- Во время набега на орден Тамплиеров, мы обнаружили чашу, которую приняли за Священный Грааль. Шапель - тогда его звали Северьян - был тяжело ранен, и выпил из этой чаши, в надежде, что она исцелит его.

- Исцелила?

Сцена застыла перед его глазами, словно это случилось только вчера. Он помнил, что Шапель истекал кровью, и Дреукс протянул ему чашу. Шапель выпил и рухнул без сознания.

- Рана закрылась. Было невероятным, что рана могла так быстро зажить. И мы поверили, что это Священный Грааль.

- Она не была им.

Очевидно, ей был известен ответ, поскольку это было утверждением, а не вопросом.

- Нет. Полагаю, что мы все равно бы испили из Чаши Кровавого Грааля, даже если бы знали, чем он являлся. Сила и бессмертие - довольно заманчивые вещи. Мы злоупотребляли своими возможностями и способностями. Мы наслаждались развернувшейся перспективой.

Она наблюдала за ним с интересом, отметив, что его голос стал громче.

- И что же произошло?

- Дреукс - тот о ком я рассказывал, что отрицал собственную природу - однажды утром вышел на солнце.

Ужас отразился в ее глазах.

- Ты видел?

Он кивнул.

- Да.

Он не стал вдаваться в подробности. Сколько бы времени не прошло, он никогда не забудет, как взорвался Дреукс.

- Мы все воспитывались в католической вере, и обратились к церквам за наставлением. За епитимией.

- Это тогда у тебя появилось клеймо в виде креста на спине?

Бишоп ощутил, как тень набежала на его лицо и исчезла.

- Церковь полагала, что таким образом нам будет проще помнить свое место, и заклеймила нас серебряными крестами.

- И это оставило шрам?

- Мы горим. Мы можем исцелиться, но серебро воспламеняет нас снова... - Ты последний человек, с которым мне стоило бы делиться подобной информацией.

Он ожидал, что это позабавит ее, но она выглядела грустной, словно ребенок, которого стукнули по руке, когда он потянулся за конфетой.

- Ты думаешь, что все, что ты скажешь, я собираюсь использовать против тебя.

- Какой же ты была бы охотницей, если бы не использовала слабости врага.

Марика наклонила голову. Ее коса упала с гулким стуком , задев стул на котором она сидела.

- Ты думаешь, что я считаю тебя врагом?

- Не смотря на наше временное перемирие, я полагаю, что вряд ли твое мнение изменилось настолько радикально, чтобы как-то иначе, относиться ко мне и моему виду.

- Как относительно твоего мнения обо мне?

Он слегка улыбнулся.

- Я жду, предоставишь ли ты мне повод изменить его.

Она кивнула, похоже, его ответ удовлетворил ее.

- Что случилось после вашего прихода в церковь? Вы изменились?

Он пожал плечами.

- Отчасти. Мы позволили им клеймить нас и дать нам другие имена. Какое-то время мы были у них на службе. Санти первым покинул ее. Он сказал, что не собирается тратить целую вечность, казнясь за то, кем он стал. Ему казалось, что церкви нравилось унижать нас.

- Ты согласился с этим.

- Через какое-то время. К тому моменту и Рэйгн покинул нас. И Тэмпл уже готовился стать хранителем чаши, и скрыть ее подальше от людских глаз.

- Почему вы не отдали ее церкви, чтобы спрятать?

Он глянул на нее так, что она поняла, что он думал по этому поводу.

- Даже если бы мы и доверяли церковным фанатикам, всегда имелся шанс, что кто-то выкрадет ее.

- В конце концов, это мы ее нашли.

- Значит, ты покинул церковь и вы с Санти превратились из некогда близких братьев в фактически малознакомых людей.

- Нет. Мы никогда не станем просто знакомыми.

Он не мог объяснить ей природу удерживающей их с Санти взаимосвязи. Эта была связь, которая никогда не порвется, лояльность у которой нет срока давности.

Какое-то время она просто смотрела на него, по всей видимости, обрабатывая услышанное. Он терпеливо ждал ее следующего вопроса. Но он оказался неожиданным.

- И тебе нравится это?

Бишоп нахмурился.

- Быть вампиром?

- Пить кровь.

Вряд ли, это было бы первым, о чем он бы ее спросил.

- Я просто делаю это.

Он провел рукой по волосам.

- Я полагаю, это является частью существования вампира.

- Я полагаю, что это отвратительно.

Она не задумываясь, выдала свое мнение. Он отметил ее смелость.

- Является ли противоестественным то, что мужчина обладает женщиной?

- Прошу прощения? - Она смутилась, но Бишоп не ощутил девственного негодования.

- Для мужчины естественно пролить свое семя в женщину. Для влюбленных естественно желание ощутить друг друга разнообразными способами. Ты находишь эти вещи отвратительными?

- Нет, но это не одно и тоже.

Он пожал плечами.

- Это было настолько отвратительным для тебя, когда я сделал это? Я причинил тебе боль или сделал еще, что-либо, чтобы ощущать себя опозоренной? - Ему нужно было это знать.

Ему нужно было убедиться, что он не навредил ей.

- Нет.

Ее голос был очень тонок. Неужели и вправду ей понравилось это?

- Это довольно странно, учитывая, что ты ненавидишь и боишься этого - возможно ты более человечна, чем я предполагал.

Тень набежала на ее лицо, поскольку она понимала, что это вовсе не комплимент.

- Ты утверждаешь, что я не имею права осуждать тебя, только потому, что ты являешься вампиром, но, тем не менее, ты позволяешь себе осуждать меня, потому, что я являюсь человеком.

- Я осуждаю не тебя, а твои действия, которые да, иногда чересчур "человеческие".

- Я объяснила, почему я ненавижу вампиров. А почему ты так ненавидишь людей?

- Я вовсе не ненавижу людей, я не доверяю тем, кто стремиться уничтожить то, чего не в силах понять.

- Потому, что они схватили твоего друга?

- Потому, что они сожгли мой дом, изнасиловали и убили женщину, которую я любил.

Вряд ли бы ее лицо стало еще белее, даже если бы он выпил из нее всю кровь.

- Она умерла на моих руках.

Зачем он ей рассказывал это? Три прошедших столетия превратили это в трагическую историю, отдаленно относящуюся к его жизни, но она по-прежнему причиняла боль.

- Я просил ее согласия изменить ее, даже зная, что она не желает этого. Я сделал бы что угодно, чтобы поддержать ее. Я потерпел неудачу.

- Элизабетт.

- Ты знаешь ее имя.

Она не знала, что он был воином, но ей известно о Бетте. В конце концов, она стала местной легендой.

- Я видела ее могилу.

Марика не представляла угрозы для Элизабетт, но он все равно обеспокоился.

- Что ты там делала?

- Я потеряла ожерелье, когда боролась с тобой. Я возвратилась, чтобы найти его, и мне стало интересно, почему это место привлекало тебя, что ты пришел туда ночью. Я осмотрелась и обнаружила могилу.

- Я похоронил ее там, как только люди ушли, мне не хотелось оставлять ее одну в ночи.

- Есть истории, которые утверждают, что ты пожертвовал ею, чтобы спасти собственную жизнь.

Это не удивило его, но определенно возмутило. Он никогда бы не поступил таким трусливым образом.

Марика рассчитывала, что он что-нибудь добавит к ее оскорблению?

- Она не особо хорошо себя чувствовала, и я ушел той ночью, чтобы питаться.

- Обычно она давала тебе кровь.

- Да.

- И она была согласна?

- Да.

Она подалась вперед сидя на стуле, в ее глазах отразился интерес.

- И ей это нравилось?

Ему должны были быть неприятны подобные вопросы, но это было не так. Ее любопытство будоражило его. Возможно, ей все-таки понравился его укус.

- Обычно, я бы ответил, что это не твое дело, и какая тебе разница? Да, поскольку это являлось своеобразным моментом близости для нас.

Марика кивнула. Бишоп ощутил, как повысилась температура ее тела. Очевидно, она не считала идею быть укушенной столь отталкивающей, как изначально утверждала. Он дорого заплатил бы, чтобы покопаться в ее голове, чтобы понять, о чем она думала. Она вспоминала о ночи, когда он напал на нее? Она вспоминала, на что это похоже, когда его клыки погружаются в ее шею? Одному Богу известно, о чем она думала.