его зеленые глаза всматривались в камыши, а усы тихо подрагивали. Хвост стоял почти торчком, словно флаг. Это было вроде сигнала. «Я на охоте», — говорил своим хвостом Хаус.

В камышах то тут, то там слышался шорох. Хаус прислушивался и шел дальше. Шелестели мелкие птички и зверки. Эта добыча не привлекала Хауса. Он был очень голоден, но все же искал дичь покрупнее.

Вдали послышался шорох, потом топот. Кто-то слегка взвизгнул. Кто-то хрюкнул.

Хаус насторожился, припал к земле, замер.

Кабаны — опасные соседи. Но Хаус был голоден, а в стаде были и поросята. Эта добыча — для Хауса.

Хаус лежал и терпеливо ждал. Его глаза горели, хвост чуть дрожал. Кабаны подходили все ближе и ближе.

Вот кабаны рядом. Хаус видит, как мелькают среди камышей тени, слышит, как сопят взрослые кабаны. Слышит, как топочут поросята, как они толкают друг друга.

Поросенок рядом. Хаус прыгнул.

«И-ги-гиги-ии-и-и-и-и…» — заверещал поросенок.

Хаус наспех куснул его в горло, схватил, перескочил через куст, через другой, третий. Поросенок сильно мешал ему. Кабан не отставал. Он не прыгал, но ломился сквозь заросли с такой силой и быстротой, что догонял прыгавшего кота.

И вот, когда Хаус прыгнул через куст, кабан оказался как раз под этим кустом.

Кабан хрюкнул и так ударил Хауса, что тот взлетел кверху, Хаус упал по одну сторону куста, поросенок — по другую.

Хаус не стал сражаться, он позорно бежал.

Кабан долго топтался возле куста — искал врага. Потом он похрюкал и ушел к стаду.

Хаус спрятался в соседних зарослях. Из бока, разорванного клыком кабана, текла кровь. Хаус зализывал рану и злобно урчал. А когда он немного пришел в себя, то встал и прислушался. Было тихо. Тогда он потихоньку пошел назад, к кусту.

Он крался, словно охотился за живой дичью. Полз на брюхе, прислушивался и приглядывался. Нюхал воздух. Крался снова и снова ложился. Он очень боялся кабана.

Поросенок лежал на старом месте. Хаус схватил его и поволок через кусты.

Бок сильно болел. Но зато у Хауса был теперь такой обед, что он едва с ним справился. Хватило не только Хаусу. Добрая дюжина шакалов передралась потом из-за недоглоданных костей поросенка.

Однажды Хаус во время своих ночных похождений забрел дальше, чем всегда. Он вышел из камышей, пробежал через большой пустырь и очутился перед плетнем. Пролез в щель и попал в сад.

В саду на деревьях спали куры. Хаус почуял, что тут есть добыча. Но он не знал еще, где она.

«Ко-ко-ко…» — спросонок закудахтала курица.

Хаус насторожился.

Курица сидела на ветке, не очень высоко над землей. Хаус пригляделся и увидел темный комок перьев.

Кот прыгнул.

«Ко-кокххххххххх…» — крик курицы оборвался. Хаус перегрыз ей горло.

В саду поднялся переполох. Куры кудахтали, валились спросонок с деревьев, бились на земле, путались в густой траве. Громко голосил петух. Залаяли собаки.

Хаус быстро скользнул в траве, выбрался из сада и забрался в кустарник. Еще ни разу ему так легко не доставался обед — один прыжок.

С этой ночи Хаус начал ходить в сад на охоту.

Курица за курицей попадали Хаусу на обед. Все меньше и меньше оставалось кур в саду. Наконец они исчезли.

Хаус никак не мог понять, куда девались куры. В камышах фазаны были всегда, а тут… Он начал бродить по всему саду. Он искал теперь кур точно так же, как делал это в камышах с фазанами и зайцами.