Он помолчал, потом добавил:

— Мы вынуждены бродяжить. Стоит нам задержаться на одном месте, и указатель Душана сразу определяет наше местоположение. Понимаешь, они знают, кто мы. Наши описания получены после анализа многочисленных случаев хищения бриллиантов. Вот почему мы вынуждены скитаться в отдаленных местах, в пограничье. Путь на Эрон нам заказан… Но здесь так мало хороших камней…

Бродяги, вечные странники, мы посетили сотни миров. Мы так много знаем. Это тоже наводит на подозрения. Ты даже не поленился выхватить пистолет… Люди не любят, когда кто-то заживается на этом свете. Проходит некоторое время, и на меня начинают косо поглядывать, потом и на Лил начинают обращать внимание. Особенно когда она случайно обретает свое собственное тело. Если бы ты знал, сколько раз на нас покушались!

Одно у нас утешение — знать, что наступит завтра. Знаешь, а вдруг нам повезет! Вдруг удастся захватить корабль, найти девственный мир! Когда память обременяет душу, есть только один способ избавиться от этого наказания — обрести наконец одиночество. Много ли нам надо: мне табачок, Лил алмазы. И бутылочку рома для нас обоих.

Наступила тишина, в ней особенно резко прозвучал вопрос, заданный Хорном:

— И это все, ради чего ты собирал все эти богатства? Старик пожал плечами:

— А как бы ты поступил на моем месте?

— Подобные знания открывают перед предприимчивым человеком такие перспективы!.. — задумчиво ответил Хорн. — Можно было бы кое-что сделать для других. Для человечества, например. Нет такой области, где эти знания окажутся бесполезными. Это твой долг…

— Ради чего? — Ву поджал губы. — Чем человечество заслужило такой подарок? Оно упустило свой Шанс, когда его представители взорвали Алмазную пещеру.

— Первородный грех. Что с нас взять, — слабая улыбка появилась на лице Хорна. — Если с нами поступать не торопясь, отложив палку, ничего не навязывая, мы на многое способны. Наилучшую жизнь, например. На разумное отношение к себе подобным… Если вдруг восторжествует тирания, подобная империи Эрона, он, например, может…

— Один — против всей империи? Подумай сам, что ты городишь! — прервал его Ву. — Государства рождаются и гибнут — в этом круговороте нет места состраданию, разуму, предвидению. Человеку, наконец… Здесь всегда господствует сила. Все это свершается помимо воли человека, в становлении империи скрывается какая-то тайна, соизмеримая разве что с прихотью судьбы. Придет время, и Эрон падет! Но ты, скорее всего, уже давным-давно будешь мертв. Даже Лил не дано избежать подобного исхода.

— Сила, говоришь? — пожал плечами Хорн. — Откуда она берется, эта сила? Все, что построено руками, руками может быть разрушено. Нет здесь никакой тайны. Сила — в людях. В массах. Вот открыть им глаза, организовать, вдохнуть в сердца отвагу — это да. Это не каждому по плечу. Но ведь были такие люди! Они же не исчезли… Если действовать разумно, в нужное время, в нужном месте, верным образом, можно сдвинуть и неподъемный камень.

— И быть им раздавленным, — добавил Ву. — Нет, спасибо. Ты думаешь, я не пытался? За всю свою долгую жизнь?.. Даже более отчаянно, чем ты. Что ты видел за свою жизнь, за те несколько лет, что потратил на эту идею? Чем ты рискуешь, что можешь потерять? Только эту свою жизнь — больше у тебя ничего нет. Опасность для тебя — это не более чем игра со смертью, игра без правил. Я уже прошел через все это, эта память обременяет. Она как каркас, обессиливающий душу, лишающий, как ты выразился, отваги. Я должен сберечь знания, что хранятся во мне.

Хорн ничего не ответил — вытащил факел из расщелины, махнул им, приказывая старику и Лил подниматься и двигаться вперед. Ву испуганно схватил свой чемодан, глянул на Хорна.

— Вы мне не верите, сэр? — робко спросил китаец.

— Ты же не в яме? — вопросом на вопрос ответил Хорн. Что он еще мог ответить. Был момент, когда он принял все сказанное за некую истину. Точнее, за рабочую гипотезу. Этот старикашка может пригодиться. Но тут он одернул себя. Этот рассказ звучал слишком фантастично, чтобы в нем не было доли правды. Такое не выдумаешь, тем более он сам был свидетелем. Но вот сомнение в качественном соотношении лжи и правды заставило его примолкнуть. С этой парочкой еще следовало разобраться. Старик говорил о времени — вот на него и необходимо положиться. Его в этом случае много не потребуется. Века здесь ничего не решают. Дни, в крайнем случае месяцы — другое дело. Так что пока следует попридержать язычок и вести себя как и прежде.

— Давай пошевеливайся, — с мрачным видом выговорил он. — А то можем опоздать.

— Эх, — в сердцах воскликнул старик, — сколько раз тебе твердить, что твое предприятие более зависит от пригляда судьбы, чем от спешки! Даже если мы бегом побежим.

Хорн не ответил.

Скоро туннель начал расширяться. Наконец они попали в череду огромных, забитых тьмой помещений. Хорн догадался, что это были склады. Их создавали для межпланетной торговли — в ту пору она делала первые шаги. По наклонным пандусам они поднимались все выше и выше. Скоро впереди посветлело, смутным отблеском на стены легло сияние дня. Хорн воткнул факел в стену и осторожно пробрался вперед — за плавным изгибом очередного туннеля отчетливо забрезжил свет. Ясно очертилось устье широкого подземного коридора. Вход почти до верха был забит нанесенной сюда дождями и ветрами грудой мусора. Хорн по стенке, боком приблизился к выходу, некоторое время прислушивался, принюхивался, потом взобрался на преграду. Снаружи вход в туннель надежно прикрывали густо поросшие деревья и заросли можжевельника. Все вокруг было спокойно, на ветвях весело заливались птички. Наемник перевел дух, выбрал удобное место и сквозь прореху в листве оглядел прилегающую к подземному проходу местность.

Ближе всего были навалены кучи битого камня, сквозь который частоколом торчали длинные изогнутые арматурины. Трава уже заметно одолевала руины. Вот что было замечательно — бродить по этим завалам просто смерти подобно. Эти горы мусора с налету не одолеешь. Этот факт следовало взять на заметку. Тут и Ву успел подойти к нему и коротко объяснил путь, по которому можно выбраться из завалов. Когда они добрались до полуразрушенной стены, китаец ткнул Хорна в бок и указал пальцем:

— Обелиск победы.

Наемник глянул в указанную сторону.

Что-то чудовищное вздымалось в полуденное, пропитанное жаром небо. Как объяснил Ву, памятник был построен на месте причалов, на которых когда-то садились корабли с Марса. С тех пор прошло много лет — граждане

Санпорта при всей их неуемной гордыне и мечтать не могли о подобном сооружении.

До обелиска было около километра — точнее, до выполненного в форме куба основания, на которое была надвинута гигантская, из черного камня полусфера высотой в девять сотен метров. Из полусферы торчала теряющаяся в зените колонна. Поверхность ее переливалась всеми цветами радуги. Это было непосильное для непривычных глаз зрелище. На колонну на высоте не менее четырех километров от земли был насажен гигантский серо-стальной, ощетинившийся тысячами шипов шар. Каждое острие отливало густым золотистым тоном.

Ву выпятил нижнюю губу и многозначительно покивал:

— Это и есть Эрон.

— Никогда не видел ничего подобного, — ответил пораженный Хорн.

— То-то, — удовлетворенно сказал старик. — Теперь понял, что к чему? Что есть Эрон?

Хорн ничего не ответил. Он внимательно изучал прилегающую к монументу местность. Большая часть вершины горы представляла из себя огромную, ровно укатанную площадь, отделенную от развалин высоченной бетонной стеной. Вся внутренняя сторона стены была покрыта многоцветными фресками. Противоположный край площади терялся в сероватой дымке.

Старик, пристроившийся рядом, принялся объяснять:

— Санпорт — город великолепный, знаменитый — был построен на руинах другого древнего поселения, которое называлось Денвер. Место оказалось очень удобным, отсюда ближе всего к звездам. Когда-то, подобно Эрону, Санпорт являлся столицей освоенного свободного пространства. Легенда говорит, что некий варварский вождь привел сюда орду и сокрушил Санпорт в зените славы. Таков оказался итог для города, взросшего на насилии и крови. Санпорт получил то, что посеял.