— Греки будут сопротивляться.

Болли Болисон похлопал по рукояти меча.

— Я же сказал, что готов умереть за тебя.

— Будет довольно, если ты проведешь меня в дом, который стоит в тени собора. Твоей смерти не требуется. Нам необходи­мо продержаться там, пока не наступит подходящий момент.

— Когда он наступит?

— Когда я соберусь с духом.

— В таком случае ждать осталось недолго, вала.

Женщина улыбнулась ему.

— Да, ждать осталось недолго.

Аземар попробовал на прочность веревки, стягивавшие ру­ки за спиной. Веревки были крепкие и завязаны так туго, что у него онемели пальцы. Он находился в каком-то подвале, как ему показалось. Было очень темно, хотя сквозь доски, на­стеленные сверху, пробивался слабый свет.

Никто не объяснил ему, за что он здесь и кто его схватил.

Потом, когда болезненный дневной свет угас и в подвале сделалось темным-темно, послышались шаги. Аземар мыс­ленно перекрестился и помолился об избавлении. Он пони­мал, что попал в руки вовсе не простых разбойников, пото­му что у него — монаха в рясе и с тонзурой — явно было нечего брать. Значит, его взяли в заложники? Да, иногда мо­нахов похищали, чтобы потребовать выкуп у монастыря, только он так далеко от дома — пройдут годы, пока гонец до­берется до Руана. И господин Ричард точно не станет пла­тить за его освобождение теперь, когда он не смог выполнить задание.

Его похитители говорили что-то о чародействе. Может, они просто суеверные греки, которые хотят возложить на чужестранца вину за странную напасть, поразившую город. В этом случае у него вовсе нет надежды на спасение. Они убьют его на всякий случай, вдруг он действительно виновен.

Дверь открылась, и на стену упал треугольник света. Азе­мар мысленно собрался и выпрямил спину. Шаги на лестни­це: спускаются двое, высокий, идущий сзади, несет свечу. Он рассмотрел впереди маленькую фигурку в плаще с капю­шоном, ее сопровождал огромный детина, грузный, с хлыстом за поясом, который кроме свечи нес еще и небольшой стул. Он поставил стул напротив Аземара, и человек в капюшоне сел. Это оказалась женщина, миниатюрная, в шикарном пла­тье, сверкавшем золотыми нитями, ее изящные ручки были украшены переливающимися кольцами.

— Почему ты здесь? — Женщина говорила по-гречески.

— Меня схватили.

— Зачем ты пришел сюда, в Константинополь?

Аземар сглотнул ком в горле. Со страху ему показалось, будто женщина спрашивает, как он оказался связанным в чу­жом доме, он даже подумал, что она отпустит его.

— Я ищу здесь друга.

— Если ты сейчас же не откроешь всей правды, то я при­кажу тебя бить, — сказала женщина. Голос ее звучал ровно, дружелюбно, однако Аземар счел за лучшее не сомневаться в правдивости угрозы.

— Я здесь, чтобы найти ученого Луиса. Меня отправил отец его жены.

Женщина подняла палец, и детина ударил Аземара хлы­стом по лицу.

Боль пронзила его словно молния, от щеки до ног, и он за­кричал.

— Отправил для чего? Не заставляй меня вытягивать из тебя слова, монах, лучше сам рассказывай все, что знаешь.

Аземар не видел смысла запираться, ускоряя таким обра­зом свою смерть или делая ее мучительной. Он был испуган, однако испуган не так сильно, как думал. Наконец-то его путешествие подошло к концу, он не будет причастен к смерти друга, и это радовало его. По телу струился пот, он тяжело дышал, как будто бежал куда-то.

— Я привел с собой убийцу. Я был близким другом Луиса, и мой господин заставил меня отправиться на его поиски.

Палач вскинул хлыст.

Аземар лихорадочно соображал, что еще он знает.

— Он бежал с госпожой Беатрис, и ее отец хочет, чтобы дочь вернули домой. Вместе с головой ученого.

— Почему же он не обратился к императору с просьбой от­править дочь обратно вместе с ученым, которого он лично обезглавил бы к своему удовольствию?

— Господин Ричард не из тех, кто потерпит отказ или захо­чет быть в долгу у другого правителя. Ему было бы удобнее убить ученого здесь, чем обращаться с просьбой к императору.

— А твой приятель-убийца, где он теперь?

— Я не знаю.

Женщина подняла палец, и палач снова ударил Аземара хлыстом, на этот раз по другой щеке. Аземар закричал и рва­нулся в тщетной попытке порвать веревки.

— Пока он не скажет нам, — велела госпожа, и хлыст загу­лял по спине Аземара, по голове, по ногам, снова по голове — молнии боли пронзали его тело.

— Я не знаю, где он! Он убежал! Мы остановились в доме недалеко от маяка, но он сейчас может оказаться где угодно!

Истязание прекратилось. Аземар закашлялся. Во рту бы­ла кровь. Он не сомневался, что ему сломали нос.

— Он убил двух моих людей, — сказала женщина.

— Сожалею, госпожа, но я ему не указчик. Он настоящий дикарь, родственник нашего господина, приехавший с севе­ра. Я даже говорить с ним не осмеливаюсь, не то что указы­вать ему, что делать!

— Он здесь вместе с варягами?

— Нет, госпожа. Мы пришли сами по себе, клянусь.

— Вы разговаривали с переводчиком императора.

— Мы познакомились с ним на ступенях собора. Может, искал того, кто поможет найти Луиса, вот и все.

— Еще.

Хлыст полоснул Аземара по макушке, и от боли он лишил­ся чувств. Когда он пришел в себя, женщина в капюшоне си­дела совсем близко.

— Что еще ты можешь сказать нам?

— Я говорю правду, клянусь.

— Это мы проверим. Я уже видела твое лицо раньше, мо­нах, так и знай.

— Я никогда не покидал своего монастыря, госпожа.

— Я видела тебя. В тех местах, куда ты не пошел бы по сво­ей воле.

— Я не понимаю тебя.

— Это взаимно.

Она хлопнула в ладоши, и на лестнице появился еще один слуга: на одной руке у него была толстая перчатка, он нес ве­дро раскаленных углей и небольшую жаровню.

— Нет, госпожа, умоляю! — Аземар извивался в веревках.

— Поставь перед ним.

Ведро поставили прямо перед носом у Аземара. Жар от углей шел нестерпимый.

— Хочу получше тебя рассмотреть, — сказала женщина. — Мне надо знать, кто ты такой. Твое появление было пред­сказано.

— Как это — предсказано?

— Кометой на восточном горизонте. Я думаю, это твой знак. Звездные карты говорят, что ты должен быть здесь, и я сразу узнала тебя в церкви, это не может быть простым совпадением.

— Но я монах, обычный монах!

— Возможно. Только я так не думаю. Мне кажется, ты сто­ил тех усилий, каких требует прорицание. И, как ты скоро увидишь, усилия требуются немалые.

Слуга внес еще небольшой сундучок, поставил на пол и от­крыл его. Внутри не оказалось ничего устрашающего — про­сто какие-то порошки и склянки. В какой-то безумный миг Аземару показалось, что женщина принесла сюда свою косме­тику. Кто-то из слуг пересыпал мерцающие угли в жаровню.

— На третий день, — сказала госпожа, — не раньше. Вой­дете во втором часу и приведете меня в чувство.

Оба мужчины поклонились и вышли.

Женщина скинула с себя платье. Под ним оказалась ру­башка, открывающая плечи. Даже при столь скудном осве­щении Аземар увидел, что ее кожа сплошь покрыта шра­мами.

Она вынула что-то из своего сундука, какой-то поднос с пузырьками и порошками. Достав со дна сундука украшен­ный драгоценными камнями нож, поставила поднос обрат­но. Аземар силился освободиться от веревок, но они держа­ли крепко.

Она взяла немного порошка и бросила на угли. Неболь­шое пространство заполнил омерзительный запах. Она вы­нула пробку из пузырька, помазала его содержимым лоб Азе­мара, затем сделала то же самое с собой. После чего уселась напротив Аземара, едва не касаясь его.

Она вдохнула дым и заговорила нараспев:

— Богиня мертвых. Охотница. Появись. Появись и пока­жи все, что было, что есть и что будет. Появись здесь, боги­ня мертвых, ледяная повелительница земных недр, та, кто движет луну, проливающую свой свет над царством мертве­цов. Богиня смерти, властительница мертвых, та, что стоит у врат смерти, появись. Покажись!