Сопоставив стимулирующий эффект переливания крови с полученными в лаборатории данными, Богомолец высказал предположение, что в основе стимулирующего действия перелитой крови лежит явление коллоидоклазического шока, приводящее к разрушению в плазме клеток наиболее старых и потому наименее стойких частичек. Благодаря такой биологической «встряске» организм освобождается от балласта, как бы становится моложе.

Богомолец позже писал: «Мечников мечтал о цитолитическом омоложении человека. Эта мечта до известной степени осуществима с помощью переливания. крови, помогающего организму, обеспечивая его недостающим пластическим, полностью совместимым материалом и одновременно стимулируя биохимическую регенерацию клеток».

Пока что это всего-навсего предположительное толкование, гипотеза. Судьбу ее решат предстоящие опыты — целая серия кропотливых поисковых работ в двух отделах института — экспериментальном и клиническом. С годами факты сомкнутся в надежное кольцо, подтверждающее правоту А. А. Богомольца.

Но тогда охота за доказательствами только начиналась.

Врачи Н. Б. Медведева, А. А. Багдасаров, И. А. Леонтьев, Н. Л. Стоцик, Н. А. Федоров изо дня в день сообщали Богомольцу все новые данные, говорящие в пользу его гипотезы.

Как нет совершенно одинаковых по биологическим, психическим качествам людей, так даже в случаях самого тщательного подбора донора и реципиента нельзя достичь полной совместимости их крови. Если чужеродный, то есть несовместимый, белок грубо действует на организм получателя, вызывая тяжелые явления, то в случае столкновения индивидуально совместимой крови реакция бывает несравненно мягче. Но обязательно бывает! Падение содержания белков в крови подопытных собак и кроликов и одновременное трех-четырехкратное нарастание остаточного азота — продукта распада выпавших в осадок белковых частиц — во всех анализах в течение нескольких дней после переливаний было налицо.

Под влиянием перелитой крови организм получателя, его активные клетки как бы испытывают встряску, которая вышибает из всех клеток наиболее состарившиеся, сработанные, потерявшие полноценность, а значит, наименее стойкие белковые частицы — этот своего рода балласт, тормозящий жизненные процессы. Не случайно же после переливания у животных повышается желчевыделение, кровь обогащается сахаром, щелочной резерв увеличивается, повышается фагоцитарная активность лейкоцитов. Сходство экспериментальных данных с предполагаемыми результатами оказалось настолько разительно, что кто-то из сотрудников сострил:

— Не начитались ли наши кролики Богомольца?

Исследования врачей клинических отделений института, где действие перелитой крови под руководством профессоров С. И. Спасокукоцкого и М. П. Кончаловского изучалось на людях, дали аналогичные результаты. Истории болезни пестрят записями: «Улучшился сон, аппетит… Прошла усталость… Исчезли головные боли…» Многим людям врачи вернули жизнь и здоровье.

В клинику поступил шофер, ослепший от помутнения стекловидного тела глаз. Профессор Богомолец посоветовал офтальмологу Архангельскому при лечении воспользоваться вливанием крови. Не окажет ли она и здесь свое благотворное действие?

Оказала!

До вливания крови передняя часть стекловидного тела глаз, прозрачная у здоровых людей, у шофера была мутно-белой, туманообразной. С помощью офтальмоскопа хорошо было видно, как перелитая кровь первым делом рассосала равномерную муть, собрала мельчайшие частички ее в крупные колонии— хлопья. Потом началось их растворение. Постепенно стекловидные тела обоих глаз прояснились, приобрели прежнюю прозрачность, и к человеку вернулось зрение.

Профессор М. П. Кончаловский по поводу редкого случая записал: «Я был свидетелем стирания еще одного «белого пятна» в человечьем естестве. Гумбольдт говорил: «Природа раскрывает свои тайны и свою красоту перед теми, кто способен понимать ее». Что касается Александра Александровича, то это воистину так… Каким же тонким предвидением нужно обладать, чтобы несколько лет назад, на основании немногих и не особенно выразительных данных так проникнуть в глубину сокровенных явлений и так удачно объяснить их!»

Разгадка происходящего при встрече двух белков крови в организме была огромной, мирового значения научной удачей Богомольца. Вместо тьмы и тумана неведения в большой научно-практической проблеме свойств перелитой крови засиял всепроникающий свет научного обоснования механизма ее обновляющего целебного действия.

Теория коллоидоклазического шока Богомольца позволила намного шире и сознательнее использовать таящиеся в переливании крови возможности, в частности при инфекционных болезнях, для профилактики рецидивов рака после удаления опухоли. Повторные переливания крови показались ученому многообещающими и в борьбе с преждевременным старением людей.

Хотя экспериментальное отделение в институте имени А. А. Богданова существовало всего два года, советские гематологи во главе с А. А. Богомольцем почти на десятилетие опередили своих западных коллег. Их открытия в сумме обещали предотвращение многих преждевременных смертей.

С доктором Богдановым работать очень интересно. Это человек огромной эрудиции. Природа щедро одарила Богданова искрометным умом и недюжинным талантом. Правда, воображение фантаста то и дело уводит его, по словам Богомольца, «с грешной земли в заоблачную высь». У Александра Александровича же бесценное для ученого умение строить прогнозы сочетается с деловой практичностью научных поисков. Богданов и Богомолец — очень удачное сочетание полета фантазии с трезвостью научного расчета.

Но очень скоро институт лишился своего основателя. Доктор Богданов, увлекшись обменными переливаниями, пал жертвой эксперимента на самом себе.

К Богомольцу — теперь директору — сходятся нити всех идей, родившихся в институте. Здесь царит подлинная поэзия коллективного творчества, так любимая ученым. Кто-то окончил опыты, кто-то озадачен неожиданными результатами — для каждого у профессора есть и доброе слово и дельный совет. Он умеет двумя-тремя фразами внести ясность в, казалось бы, безнадежно запутанный вопрос. Бывает, отрицательные результаты после разговора с учителем оказываются интереснее, чем предполагаемые положительные.

— Все имеет свое объяснение, и мы его найдем! — любит он говорить.

С приходом Богомольца в институт многим пришлось пересмотреть свои привычные представления о нагрузке: профессор не терпит вялости в работе.

— Науку надо любить, как невесту! — напоминает он часто.

Сам он науку любит преданна и горячо и того же требует от подчиненных. Очевидно, поэтому не признает принуждения. В руководимых им отделах и лабораториях нет табелей, никто не следит за приходом и уходом ассистентов, но люди работают самозабвенно, часто уезжая домой последним трамваем. В институте почти нет служителей, и ассистентам самим приходится мыть лабораторную посуду, ухаживать за животными. И никто не сетует. Ибо там, где трудится Богомолец, царит атмосфера подлинно бескорыстного служения науке.

У него своя стройная система «становления молодежи на ноги», редкостная способность обнажать человеческий потенциал. Часто при первой же встрече определит, на что способен новый помощник, потом подберет дело, обстоятельно объяснит его значение для общих поисков и предоставляет свободу: разворачивайся! А сам незаметно, но пристально следит, деликатно помогая еще неоперившимся осмысливать раздробленные результаты опытов.

Ему претит торопливая погоня за фактами, не оставляющая времени, чтобы по достоинству оценить добытое.

Малейшее пренебрежение общим делом раздражает профессора, и сотрудники, как черных бурь, боятся неожиданных в таких случаях вспышек.

Если обидевшийся сотрудник приносит заявление об уходе с работы, Богомолец вскипает еще сильнее.

— Вы больше ничего не придумали, как уподобиться горничной? Рюмку разбила, с хозяйкой поссорилась и тут же: «Дайте расчет!»

— На моем месте так поступил бы всякий!