Одним из немногих сохранившихся воспоминаний являлся дом, заполненный светом.

Если она хоть сколько-нибудь разбиралась в своем отце, то света в его душе было достаточно, чтобы спасти его от тьмы.

В то время когда она ехала по длинной извилистой тропинке, она больше не ощущала за собой вины, за то, кем являлась. Это был ни ее выбор, значит, и ее вины в этом не было. Она больше не была обременена ненавистью, той, которую, ее отец испытывал к вампирам или к ней, поскольку, она была полукровкой.

Молодой слуга встретил ее во внутреннем дворе. По все видимости он не знал кто она, поэтому просто улыбнулся и предложил отвести в конюшню ее лошадь. Она поблагодарила его, сообщила ему, что она ненадолго и отпустила его.

Стук ее каблуков отдавался эхом, когда она подходила к парадному входу. Каждый шаг отдавался в ее сердце, сжимая ее горло. Она не была в этом доме так давно – не испытывала потребности в этом. Это не было ее домом, и в то же время, она имела полное право находиться здесь.

Конечно теперь, после рождения сына это прекрасное место перейдет к нему. Ей оно и не было нужно.

В не зависимости от тех прав, которые она имела, она взяла дверной молоточек. Стук от него прокатился гулким эхом по всему двору.

Домоправительница - женщина лет шестидесяти по имени Анна открыла вскоре дверь. Она выглядела столь же сердитой и несчастной, как ее и запомнила Марика. Только теперь сама Марика стала взрослее и выше, и превратилась в подобие легенды в этих краях.

Анна уставилась на нее, словно перед ней предстал сам Дьявол.

- Ты.

- Доброе утро Анна. Мой отец дома? - Она поставила на порог ногу, ожидая, что женщина пропустит ее.

- Зачем ты сюда я вилась? Убирайся.

Марика стиснула зубы.

- Он дома?

Лицо старухи олицетворяло маску ненависти.

- Ты не можешь сюда войти без приглашения, а я не приглашала тебя, вампирское отродье!

Все в доме были в курсе ее происхождения, но никогда не говорили об этом из-за страха перед хозяином. В то время, как все в округе считали ее героем, в ее собственном доме к ней продолжали относиться, как к монстру.

- Это мой дом, старуха, - напомнила ей Марика, отталкивая ее, и проходя в холл. - Я не нуждаюсь в твоем приглашении.

Ей не нужно было особого приглашения, чтобы войти, куда бы то ни было, но она хотела поставить домоправительницу на место. Она уже наполовину пересекла холл, когда дверь затворилась. И послышались торопливые шаги, догоняющие ее. Если этой противной старухе угодно преследовать ее - на здоровье, но она сумеет добраться до своего отца раньше нее. Весь дом был пропитан ее запахом, но она не стала обращать на это внимания, как сделал бы это Бишоп. Вместо этого она сконцентрировала все свое внимание на новом запахе.

Ее брат.

Небольшое счастливое семейство расположилось в гостиной возле небольшого столика, возле французских дверей, которых не было там прежде, когда Марика бывала здесь. Интерьер претерпел определенные изменения. Он стал современнее, приобрел французский оттенок. Казалось, что ее мачеха была поклонницей модных направлений.

Когда она вошла в комнату, они обернулись к ней. Она вошла без стука. Если бы она остановилась, чтобы постучать, возможно, у нее не хватило бы духу, чтобы войти.

Она первая заметила отца вместе с его женой. Она оказалась привлекательной молодой женщиной со светлыми волосами и зелеными глазами. Ее и без того светлая кожа побледнела, когда она поняла, что за гость к ним явился.

- Константин, - прошептала она.

Он поднял голову. Сердце Марики замерло в груди, ожидая его реакции.

Его темные волосы подернулись сединой, кожа его лица казалась более бледной и тонкой, а в остальном он оставался тем же самым изящным, обаятельным человеком.

Только теперь в нем присутствовала удовлетворенность, которой прежде не могла дать ему его дочь.

Его серые глаза распахнулись в удивлении. Он отложил салфетку и медленно поднялся. Он, в самом деле, полагал, что она способна атаковать и вцепиться ему в горло, если он будет двигаться слишком быстро?

- Марика? Мой Бог, Марика!

Она ожидала удивления, возможно даже агрессии. Но она не ожидала, что он двинется к ней с распахнутыми объятиями. Она не ожидала, что он обнимет ее так, словно всегда любил ее. Очевидно, не хватало только Анны, и наконец домоправительница тяжело дыша ввалилась в комнату.

Прикрыв глаза, Марика позволила себе насладиться этим моментом - всего одним моментом - прежде чем выскользнуть из его объятий. Она оставалась решительной, ее тон звучал отстраненно:

- Здравствуй, папа. Прости, что прерываю твой завтрак.

- Тебе не за что извиняться. Ты уже позавтракала? Хочешь кофе и ли чего-нибудь еще?

Почему в нем сквозило столько сердечности? Почему она не была в состоянии игнорировать это?

- Не хочу вас обременять...

- Ты не обременяешь.

Он повернулся к ошеломленной домоправительнице.

- Анна, принеси чашку для Марики.

Старуха, как видно не желала уходить, но обязанности взяли над ней верх, и она вышла из комнаты - наградив Марику взглядом, который можно было расценить как предупреждение.

Отец взял ее за руку. Он был уже не молод, но все еще силен.

- Пойдем, я познакомлю тебя с братом.

Хотя в эту комнату ее привел незнакомый ей запах, она не успела заметить плетеную колыбель под сердитым портретом ее прадеда.

Там в колыбели был он, весь в белом, словно он являлся Миссией, а вовсе не ее братом. Он был пухленьким, прекрасным младенцем, очаровательным в своей невинности. Редкие темные волосы покрывали его головку, он оглядывал комнату глазами цвета бурного черного моря, словно пытался охватить ее всю целиком.

Она влюбилась в него с первого взгляда. Не принимая в расчет, что он только наполовину являлся ей родственником - даже меньше, учитывая вмешательство Санти - она понимала, что он вряд ли стал бы ей еще роднее, даже если бы у них были одни и те же родители.

- Какой славный мальчуган.

Улыбка расцветала на ее лице, когда она взглянула на отца, и не было силы способной ее остановить.

Его сосредоточенный взгляд быстро сменила гордая улыбка.

- Да. Хочешь его подержать?

- Константин...

Это было все, что была способна вымолвить женщина, Марика даже не взглянула на нее.

Ей не хотелось видеть страх или отвращение в ее взгляде.

- Я не хотела бы потревожить его.

- Ты и не потревожишь.

Ее отец многозначительно посмотрел на свою жену.

- Наш сын будет знать свою сестру.

Это было настолько неожиданно. Где вилы и факелы? Она ожидала прохладный прием, но чтобы так.

Холодный прием не сделал бы ее настолько растерянной. Холодный прием не вывел бы ее из равновесия. Возможно, ее отец так поступил намеренно, чтобы она не смогла отличить, явное от мнимого.

Ее отец осторожно взял ребенка на руки, глядя на него с такой любовью, что слезы застыли в глазах Марики. Он никогда не смотрел на нее так, в этом она была абсолютно уверена. Он предложил сверток ей.

Вся ее горечь и сожаление испарились, как только она взяла ребенка на руки. Помахивая пухлыми ладошками, ее брат издавал звуки похожие на воркование, глядя Марике прямо в глаза и улыбаясь, обнажив крошечный розовый язычок и беззубые десны. Воркование сменилось неожиданным писком, когда он начал сучить ножками под одеяльцем.

Марика улыбнулась ему в ответ. Ох, было трудно отказаться от той любви, которую она испытывала к этому крошечному человечку. Ее брату. Он был абсолютно искренним. Он был единственным, кому она могла абсолютно доверять в этом доме.

Ее отец выглядел непонятно довольным. Его жена выглядела встревоженной.

- Ты понравилась ему, - прокомментировала она севшим голосом.

Марика бросила взгляд на женщину, которая была куда старше, чем она.

- Вы обрадованы, или потрясены?

Ее отец издал смешок.