Сальери. И вот настал день премьеры «Похищение из сераля». Посмотрим, как сочинитель представляет себе мужественную любовь по-немецки.

Быстро входит МОЦАРТ в еще более кричащем камзоле и в пышном напудренном парике. Он шествует к фортепьяно, садиться за него и дирижирует явно для самого себя. САЛЬЕРИ сидит недалеко, рядом со своей женой, и пристально за ним наблюдает.

Он сам выбрал ради этого случая еще более кричащий, чем обычно, камзол. Что же касается музыки – она совершенно подходила к его платью. Для моей дорогой ученицы Катарины Кавальери он написал вульгарнейшую арию, которую я когда-либо слышал.

Вдали звучит ария «О мои страдания! Сколько муки!» со многими трелями и пассажами.

Целых десять минут упражнений в гаммах и фиоритурах! Одна сплошная пустота! Это было так бессмысленно и так явно потакало капризам молодой и ветреной певицы, что я сразу понял, чего Моцарт, должно быть, потребовал за это от нее самой.

Звучат последние аккорды оркестра, и ария завершена.

Никто не двигается.

Хотя он был обручен и собирался жениться, я знал совершенно точно, без тени сомнения, что он обладал ею! (Грубо.) Сочинитель воспользовался моей дорогой девочкой!

Теперь громко звучит блистательный Турецкий финал «Сераля». Буря аплодисментов. МОЦАРТ вскакивает и раскланивается. ИМПЕРАТОР встает. За ним поднимаются все. Жестом одобрения он приглашает со «сцены» исполнительницу. Под звуки усилившихся аплодисментов и выкриков КАТАРИНА КАВАЛЬЕРИ вбегает в костюме, обильно украшенном перьями и сборками. Она делает реверанс ИМПЕРАТОРУ, ее целует САЛЬЕРИ и представляет своей жене. Певица вновь делает реверанс МОЦАРТУ и, раскрасневшись от радости, отходит в сторону. В наступившей тишине КРНСТАНЦИЯ бросается из задних рядов вперед в сильном волнении и, подбежав к МОЦАРТУ, обнимает его, даже не замечая ИМПЕРАТОРА.

Констанция. Ах, душечка, как это было прекрасно!.. Браво, киска-проказник!

МОЦАРТ смущенно кивает на ИМПЕРАТОРА.

Ах… Простите! (Она в смущении делает реверанс.)

Моцарт. Ваше величество, разрешите мне представить вам свою невесту – фрейлейн Вебер.

Иосиф. Enchanten, Fraulain.[37]

Констанция. Ваше величество!

Моцарт. Констанция тоже певица.

Иосиф. Вот как?

Констанция (смущена). Совсем и нет, ваше величество. Что ты выдумываешь, Вольфганг!

Иосиф. Что ж, Моцарт, неплохо. Именно так. Начало хорошее.

Моцарт. Вам действительно понравилось, сир?

Иосиф. Мне показалось, что очень интересно. Может быть, немного – как бы сказать? (Розенбергу.) Как бы это выразить, герр директор?

Розенберг (угодливо). Слишком много нот, ваше величество.

Иосиф. Вот именно. Слишком много нот!

Моцарт. Не понимаю.

Иосиф. Мой дорогой друг, пусть это вас не огорчает. Ведь ухо не может воспринять больше нот, чем ему полагается за один вечер. Мне кажется, я не ошибаюсь, наш придворный композитор, утверждая это?

Сальери (в неловкости). Ну конечно, нет. В целом, ваше величество, я бы тоже так сказал.

Иосиф. Ну вот видите. Умно. По-немецки. Высокого качества. Но слишком много нот. Понимаете?

Моцарт. Нет ровно столько, ваше величество, сколько требуется, ни больше, ни меньше.

Пауза.

Иосиф. А-аа… Ну, в общем, вот так. (Быстро уходит.)

За ним следуют РОЗЕНБЕРГ и ШТРЕК.

Моцарт (нервно). Он что же –гневается?

Сальери. Нисколько. Он уважает ваши взгляды.

Моцарт (взволнованно). Надеюсь… А вы как считаете, маэстро? Вам-то понравилось?

Сальери. Конечно, Моцарт. Лучшие пассажи просто очаровательны.

Моцарт. А вообще?

Сальери (уклончиво). А вообще – иногда кое-где – в случае с арией Катарины, например, - мне кажется, несколько чрезмерно.

Моцарт. Но Катарина девушка во всем чрезмерная. Даже просто ненасытная.

Сальери. И все же, как, бывало, говорил мой досточтимый учитель, кавалер Глюк, надо избегать музыки, которая отдает музыкой.

Моцарт. Что же имеется в виду?

Сальери. Музыка, слишком явно говорящая о виртуозности композитора.

Моцарт. Глюк просто смешон.

Сальери. Вы так считаете?

Моцарт. Всю жизнь твердил, что надо осовременить оперу, но воспитал музыкантов столь высокомерных, что, кажется, они даже испражняются мрамором.

КОНСТАНЦИЯ вскрикивает в шоке.

Констанция. Ах, простите…

Моцарт (в приступе возмущения).Нет, это слишком! Глюк говорит! Глюк изрекает! Каквалер Глюк!… А что такое кавалер? Я тоже кавалер. Папа Римский сделал меня кавалером, когда я еще мочился в кровать!

Констанция. Вольфганг!

Моцарт. Все равно, это абсурд! Только спесивые вельможи чванятся своими титулами.

Сальери (вкрадчиво). Такими, например, как придворный композитор?

Моцарт. Что?.. (Понимая намек.) Ах, да. Ну конечно. Ха-ха! Что поделать!.. Мой отец опять прав. Он всегда говорит, чтобы я держал язык за зубами. Вероятно, мне вообще не следует рта открывать!

Сальери. Ну что вы! Какая ерунда. Я просто проявляю себя, как сказал бы император, - cattivo, вот и все. Познакомьте же меня с вашей очаровательной невестой.

Моцарт. Да. Конечно! Констанция, это герр Сальери, придворный композитор. Фрейлейн Вебер.

Сальери (кланяется). Очень рад познакомиться, cara Fraulain.[38]

Констанция (приседает).Как поживаете, ваше превосходительство?

Сальери. Вы, кажется, сестра певицы Алойзы Вебер?

Констанция. Да, ваше превосходительство.

Сальери. Она очень хороша собой. Но первенство по красоте – надо сказать – несомненно останется за вами.

Констанция. Да что вы! Спасибо!

Сальери. Можно узнать, когда свадьба?

Моцарт. Мы ждем благословения моего батюшки. Он замечательный человек, но иногда немного упрямится…

Сальери. Простите, а сколько вам лет?

Моцарт. Мне? Двадцать шесть.

Сальери. Тогда согласие вашего отца вряд ли требуется.

Констанция (Моцарту). Вот видишь!

Моцарт (в затруднении). Конечно, его согласие не обязательно… конечно, нет!

Сальери. Советую вам – венчайтесь и будьте счастливы. Вы нашли – это совершенно очевидно – un tesoro rare.[39]

Констанция. Очень вами тронута.

Сальери (целует Констанции руку. Она в восторге). Спокойной ночи вам обоим.

Констанция. Спокойной ночи, ваше превосходительство!

Моцарт. Спокойной ночи, маэстро. И спасибо вам… Пойдем, Станцерл.

Уходят в радужном настроении. САЛЬЕРИ наблюдает, как они удаляются.

Сальери (зрителям). Я смотрел ей в след. Констанция держала сочинителя под руку, и меня осенило, точно молнией, - взять ее! За Катарину!.. Свести счеты!.. Ах, будь я проклят! Таких отчаянных греховных мыслей у меня еще никогда не было!

Свет меняется, и театр восемнадцатого века исчезает. Весело выходят ВЕНТИЧЕЛЛИ, словно празднуя что-то. У одного бутылка, у другого бокал.

Первый. Они поженились!

Сальери (поворачивается к ним). Что?!