- Возможно, ты не совсем вампир, - вставил Димитру, - но и не человек.

Все уставились на нее в такой тишине, что Марика поняла, что ее секрет раскрыт.

- Я такая же, какой была всегда.

- Я родилась Дампиром и была им на протяжении всей своей жизни.

Ее объяснение не произвело желаемого эффекта. Оно должно было успокоить их, объяснить многое, но этого не произошло. Они надвигались на нее с суровым выражением лица и злостью в глазах.

- Монстр, - прошипел Сергей. - Мы доверяли тебе жизни собственных детей.

- И я никогда не предавала вас.

Бишоп взял ее за руку, но она отказывалась сдвинуться с места. Они были ее людьми, черт побери! Фактически ее семьей.

- Что ты жила среди нас само по себе является предательством.

Сергей вскинул подбородок.

- Когда ты с твоим страстным любовником запланировали перебить нас? Когда мы вернемся в лагерь?

- Убить вас? Сергей, я неспособна причинить вам вред.

Она пыталась подойти к нему, но Димитру выскочил вперед с лезвием в руке.

- Адские уловки.

Он фактически насмехался над ней.

- Я отправлю тебя назад к твоему создателю!

Бишоп не успел бы отразить нападение, если бы ее бывший товарищ всадил нож ей в грудь, так же как она проделала это с вампиром какое-то время назад. Марика смотрела на него не в силах поверить в происходящее, даже при том что она понимала, что все это реально.

Бишоп обхватил ее за талию, глядя, как люди воинственно надвигаются на них. Жгучая боль пронзила ей ногу, когда они оторвались от земли - Сергей ранил ее в бедро серебряным лезвием.

Обратный полет в Фагарос не был таким легким, как путь которым Бишоп впервые доставил ее. Марика все еще цеплялась за него, даже после того, как они приземлились. В глубокой темноте сада позади его дома она подставила ему шею, чтобы он мог исцелиться, и чтобы она могла ощутить хоть что-нибудь кроме холода вползающего в ее душу.

Ее люди считали ее монстром. Не взирая на то, через что им пришлось пройти вместе, они больше не доверяли ей. Они считали ее исчадием ада. Не имело значения, что она сражалась бок о бок с ними, защищая их.

Если они когда-нибудь разыщут ее, они постараются ее убить.

В его небольшом доме не было особенных удобств, но у него была большая роскошная ванная и горячая вода, коей он и воспользовался, приготовив ее для Марики. Он наполнил ванну, добавил в нее масла и травы, которые по его предположению успокоят ее.

По правде говоря, он просто не знал, что еще для нее можно сделать. Она дрожала от холода и вся была запачкана кровью. Он пригубил ее крови по возвращении – и немного, чтобы исцелить рану, и то только потому, что казалось, что ей это было нужнее, чем ему. Если бы он догадался, как глубоки ее душевные раны, он не стал бы ее кусать.

Обычно он улавливал ее состояние, но на сей раз, он был так измотан сражением, что не был в состоянии ясно мыслить. Теперь, когда его способности восстановились, он осознал, насколько опустошенной она была.

- Идем.

Подхватив ее на руки, он бережно опустил ее в ванну. Она клацала зубами, не смотря на огонь, который он развел в камине и одеяло, в которое он ее завернул.

Ее реакция расстраивала его. Он привык наблюдать ее сильной, смелой и строптивой. Глядя на нее, он понимал, насколько хрупкой и уязвимой являлась ее человеческая суть. Не сражение вызвало эту дрожь, а предательство близких ей людей. Если когда-либо он желал увидеть ее слабость, теперь он наблюдал ее в полной мере.

Во всяком случае, успокаивало то, что ее люди понятия не имели, где их искать. Она не сказала никому, где остановилась, может, ей было стыдно, а может, она просто пыталась защититься, не вовлекая никого в это. Ему было все равно. Его просто радовал сам факт.

И теперь он хотел позаботиться о ней, а не рассуждать о том, что да как.

Он раздел ее, словно ребенка. Ее одежда была безнадежно испорчена, и он бросил ее в кучу возле двери, чтобы потом сжечь. Кровь можно было бы отстирать, но она будет вечным напоминанием о том, что ее предали, он хотел уберечь ее от этого, как мог.

Если бы вампиры и впрямь обладали теми чудодейственными свойствами, которые мистер Стокер приписывал им. Если бы он мог проникнуть в ее разум, и стереть из памяти эту ужасную ночь.

Да и из своей памяти тоже.

Он взял ее на руки и отнес к ванной. Она вся дрожала, взгляд казался мутным, когда он опустил ее в воду. Она глубоко вдохнула, когда горячая вода коснулась ее кожи, и он понял, что мироощущение возвращается к ней.

Когда она оказалась в воде, он развязал ее косу и расправил липкие локоны. Он смоет кровь с волос позже. Он снял собственную одежду и кинул ее в туже кучу, опускаясь в ванную позади нее, позволяя ей откинуться на собственную грудь. Теперь он был абсолютно уверен, что она будет в тепле.

И безопасности.

Какое-то время Бишоп так и сидел, обнимая ее, позволяя горячей воде согревать их. Она постепенно расслаблялась в его объятиях.

- Я делаю тебе больно? - Она повернулась, чтобы взглянуть на него. Это было первым, что она произнесла, после того, как они вернулись домой.

- Твоя рана...

- Забудь.

Она сопротивлялась, когда он снова пытался ее привлечь к себе.

- Все уже хорошо.

- Я не хочу делать тебе больно.

Почему она так упрямилась, по видимому, это что-то значило для нее.

- Марика, я в порядке.

Ее темные глаза были наполнены... страхом?

- Ты ведь не умрешь, правда?

Бишоп нахмурился.

- Умру? Конечно, нет.

Почему она решила, что он должен умереть?

Она улыбнулась. Улыбка получилась такой неуверенной.

- Хорошо.

Наконец, она снова, откинулась на него. Ее кожа, все еще казалась прохладной, но не такой ледяной как раньше.

- Я рада, что ты поправишься, - сказала она, положив голову ему на плечо. - Я рада, что ты со мной.

Так и было. Оставленная отцом и матерью, потом Санти, затем людьми, которых она считала своей семьей, она боялась, что и он бросит ее тоже. Он не секунды не сомневался, что она вполне способна быть самостоятельной, но сейчас она была настолько уязвима, что ей физически был необходим кто-нибудь, на кого можно было опереться.

- Я никуда не уйду, - произнес он, целуя влажный изгиб ее плеча.

Взяв мыло и мочалку с полочки на ванной, Бишоп начал намыливать ее, пока она не покрылась густой пеной. Он, начал осторожно смывать пот и кровь, с ее бледной кожи.

Ему попадались ссадины и синяки, но в целом она не пострадала. Глубокая рана на ее бедре начала заживать - одно из положительных свойств ее двойственной натуры.

Она осторожно прикоснулась к заживающей ране.

- Зудит.

- Не тревожь ее. Скоро заживет.

Христос, он проявлял о ней материнскую заботу!

Она перестала чесать, но ее пальцы продолжили ощупывать заживающую плоть.

- Сергей пытался убить меня.

Она произнесла это так же отстраненно, как и прикасалась к своей ране.

- Не думай об этом.

Он сполоснул мочалку и стал смывать пену с ее груди и живота. Если бы он опустил руку к ее бедрам, она ощутила бы желание? Способно было бы доставленное ей удовольствие вытеснить кошмар этой ночи? Способен ли он сделать хоть что-то, чтобы смягчить боль предательства, и вернуть себе свою Охотницу?

- Они боятся меня. Они ненавидят меня.

- Невежественные крестьяне.

Снова ненадолго воцарилась тишина. Она коснулась руками головы.

- Мои волосы. Мне нужно вымыть голову.

Отринув страх, что эта ночь наверняка ранила ее, Бишоп закончил намыливать их тела, и принялся за ее волосы. Он набрал в ковшик теплой чистой воды, чтобы сполоснуть пену. Когда он закончил вода в ванне была темно розовая с примесью бурого. Он скривил губы. Спустив воду, он поднял Марику и снова открыл кран. На сей раз, он воспользовался душем, смывая последние остатки испытаний выпавших на их долю этой ночью.