– Нет, конечно, нет. Элизабет была ее единственной любовью.

– Была и осталась? – уточнила Оливия, увлеченно рассматривая расположение бутонов на кусте роз.

Себастьян внимательно посмотрел на нее, прежде чем ответить.

– Нет. Они друзья. Не просто друзья, а самые близкие и родные друг для друга люди. Это сложно объяснить.

По выражению лица Оливии он понял, что ему все же стоит попытаться.

– Это совсем другая любовь. Здесь больше благодарности и нежности. У них были тяжелые сложные времена, когда Элизабет решила вести обычную общественно приемлемую жизнь. Сказала, что хочет замуж и детей.

Он говорил, и Оливия видела, что ему не легко это вспоминать. Значит, Джорди было не легко через это пройти.

– Они очень много ссорились, и вообще была угроза того, что они расстанутся, – продолжил Себастьян. – Но они смогли забыть все обиды, все плохое и оставить в своих отношениях только хорошее. Они всегда потрясающе понимали друг друга. И Элизабет всегда и во всем поддерживала Джорди. И моя сестра решила, что она не хочет лишаться в своей жизни такого друга, такого близкого и родного человека, который все о тебе знает и любит тебя. Это просто победа. Победа любви над разочарованием, болью и обидой. Поэтому Джорди так дорожит этими отношениями.

Кажется, Оливия начинала понимать его.

– Любви, именно той, которой ты так опасаешься, здесь больше нет. Они не влюблены друг в друга. Но они очень сильно друг друга любят. Такое бывает. Тем, кому очень повезет.

Молодая женщина была так сражена его последними словами «тем, кому очень повезет», что начало фразы совершенно пропустила мимо ушей. И только через несколько мгновений до нее дошел весь смысл сказанного Себастьяном. Он был таким открытым, таким искренним и доброжелательным, а еще так напоминал ей Джорди, что отрицать что-либо у нее не было никакого желания.

– Это так заметно, что я чего-то опасаюсь? – только и спросила она с горькой улыбкой.

– Мне – да, – ответил Себастьян.

Его голос звучал легко, как полет птицы в утреннем небе. Может быть, поэтому Оливия не так сильно смутилась, как могла бы. Ее щеки покрылись легким румянцем. И он единственный выдавал ее волнение.

– Вот так вот, – рассмеялся Себастьян, чтобы как-то развеять возникшую неловкость. – В очередной раз, встретив прекраснейшую из женщин, я опять опоздал.

– В каком смысле? – встрепенулась Оливия.

– Вы очень красивы, – только и сказал Себастьян. – Я бы на месте Джорди влюбился с первого взгляда.

– Ты так открыто обо всем говоришь, – Оливия совершенно не знала, как ей реагировать на его слова.

– В нашей семье принято открыто говорить о любви! – тут же объяснил ей Себастьян. – Любовь – это самая волшебная и правильная на свете вещь. Здесь нечего стыдиться или скрывать.

– Ты прав, – подумав, согласилась она. – Как же ты прав.

В этот момент Джорди с Майклом появились в воротах пансионата. Они вдоволь наигрались и теперь возвращались обратно в дом. Увидев, что Оливия с Себастьяном до сих пор сидят на скамейке перед лужайкой, они направились к ним.

Майкл тут же бросился к Оливии на руки. Она со смехом обняла его и прижала к себе. Джорди села на еще теплый асфальт так, чтобы видеть всех троих. Бали, оказавшись на земле, стал забираться к Себастьяну на кроссовки.

– Какой неугомонный, – заметил тот.

– Правда, здесь красиво? – спросила Джорди брата.

– Правда, – согласился тот, и многозначительно добавил, – Красота здесь повсюду.

Джорди сначала растерянно улыбнулась ему, потом невольно посмотрела на Оливию, которая, к счастью, была занята Майклом и не успела уловить скрытого подтекста в его словах, потом опять на брата. Лицо ее просияло, и она легонько стукнула его по ноге, не забыв погладить Бали, оказавшегося под рукой.

– Я всего лишь констатирую факты, – беспечно сказал Себастьян, пожав плечами.

Он с хитрой улыбкой смотрел на сестру, а она думала о том, что очень по нему соскучилась, что ей на самом деле не хватает его рядом, его, такого веселого, любящего и все понимающего без слов.

– Басти, – прошептала Джорди, и на глазах ее заблестели слезы.

– Только не надо плакать, – сказал Себастьян, помогая ей подняться на ноги.

– Я совсем капельку, – попросила Джорди, уткнувшись носом в его плечо.

– Конечно, – ответил он, крепко обнимая сестру.

Глава 29. Диалог

Ранним утром Оливия, выйдя на кухню, столкнулась там нос к носу с Элизабет, чему была немало удивлена.

– Доброе утро! – сказала она, стараясь звучать как можно приветливее.

– Доброе! – с улыбкой ответила ей Элизабет. – Ищу молоко для Женевьев. Мы уже проснулись.

– Оно здесь, – сказала Оливия, открывая холодильник и протягивая Элизабет запечатанную коробку молока.

– Я подогрею его?

– Да, конечно!

Обе чувствовали некоторую неловкость.

– Теперь мне будет спокойнее, – опять улыбнулась Элизабет, открывая молоко, а затем заправляя волнистую прядь светло-русых волос за ухо, чтобы бросить Оливии наполненный благодарностью взгляд. – Я вижу, что Джорди счастлива здесь. Очень счастлива.

– Я думала, она всегда счастлива, – честно призналась Оливия.

– Когда мы виделись последний раз перед ее отъездом, она была сама не своя. То есть, конечно, она веселила всех вокруг, как она всегда это делает, но ей не хватало чего-то очень важного. Поэтому я не стала ее останавливать, хотя совершенно не поддерживала эту идею с морем.

– Да, сумасшедшая идея!

– И вот теперь, она такая спокойная, беззаботная, радостная… Как раньше…

– Ты думаешь, Джорди захочет здесь остаться?

– Думаю да. – Элизабет поставила стакан молока в микроволновку и прямо посмотрела на свою собеседницу. – Она нашла то, что искала. Мне кажется, здесь ее дом.

– Это так, – уверенно произнесла Оливия, складывая руки на груди и облокачиваясь о кухонный стол позади нее.

– Я рада, – ответила Элизабет и опустила голову, будто задумавшись. – Рядом с ней всегда весело и радостно и жизнь кажется легкой и беззаботной. Нет повседневности, быта. Жизнь как сказка.

Оливия изумленно смотрела на женщину, узнавая себя в каждом ее слове.

– Так умет только она, – Элизабет подняла на Оливию глаза, в которых сквозила грусть. – Мне и сейчас этого не хватает. Мы ведь можем говорить откровенно? Я очень люблю своего мужа. Очень. И все же… Иногда я жалею, что он в чем-то не похож на нее.

– И тебе никогда не было страшно? – спросила Оливия.

– Страшно? Да! – мгновенно призналась Элизабет. – Страшно, что она разлюбит меня и оставит? Да, конечно. Когда любишь такого человека, как Джорди, от которого все без ума, и который легко сможет продолжить свою жизнь без тебя, потому что смысл ее для него заключается в чем-то совершенно неуловимом? Конечно, страшно. Но я смогла поверить в то, что она будет любить меня вечно. И вот видишь, – Элизабет не сдержала извиняющейся улыбки. – Даже сейчас, когда мы давно не вместе, мы любим друг друга. Сейчас я знаю, что если кому в этом мире и можно доверять, так это ей. Если она полюбит тебя всем сердцем, то это на всю жизнь.

Оливия понимала, что слова «полюбит тебя всем сердцем» были всего лишь оборотом речи, но ей показалось, что Элизабет обращалась именно к ней.

Неужели, это так очевидно? Пронеслось у нее в голове.

– Элизабет, дорогая! – раздался из коридора голос Джорди. – Ты нашла молоко?

С этими слова девушка появилась в дверях.

– О! – только и смогла она произнести, увидев на кухне двух женщин, разговаривающих между собой. Причем, судя по их лицам (у Элизабет оно было взволнованным, как всегда, когда она говорила о своих чувствах, у Оливии оно было слишком спокойным, как всегда, когда Оливия пыталась свои чувства скрыть), они уже успели сказать друг другу самое важное.

– Как мило! – улыбнулась Джорди, заходя на кухню. – Доброе утро, Оливия! – повернулась она к хозяйке пансионата, внимательно заглядывая ей в глаза в попытке догадаться о смысле их разговора.