Я решил не изображать из себя полного идиота и не стал озвучивать свои сомнения по поводу того, захочет ли Джаред вообще со мной разговаривать после моего вчерашнего выступления. Если Кейн прав – захочет. Еще как. И, кстати, это будет своего рода проверкой – я, разумеется, вообще ни хрена не знаю о геях, но если бы меня в такой манере отшила баба, я вряд ли дал бы ей второй шанс…

Ч-черт!!! Ну нельзя же так – теперь ситуация меня еще и с этой точки зрения интересует!

- Я подумаю, - проворчал я, закрывая глаза и откидываясь на спинку кресла.

Кейн понял, что разговор окончен.

- Подумай, - легко согласился он, и через пару секунд негромко хлопнула дверь.

Я остался в одиночестве.

Спорить с судьбой у меня больше не было ни сил, ни желания. До тех пор, пока проблема заключалась исключительно в моих внутренних заморочках - у меня еще оставался шанс устоять, но теперь, когда мне буквально на пальцах разъяснили, почему я должен уступить своим желаниям, да еще и выдали подписанную индульгенцию… Черт возьми, я всего лишь человек.

***

Дело оставалось за малым – найти место, время и, желательно, повод, чтобы поговорить с Джаредом наедине. Я все больше склонялся к мысли, что стоит устроить в дизайнерском отделе внеочередную проверку, но это мероприятие требовало согласования с Кейном, а на сегодняшний день общения с ним мне и без того хватило с головой. Поэтому в обеденный перерыв я просто спустился на третий этаж с целью провести небольшую рекогносцировку, благо, у меня был вполне уважительный предлог – дизайнеры обитали аккурат рядом с айтишниками, а к Розенбауму у меня всегда найдется несколько вопросов.

Разумеется, первым, на кого я наткнулся, выйдя из лифта, был Джаред, который оживленно трепался с коллегами напротив кофейного автомата. Всё логично, далеко не все уходят обедать в город или хотя бы спускаются в буфет, многие приносят еду с собой и затем просто разогревают в комнате персонала. Кстати, у дизайнера в руках был бумажный стакан, из тех, в которые обычно наливают кофе. Занятно… Соврать по такому незначительному поводу как непереносимость кофеина – зачем? Непонятно. Впрочем, тем интереснее.

Я ощутил прилив вдохновения и уверенности в себе. Чем дольше обдумываешь и просчитываешь свои действия, тем обиднее в итоге бывает, если все срывается из-за какой-то мелочи. А вот увенчавшийся успехом случайный порыв - это приятно вдвойне: и результат достигнут, и больших усилий прикладывать не пришлось.

Приблизительный план дальнейших действий у меня сложился за те несколько секунд, которые мне понадобились, чтобы поравняться с группой сотрудников перед автоматом. Все немного посторонились, заметив мое приближение, и только Падалеки, бросив на меня быстрый взгляд, отвернулся и вполне демонстративно не двинулся с места. Тем лучше. Я, не замедляя хода, вполне вежливо уперся ладонью в его бицепс, одновременно отодвигая с дороги и разворачивая к себе. А потом на миг замер и поднял голову.

Наши взгляды встретились. В глазах Джареда эмоции переплелись настолько тесно, что я вряд ли взял бы на себя смелость выделить какую-то одну, ведущую. Недовольство, раздражение, досада… а где-то в самой глубине плескался отблеск обиды.

Если он играет, то делает это чертовски хорошо. Впрочем, было бы странно, если бы было по-другому.

- Кофе? – без выражения спросил я.

- Декаф, - машинально поправил меня Джаред и тут же попытался, вероятно, возмутиться: - Что…

- Понятно, - кивнул я, резко повернулся и четким движением локтя подбил стакан в руке Джареда, выплескивая его содержимое на себя.

Мой возглас получился абсолютно искренним – этот блядский декаф был обжигающе горячим.

- Как вы неловки, мистер Падалеки, - прошипел я и, развернувшись, поспешил в сторону туалетов, на ходу доставая платок и промокая рукав пиджака, а до кучи и рубашку. Да, классно я себя уделал. Чувствую, придется ехать домой переодеваться.

За моей спиной одновременно, хотя и вполголоса, загомонили коллеги Джареда, и среди совершенно бесполезных реплик типа «ну ты даешь!» и «вот кто реальная угроза нашей безопасности», прозвучало главное: «ты че застыл, иди, догони его!». Я усмехнулся. Да куда он теперь денется, пойдет, как миленький. Потому что в жизни не сможет объяснить своим коллегам, почему не пожелал извиниться перед начальником службы безопасности, которого ошпарил кофе.

Как я и надеялся, туалет был пуст. Курить тут запрещено, а других причин подолгу зависать здесь не по прямому назначению, слава богу, нет.

Я выкинул промокший платок, оторвал кусок бумажного полотенца и подошел к зеркалу, чтобы оценить ущерб. Н-да, похоже, рубашку придется выбросить.

- По всей видимости, я должен извиниться, мистер Эклз… хотя и не вполне понимаю, за что, - раздалось у меня за спиной.

Я обернулся. Джаред вошел в туалет, аккуратно прикрыл за собой дверь и прислонился к ней спиной. Он смотрел на меня хмуро, исподлобья – и внезапно я поймал себя на мысли, что, пожалуй, он все же… интересный. В смысле, внешне.

Я отвернулся к зеркалу и продолжил свои бесполезные манипуляции с куском бумажного полотенца.

- Я записал наш вчерашний разговор на диктофон, Джаред, - глядя на свое отражение, резко произнес я.

Пауза.

- Меня должно это заинтересовать?

- Понятия не имею.

- Тогда с какой стати ты говоришь мне об этом?

- Чтобы ты знал.

Тяжелый вздох.

- Хорошо, пусть будет по-твоему. Зачем тебе это понадобилось?

- Чтобы в дальнейшем ты не мог обвинить меня в харассменте.

Джаред бесшумно подошел ближе, останавливаясь у меня за спиной, теперь я видел его отражение.

- И с какой стати я стал бы это делать?

- А с какой стати все это делают? – пожал плечами я. – Ради денег, ради скандала.

- Вот как, - он чуть придвинулся ко мне. – Ну, значит, я упустил эту возможность. Зато теперь в суд можешь обратиться ты.

Он наконец-то перевел взгляд с моей спины на мое отражение. Внешне сохраняет спокойствие, в глазах – настороженность, недоверие и… гм, что-то, очень напоминающее голодное, страстное желание поверить в невозможное. Черт, неужели такое можно сыграть?.. Впрочем, а почему нет. Я не сразу заметил, но в его взгляде было что-то еще – какая-то тень. Испуг? Или неискренность?

- Если бы я хотел – уже бы обратился, - спокойно заметил я, выдерживая его взгляд и машинально продолжая водить полотенцем по рубашке.

- И что теперь? – горячий шепот почти в затылок, тяжесть ладоней на плечах. Понятно, долгих разговоров о погоде не будет. Впрочем, так даже проще – терпеть не могу затянутые прелюдии, а в данной ситуации еще и в любой момент могу передумать – как выяснилось, в трезвом состоянии прикосновения мужских рук не вызывают во мне абсолютно никаких эмоций.