— Хм…

Я стал гладить ему живот. Он давно уже этого не просил. Я водил рукой от груди с двумя розовыми точками почти до самого паха. У детского тела такая идеальная гладкость. Я обвел вокруг его натянутого пупка. Он довольно вздохнул.

Нам пришлось поторопиться, чтобы успеть на вокзал вовремя, если Джейн села на поезд в 7:0 9. Я пытался ехать в ее стиле — стиле древнеримского возничего, но слишком много машин загораживало дорогу. К тому времени как мы доехали до вокзала, Джейн уже стояла на платформе с портфелем под мышкой. При виде ее я ощутил некоторый подъем, как бывало всегда, пока мы не начинали разговаривать и не разрушали иллюзию. Так или иначе, обычно она не нуждалась в том, чтобы я ее подвозил. Но станет ли она приезжать домой раньше, чтобы приготовить Алексу ужин? Я планировал, что какое-то время после ухода буду несколько недоступен.

Увидев нашу машину, она кивнула как бы в подтверждение. Она скользнула на переднее сиденье, и я поехал. Не обладая телепатическими способностями, она вела себя так, будто ничего не случилось. Алекс сидел сзади и читал детский детектив, который мы захватили с собой: «Тайна старой усадьбы». По дороге домой я объяснил, что мы потеряли ключ от дома и уже поужинали. Я не видел необходимости вдаваться во все нелепые детали.

Джейн сказала, что она не очень голодна, но все же стала рыться в холодильнике. Скоро Алекс пошел спать. Вечер прошел тихо — может быть, они оба что-то почувствовали. Спокойствие казалось почти неестественным, особенно после того, как Алекс ушел спать. Но когда я развернул «Вестник», подобранный с крыльца, заголовок передовицы проделал дыру где-то у меня в груди. «Местный житель, отбывший наказание за преступления на сексуальной почве, разыскивается по подозрению в аналогичных преступлениях». Кажется, речь об извращенце, который пристает к детям. Господи боже, а я отправил Алекса в школу одного. Но Джейн редко читала «Вестник» — может, ей вообще ничего не говорить? А то будет еще один ее триумф. Может, в ту минуту у меня был виноватый вид, или, может, Джейн все же умела читать мои мысли, как открытую газету.

Она подошла ко мне:

— Что ты читаешь?

— Ну, посмотри сама.

Джейн очень быстро читает, и ей не понадобилось много времени. Она выпустила газету из рук, как отравленную.

— Я не могу поверить, что ты отпустил Алекса в школу одного!

— Знаю, знаю…

Она снова взяла передовицу, на этот раз прочла внимательно.

— Здесь мало подробностей. Теперь ты должен быть намного осторожнее.

«А ты?» — хотел я спросить, но не стал. Это тебе скоро придется провожать его в школу по утрам. Но раз я ничего не сказал, Джейн не ответила. Просто продолжила:

— Ты хоть смотрел за ним в «Макдоналдсе»? Я слышала, что там торчат такие типы. И вообще он не должен есть эту гадость.

— Так взяла бы и приготовила ему ужин! — Я не хотел произносить слов, которые только что выпалил Сногз, но они уже слетели с языка.

Она дернула головой, как будто я дал ей пощечину. Щеки вспыхнули.

— Я… я не могу из-за работы. Мы уже обсуждали это раньше…

— Я прекрасно помню.

— Тогда запиши это в свой дурацкий список, понятно?

Подавление — странный механизм, наше племя терапевтов видит в нем главным образом ограничительную роль, но на самом деле оно не всегда плохо. Кое-что действительно не стоит выпускать наружу, по крайней мере пока. Мы лежали в кровати рядом, но далекие друг от друга, я смотрел в окно, мне не спалось. Луна, большая и назойливая, пролезла в оконный проем и осветила все, что я хотел забыть, от сонной домашней мебели, обстановки нашей жизни, до изящного полумесяца моей жены, которая отвернулась от меня и спала под нашим общим лоскутным одеялом. Все мои попытки ей угодить казались нелепыми в этом свете. Или, может быть, женщина на руководящем посту, такая как Джейн, могла терпеть только себя — вот вариант, какого я еще не пробовал. Стать Джейн.

Я представил, как подражаю ее манерам, постукиваю носком или барабаню пальцами по дороге на работу, одеваюсь похоже. У Алекса будет двое родителей, которые будут относиться к нему до безумия одинаково. А во что превратится наша сексуальная жизнь? Я заерзал, воображая обезьянью сцену в постели. Во сне Джейн любезно повернулась ко мне, но кто знает, что ей снится. Сны вообще трудно толковать, особенно если кто-то о чем-то умалчивает.

Нет, надо уходить до того, как станет невыносимо горько. Так почему я еще не сказал Джейн? Почему я вообще лежу здесь? Подгоняемый потребностью действовать, я бесшумно слез с кровати и пошел вниз, где Джейн оставила сумочку. Я снял с цепочки ее ключ от дома. Поднявшись в спальню, я сунул его в правый передний карман брюк, брошенных на мой комод. Луна уже садилась, полускрытая лоскутом кленовых листьев. Много лет назад я привык вставать в любое нужное мне время ночи, просто мысленно поставив будильник. Металлоремонт наверняка откроется к шести утра. Я закрыл глаза и завел внутренний будильник на пять тридцать. Мне по-прежнему не спалось, но я хотя бы знал, когда встану.

После того как Тед разослал среди сотрудников компании «Модесто» напоминание о необходимости дублировать данные, у него пропало настроение работать. Буквы на экране то фокусировались, то расплывались, слова не складывались в осмысленные предложения, а оставались простым набором букв. Когда он встал, чтобы в третий раз за утро налить кофе в кружку с Тинтином, его перехватил коллега с анекдотом про двух женщин в горячей ванне. Тед постарался выдавить ухмылку. Ему было не смешно. «Давай я расскажу тебе про восьмилетнего мальчика и его папу», — хотелось ему сказать, но он промолчал. У себя в боксе он слышал, как Джоан стучит по клавиатуре, ее двухсантиметровые наращенные ногти порхали над клавишами, как узорные крылья бабочек.

В обеденный перерыв он пойдет в какую-нибудь забегаловку быстрого питания, где можно подглядеть за мальчиками. В последнее время его так тянуло к детскому телу, что он мастурбировал трижды или четырежды в день, в том числе пару раз в туалете «Модесто». Не этого ему хотелось, но с настоящим сексом придется подождать, пока он не найдет какой-нибудь способ. «Пути доступа» — стандартная фраза из терминологии аварийного восстановления постоянно вертелась у него в голове.

«Поезжай в отпуск в Таиланд, — посоветовал ему Педократ. — Могу дать адресок». Может быть, он когда-нибудь попробует, но на самом деле ему хотелось завязать знакомство здесь. Побродить по округе, подружиться с какими-нибудь мальчиками школьного возраста. В Фэрчестере богатые, респектабельные жители, с раздутыми семейными потребностями. Может, ему открыть агентство по уходу за детьми — он хихикнул при этой мысли, и Джоан поинтересовалась, над чем он смеется.

— Так, вспомнилось, — пробормотал он, но она стала настаивать, и он повторил ей услышанный анекдот про горячую ванну.

Она расхохоталась и рассказала ему еще более непристойный анекдот. Так утро дотащилось до обеденного перерыва, и ему казалось, что вторая половина дня пройдет так же пусто. Ему хотелось маленького мальчика. В пригороде полно мальчиков, но на них всех как бы невидимые наклейки «РУКАМИ НЕ ТРОГАТЬ». У него появилось чувство, что на нем самом висит невидимая наклейка «НЕ ПОДХОДИТЬ».

Вечера он проводил в сублимации — от видеокассет и киберчата до прогулок вокруг квартала и Темницы, — которая все меньше его удовлетворяла. Однажды, выходя из квартиры, он пять минут поболтал с азиаткой из первого номера: она работала в банке, но подумывала об увольнении. С парнем из квартиры № 5 они обменивались короткими кивками, проходя мимо. Что еще важнее, во время ежедневных прогулок Тед хорошо узнал улицы Риджфилдского района: ядро с большими домами простиралось от Плимут-авеню до Кэнтербридж-роуд в обрамлении более скромных, но все же стоивших целое состояние жилищ по Сикамор-стрит и Джефферсон-Лейн. Больше всего ему по-прежнему нравилось подглядывать за детьми во дворе Риджфилдской школы, хотя в последние дни он редко приходил туда в те часы, когда там бывало много детей.