Завоеватель наблюдала за внутренним спором, отражающимся на напряженном лице – выгоды беседы боролись с безопасностью молчания.

- Ничего? Никаких оправданий? Никаких просьб? Никаких оскорблений?

Распухшие губы и щеки формировали слова густые и тихие как туман.

- Он составлял заговор, чтобы убить тебя.

Завоеватель медленно обнажила зубы в широкой усмешке.

- А кто нет? И дня не проходит, чтобы какой-нибудь дурак не возмечтал убить меня. Пусть пытаются. Патетические попытки забрать мою жизнь дают хоть какое-то развлечение. Это лучшая история, что ты можешь предложить?

Тихий голос был скрежещущим, от долгого неупотребления или ушибов, Завоеватель не могла сказать.

- Он подчинялся приказам одного из солдат.

Ее усмешка исчезла. Завоеватель встала.

- Откуда ты знаешь?

- Я слышала их разговор.

Воин нахмурилась и пошла по кругу.

- Который из солдат?

- Не видела. Они разговаривали в темноте.

- И что это были за приказы?

Раб вздохнула, вспоминая.

- Если она будет все еще жива, когда мы достигнем Коринфа, они умрут.

- Они? Она?

- Я думала, речь обо мне. Но, когда я схватила его, он испугался, что я – это ты.

Завоеватель поджала губы.

- Ты могла ошибиться. Могла неправильно истолковать его слова.

Раб покачала головой.

- Он признался. Он сказал, что они посланы по приказу Цезаря.

Кулак Завоевателя врезался в щеку раба, открывая старые раны. Светловолосая голова откинулась назад. Гладиатор опрокинулась на спину.

- Ты лжешь, – прошипела воин.

Гладиатор медленно поднялась, мягко стирая кровь со скулы здоровой рукой.

- Сделай с ним то же, что сделала со мной. Он заговорит.

Завоеватель обдумывала ее слова, направляясь к лестнице.

- Лучше бы ты говорила правду, Леопард. Или мне придется добавить ложь и измену к списку твоих преступлений.

12 Misericordiae Exiguae

Маленькие акты милосердия

Пронзительный испуганный крик вырвал ее из сна. Из открытого люка доносились громкие вопли агонии. Она задрожала и попыталась зажать уши руками. Казалось, эти вопли продолжались часами. Даже после того, как шум стих, она дрожала, вглядываясь в темные углы, в безнадежном усилии не думать о том, что принесет завтрашний день.

Неуклюжие шаги раздались на лестнице. Никлос, слуга, в сопровождении солдат. Гладиатор поднялась на корточки и припала к палубе, настороженно глядя на прибывших.

Парень остановился при виде раба, благоразумно держась вне зоны ее досягаемости.

- Х-хозяйка послала меня, чтобы принести тебе тунику и сменить бинты. – В качестве доказательства, он показал темную ткань, чистые бинты и мази. Четверо охранников разошлись кругом и вытащили мечи.

Гладиатор ощетинивалась все больше с каждым их шагом, бросая взгляд то на одного, то на другого, мышцы ее нервно сокращались. Движение на палубе сверху привлекло ее внимание. Длинные распущенные волосы, знакомый силуэт и, позади Завоевателя, впечатляющие вооруженные фигуры, наблюдающие за каждым ее движением. У нее возникло странное ощущение, что это какой-то вид испытания. Нервное возбуждение и движения корабля играли в разрушительные игры с кусками холодной каши в ее желудке.

- Встать, – рыкнул один из солдат – седеющий ветеран, которого она узнала со стычки на палубе. Судя по его рычанию, мужчина хорошо помнил пинок в шею его товарища и мечтал о любом поводе для возмездия. Гладиатор поднялась настолько медленно, насколько позволяла раненая нога, натянув цепи, держащие ее у борта.

От того, что она стоит на виду у всех этих мужчин, у гладиатора начало покалывать кожу. Взгляды скрестились – голодные волки, стоящие перед легкой добычей. Один из солдат прошелся взглядом по ее телу; она оскалилась. Она была прикована. Она была безоружна. Она не была беспомощна.

Особенно не тогда, когда Завоеватель стояла за этим. Гладиатор выпрямилась, зная, что воин наблюдает за ней.

Знакомый острый запах коснулся ее носа, растительный и грубый, почти приятный, но с резким послевкусием. Когда рука коснулась ее спины, гладиатор дернулась, загремев цепями. Нервные солдаты шагнули вперед, кончики их мечей были так близко, что холодили кожу. Чувствуя себя на грани срыва, она заставила себя успокоиться и замедлить дыхание, пока парень быстро и ловко смазывал раны зловонным бальзамом. На сей раз, уже замерзшая кожа не приветствовала холод.

Никлос передвинулся и сел перед нею. Гладиатор едва смела дышать и только сильнее натянула цепи, чтобы не вздрогнуть от его прикосновения. К чести паренька, у него хватило такта выглядеть смущенным и смотреть туда, где работали его руки, а не на золотистые завитки, находящиеся рядом с его лицом. Никлос быстро сменил повязку на ее больном бедре. Старый солдат шагнул вперед и расстегнул наручник на запястье раба.

Паренек снял бинты с ее руки, от его быстрых и нервных прикосновений к коже, у нее скрутило живот, и зубы сами собой обнажились в оскале. Старый солдат шагнул еще ближе, надеясь, что раб сделает какую-нибудь глупость. Если он стоял достаточно близко, чтобы ударить ее, то был и достаточно близко для того, чтобы получить удар. Быстрая и неудовлетворяющая дорожка к смерти, просто маленькая фантазия. Гладиатор снова подняла спокойный взгляд вверх, на Завоевателя и ее офицеров. Она могла разглядеть слабую вспышку белых зубов в мрачной улыбке. Воин видела, знала, что она выбрала не сопротивляться.

Расстегнут второй наручник – долгожданный шанс растереть болезненные запястья.

Никлос подал ей коричневую тунику.

- Надеюсь, это правильный размер. Это – одна из моих старых. – Гладиатор натянула одежду через голову. Туника хорошо сидела на плечах, но была чуть длиннее, чем нужно.

- Руки, – проворчал старый солдат. Гладиатор протянула руки, позволяя снова сковать себя.

Она надеялась, что это все, но Никлос подошел снова, подавая ей бурдюк с водой, булку хлеба и грубое шерстяное одеяло. Понизив голос, он пробормотал:

- Завоеватель хочет, чтобы завтра ты была здоровой, сытой и хорошо отдохнувшей. – С нервным кивком, парень отошел назад, и солдаты вышли из трюма.

Удивленная, Леопард посмотрела на вещи, которые все еще держала в руках, потом подняла взгляд на люк. Воин равнодушно развернулась. Другая фигура задержалась на более долгий срок, внимательно разглядывая гладиатора, будто пытаясь прочитать испачканный свиток.

13 Condemnatio

Приговор

- Завоеватель, пора.

Зена кивнула Беллерофону. Он повернулся к барабанщику.

- Свистать всех наверх.

Громкий ритм вышвырнул солдат и матросов из их гамаков на залитую утренним солнцем палубу. Когда барабан затих, Завоеватель шагнула вперед и встала на край юта.

- Привести нападавшую, – приказал Беллерофон.

Двое солдат появились из трюма, ведя обвиняемую, двое других шли позади них, обнажив мечи.

Несмотря на новую тунику и бинты, гладиатор выглядела не очень хорошо. Особенно ее лицо – воспаленная скула, ссадины на подбородке и распухшие губы. Она моргала от яркого света, глядя на стоящих по стойке смирно мужчин. Кровь отлила от разукрашенного лица, шаги стали менее уверенными. Она должна была предстать перед судом Завоевателя.

- Привести потерпевшего.

Откуда-то из-за спины Завоевателя солдаты вытащили моряка, чтобы поставить его рядом с рабом. Их лица были весьма похожи – отекшие и разукрашенные. Сквозь щелки глаз мужчина бросил на нее действительно гнусный взгляд. Она ответила яростным взглядом.

Завоеватель развернула плечи.

- Вчера вечером раб, которую вы знаете под кличкой Леопард, набросилась на моряка Миестеса и, перед свидетелями, включая и меня, попыталась его задушить. Нет никаких сомнений в вине ответчика в этом вопросе.

Она сделала небольшую паузу.

- Однако остался вопрос мотивации. Раб показала, что она слышала, как Миестес строил план нападения на Завоевателя. – Бормотание прошло по рядам; она подняла руку, успокаивая голоса. – Если это правда, обвиняемая только выполняла свою обязанность по защите своей хозяйки.