Тогда Кейт внезапно с пугающей ясностью осознала, что рядом с ней стоял человек огромного обаяния и непревзойденного самообладания. Несмотря на бессонную холодную ночь, взгляд его был чист и трезв. Черты обветренного лица были весьма привлекательными, брови были темными и густыми, а длинные ресницы могли бы скрыть любые помыслы, отраженные в зеркале души. До сих пор Кэтрин не обращала внимания на то, как он высок и крепок; при каждом жесте Шотландца рубашка грозила порваться на мускулистых плечах, а килт лишь отчасти прикрывал мышцы на литых бедрах.

В переполненной зале их провожали взглядами многие дамы, и каждой, Кейт была уверена, двигала не только зависть, но и любопытство: как ей удалось заинтересовать этого неприступного северянина? Если бы придворные кокетки знали, что для этого достаточно просто попасться в лапы лесным разбойникам, половина тут же, не раздумывая, побежала бы в самую темную чащу.

Даже не верилось, что они теперь помолвлены.

— Так что же? — повторила Кейт, когда дышать стало совсем тяжело. — Вы злитесь или нет?

Губы Росса изогнулись в лукавой ухмылке.

— Злюсь ли я? О да. Зато теперь вы надежно защищены от оскорблений. Это, согласитесь, уже кое-что.

— Вы имеете в виду, что меня могли оскорбить гнусные намеки по поводу прошлой ночи? Будьте покойны, людская молва меня нисколько не задевает.

В другом конце коридора Кейт заметила свою младшую сестру: ее светло-русые с золотым отливом волосы, похожие на сноп солнечных лучей, и блеск карих, пивного оттенка, глаз. Маргарет явно была встревожена. Когда Кейт вернулась сегодня в их общие покои, сестры там не оказалось, и до аудиенции у короля они побеседовать не успели. Наверняка Маргарет сейчас ломает голову, что же произошло с Кейт и почему Генрих вдруг так ею заинтересовался.

Но не только сестра Кейт наблюдала за странной парой. Небольшие стайки царедворцев, дипломатов, аристократов и их жен кивали в их сторону и о чем-то перешептывались, прикрывая лица ладонями.

Росс метнул на одного такого сплетника испепеляющий взгляд и не отвечал нареченной, пока тот не залился краской и не отвернулся.

— Чертовски жаль, что вас теперь будут обсуждать злые языки, — отрывисто изрек он.

— Мы с сестрами уже много лет снабжаем их темами для разговоров: всему виной злосчастное проклятье. Никакого вреда нам это пока не причиняло.

— Все может измениться.

— Сами подумайте, чем это нам грозит? Неужели нас обвинят в том, что мы отказываем кавалерам? Что в этом предосудительного? Впрочем, не важно. Я все равно не намерена сочетаться браком с незнакомым человеком — и вы, смею надеяться, тоже.

Росс окинул ее неожиданно серьезным взглядом.

— Стало быть, вы не хотите стать матерью?

— Скорее не надеюсь, ибо для этого нужен живой муж. — Она не смотрела на своего собеседника, но чувствовала, как краска заливает ее лицо.

Шотландец сердито фыркнул.

— Это все вздор, суеверия…

— Скажите это нашим кавалерам, которые мрут как мухи с тех самых пор, как нас начали сватать. А начали нас сватать, замечу, еще в младенчестве.

— И что, много их умерло?

— Достаточно. К четырем покойникам, просившим руки и сердца моей старшей сестры Изабель, прибавьте моих почитателей: младшего сына одного графа, которого сразила лихорадка, пожилого банкира из Брюгге, чье судно пропало без вести, и юного родственника некогда могущественных Вудвилей, который ввязался в пьяную драку, получил удар ножом и скончался от заражения крови. А я ведь еще не зачитала вам послужной список нашей младшенькой.

— Подобные несчастья неизбежны, когда жениху приходится ждать по тринадцать-пятнадцать лет.

— Верно. И Изабель, честно признаю, поначалу говорила об этом проклятье в шутку. Но когда похоронная процессия опережает свадебные колокола достаточно часто, мужчины начинают вас сторониться. Сейчас уже редко кто отваживается обратить взор на нашу семью.

— И тем не менее король велит мне стать вашим мужем.

— Мне очень жаль. Но я вас предупреждала, — с горечью вымолвила Кейт.

— Не печальтесь, — ровным голосом ответил Росс. — Генрих может отдавать любые приказы, но ни один священник не обвенчает нас, пока мы оба не скажем «да».

Нерушимая твердость его убеждения слегка успокоила девушку. Она тяжело вздохнула и сказала:

— Пожалуй, вы правы.

— Хотя досадно, конечно. Вы бы наверняка произвели на свет прелестнейшее дитя.

Комплимент был уклончивым, практически нейтральным, но тем он и был дорог. Это проявление заботы растрогало Кейт, ведь Росс никоим образом не был причастен к тем обстоятельствам, что завели ее вчера вглубь Нового леса.

Этого шотландца, конечно, нельзя сравнить с ухажерами, к чьим заученным банальностям она давно привыкла. Это был настоящий солдат, закаленный в многочисленных боях. Но и его, увы, могла погубить лихорадка, и он не был застрахован от несчастного случая, болезни или преднамеренного убийства. Если, конечно, исходить из предположения, что проклятие трех граций распространится на Росса Данбара…

Отвлечься от этих мыслей, со скоростью ртутных шариков перекатывавшихся у нее в голове, Кейт заставило осознание того, что Росс по-прежнему ждет ответной реакции.

— Я стану женой и матерью, если мужчина возьмет меня по любви, — четко выделяя каждое слово, сказала она. — Сами подумайте, велики ли у меня шансы, если те немногие, кто не дрожит от ужаса, первым делом осведомляются о размере приданого, а только потом уточняют, есть ли у невесты зубы и ногти.

— По любви, — покачал головой Росс. — Любовь — для молочниц и судомоек, для людей без гроша за душой и без надежды его заиметь.

Миновав главную залу, они вышли в коридор, ведущий к винному погребу, хлебной кладовой и кухням. Со всех сторон их окружили дразнящие запахи жаренного с пряностями мяса, горячих бульонов и свежей выпечки; к аромату примешивался еще и дрожжевой дух эля.

Леди Кэтрин и Росс подошли к дверям, пропускавшим студеные сквозняки. Один из них пошевелил подол платья Кейт и забрался, как котенок, под шлейф. Она вздрогнула, когда холодный воздух ожег лодыжки сквозь чулки.

— Замерзли? Быть может, сядем у камина?

Вряд ли им удалось бы найти два свободных места рядом. А значит, Россу придется уйти. Кейт недоставало храбрости взглянуть в любопытные глаза придворных в одиночку, без заслона его могучих плеч. Более того, между ними еще оставались некоторые недосказанности.

— Если мы не будем стоять на месте, я не замерзну. — Кейт так решительно тряхнула головой, что вуаль волнами поплыла по ее плечам. — А вы, между тем, так и не ответили на мой вопрос.

— Какой же? — сухо поинтересовался Росс.

— Что нам теперь делать?

— Полагаю, ждать.

— Ждать? — Она, хмурясь, поглядела на него, чтобы убедиться, не дразнит ли он ее вновь.

— Ждать решения моего отца. Скорее всего, он откажет. И употребит при этом пару кощунственных ругательств.

— Пусть ругается сколько хочет, лишь бы дал недвусмысленный ответ.

— Ага, — невыразительным голосом откликнулся Росс.

Кейт выдернула шлейф из-под ноги прислужника, спешившего куда-то с кувшином вина в руках. Они сделали еще несколько шагов. Любопытство одолевало ее все больше.

— Значит, вы считаете, что любовь между знатными людьми невозможна.

— Она возможна, но встречается нечасто.

— Стало быть, вы не будете ожидать любви от своей супруги? Вам будет безразлично, как она выглядит и какие чувства питает к вам, а вы — к ней?

Росс покрутил головой, будто разминая затекшую шею.

— Отец наверняка посоветуется со мной, и уродину мне точно не сосватают. Но цель сего мероприятия — объединить наши владения с владениями кого-то из соседей или дальних родственников.

— И вам этого достаточно?

— Так устроена жизнь.

— Ясно, — сказала Кейт с легким разочарованием в голосе. — И эта женщина — ни в коем случае не «уродина» — должна будет родить вам кучу детей, пока вы будете покупать ленточки и прочую мишуру для… молочниц.