Даниэль пришла в офис полиции довольно рано, и теперь ждала детектива Боуина. Отчего–то все вокруг ее раздражало. Мариса Сэндс прошла мимо Даниэль и скрылась за дверью офиса. – Вы хотели меня видеть? – Да. На сей раз вор оставил свидетельства. У нас появился шанс. – Отличные новости! – Знаешь, Мари, что–то все подозрительно выглядит… – Ты всегда смотришь дареному коню в зубы? – Рассмеялась женщина и покачала головой. – Нет, ну подумай сама! Бред ведь выходит… Столько грабежей, столько лет и ни одного свидетеля… А тут вдруг… – Озадаченно произнес Боуин. – Все рано или поздно делают ошибки. Может, просто пришло его время? – Могу держать пари на кругленькую сумму, что здесь много странного. Я это нутром чую! И, если я прав, у нас не так уж много времени. Если он заляжет на дно, все опять вернется на круги своя. – Хорошо, и что будем делать дальше? – Останься здесь. Будешь следить за свидетельницей. – Женщина кивнула и посмотрела на дверь. – Думаешь, она соучастница? – Не знаю. Но она что–то скрывает… Я не знаю почему – то ли из–за страха, то ли она действительно покрывает его. Мариса пожала плечами. – Позвать ее? – Да. Может, она нам все–таки хоть что–то расскажет. Мариса открыла дверь и поманила Даниэль в офис. Детектив Боуин встал, приветствуя ее. – Мисс Стаффорд, спасибо что так скоро посетили нас. Я надеюсь, Вы чувствуете себя лучше. – Да. Спасибо. Он мягко пожал ее за руку. – Это мой помощник, детектив Сэндс. Даниэль кивнула. – Мы не задержим Вас надолго. У меня всего лишь пара вопросов. – Тон полицейского был спокойным, но цепкие глаза отслеживали малейшие движения Даниэль. – Вы говорите, что вор схватил вас сзади и зажал рот, а потом и вовсе приставил нож к горлу? – Да. – Помните, в какой руке он держал нож? Даниэль задумалась на мгновение. – Справа. – Я хотел бы провести маленький эксперимент. Учтите, он может вызвать неприятные воспоминания. Вы согласны? – Да. Детектив Боуин встал сзади и зажал рот женщины. Даниэль передернуло – маленький, толстый, он ее словно укутал в свою стальную хватку. – Теперь попробует Мариса, – он отступил. – Она повыше, чем я. Вам будет, что сравнить, – пояснил Боуин. Мариса притянула Даниэль к себе, зажав рот рукой. Даниэль задрожала – женщина была сильной – она не ожидала этого. Как же эти объятия и руки были похожи на чужака! Даниэль закрыла глаза, а потом судорожно вздохнула. – Вы в порядке? – Да, просто воспоминания… – Расскажите! Он моего роста, или Мариса больше тянет на его роль? Даниэль колебалась несколько минут, а потом нагло соврала: – Ваш, полагаю. – От детективов не укрылось то, как взволнованно она это сказала. – Когда вор Вас связал, вы его рассмотрели? Вы говорили, что у него зеленые глаза. – Да… – Даниэль задумалась. – Наверное. Я плохо помню, я была слишком испугана, чтобы запоминать, какого цвета у него глаза, – напористо ответила она. – Да, конечно, я Вас понимаю. Он был белый? – Мне так показалось. На нем были перчатки и маска, и я не видела его кожу. – Хм. Но цвет глаз указывает на светлую кожу. – Да. – Даниэль чувствовала себя не в своей тарелке – ну почему она выгораживает чужака? – Он с Вами разговаривал? Даниэль ответила не сразу. – Нет. Боуин бросил мимолетный взгляд на партнершу, словно задавая вопрос, увидела ли та, что Даниэль опустила глаза. – Что–нибудь необычное в его поведении? Походка? – Я не помню. Странно. Боуин себе места не находил от этой “странности”, но решил не давить на женщину. Он всегда может вызвать ее на повторный допрос. – Хорошо. На сегодня у меня вопросов больше нет. Я могу попросить Вас придти, если понадобится задать еще вопросы? – Улыбнулся он и встал. Даниель кивнула, так и не поняв, спрашивал ее детектив или просто утверждал. Ее освободили, и она ушла. Голова гудела. Она никак не могла понять, что заставляло ее лгать, но она делала это несмотря ни на что. Почти бессознательно. Даже при первом допросе соврала про глаза… А теперь Даниэль гадала, заметили ли детективы ее сомнения и ложь?. Она глубоко вздохнула, когда за ней захлопнулась дверь полицейского участка. Все закончилось. Теперь остается только ждать.

Алекс вернулась домой под утро. Она налила себе кофе и плюхнулась на кушетку. Дневник лежал там, где она его оставила – на столике. Женщина пробежала рукой по бархатистой коже. – Ну что, Даниэль? Пришло время? – Алекс открыла дневник и углубилась в чтение.

7/2 Это был ужасный день! Мы посидели в кафе, потом пошли к нему домой, и он показывал мне свою спорт–коллекцию и кучу автографов… Боже, зачем я на это согласилась?! Я не хотела признаваться себе, но уже через пять минут экскурсии жаждала запустить ему пулю в лоб! Ну, правда, после второго бокала я поняла, что пришло время целоваться. О! Он делал все, как в крутых фильмах про любовь! Но… я ничего не почувствовала. К счастью, он ничего не заметил и сначала не поверил, когда я собралась уходить. Ну, по крайней мере, я не задела его самолюбие. Он даже попросил о новой встрече. Хоть кто–то из нас хорошо провел время. А мне было плохо… Он не заслуживает такого отношения. Итак, я безнадежна… И я снова была в парке – мне было наплевать на чувство неловкости за подглядывание. Может быть, я вуайеристка? Обожаю подглядывать? Или все проще, и меня завело именно то, что они обе были женщинами? Неужели я – лесбиянка?

– Держу пари, что да. – Улыбнулась Алекс. Что–то подсказывало ей, что Даниэль в восторге именно от женщин. Она видела огонь страсти, видела неприкрытое желание в изумрудах глаз даже тогда, когда связывала ее. Алекс встала, налила себе еще кофе и снова села читать.

7/3 Я планировала провести выходные с дядей. Он – такой добрый и такой одинокий! Зря я не навещаю его, когда могу! Он так обрадовался, когда я приехала сюда! Без его помощи я бы никогда не приехала в город. Они категорически отказывались отпускать меня. Если бы не бабушка, мне кажется, меня бы поняли. У меня нет ничего общего с моей собственной семьей. Они не могут принять моего стремления к приключениям, они никогда не поймут, почему я разорвала помолвку с Полом. Но это было правильным решением. Я знала, что нам не по пути. Я люблю его, но не так, как мужа. Мой отец никогда не простит меня за те огорчения, что я принесла в семью, разорвав помолвку и сбежав в город. Больше всего расстроилась мама. Она сразу вспомнила о бабушке… Когда я уезжала, на ее лице застыла маска боли. Она все еще помнила скандальное прошлое бабушки. Мне потребовалась вся моя храбрость, чтобы оставить дом и уехать в незнакомый и, вероятно, опасный город. Может быть, это ошибка. Я не знаю. Знаю лишь одно – я должна попробовать.

7/4 Я решила пойти посмотреть фейерверк с подругами. Очаровательный вечер. Я люблю смотреть на ночное небо. Меня всегда манили звезды. Друзья не понимают этого… А вот мужчин это отчего-то притягивает. Я пыталась флиртовать и играть. Но я не понимаю, что во мне привлекает их? Мне ни один не понравился. После той ночи в парке я постоянно думаю о женщинах и задаю себе вопрос: неужели только это может интересовать меня? Я уже знаю больше, чем раньше… Мне нравится женское тело – мягкое, гибкое… Но меня смогла завести лишь та пара в парке ночью… Скоро мне будет двадцать три. В нашей семье этот возраст считается переломным. Моя бабушка говорила, что в двадцать три года ее жизнь круто изменилась. Может быть и моя жизнь изменится?

7/5 Шесть лет я пишу эти проклятые некрологи! Ах, если бы только я могла описать настояюую историю! Я работала над статьей пять месяцев, и считаю, что она великолепна! Я отослала рассказ о насилии в семье Лиз – редактору женской колонки. Интересно, она возьмет на себя труд прочитать мою статью? Я так мечтаю увидеть статью! Я хочу помогать людям письмами. Элен поддержала мое решение отдать статью, и даже дала разрешение придти на встречу с женщинами, подвергшимся домашнему насилию. Элен директор Центра Помощи уже много лет. Ей доверяют и уважают. На очередной встрече мы надеемся показать женщинам, что есть другая жизнь – легче и проще – без насилия. Я должна позвонить Элен. Мы не виделись несколько недель. Она хороший друг, но ее постоянные попытки познакомить меня с мужчиной уже напрягают. Я понимаю, что она хочет только добра… Но нужно все-таки сказать ей, что я уже достаточно взрослая, чтобы сделать свой выбор.