ххх

Больше половины женщин, ставших наркоманками, вне зависимости от расы, национальности или страны, откуда они были родом, в своем прошлом – в отрочестве и ранней юности – претерпели разного рода сексуальные надругательства или жестокости.

Повлияли ли эти психологические травмы на их дальнейшую судьбу, на то, что они взяли в руки шприц? Вне сомнений.

Легко и быстро, однако, такие травмы не лечатся. Не порез на руке.

ххх

В любой наркологической клинике, можно смело утверждать, представительниц прекрасного пола меньше, чем мужчин. С чем это связано?

Скорее всего, с тем, что по своей природе женщине все-таки в большей степени, чем мужчине, присуще чувство долга и ответственности перед собой и семьей, и это ее удерживает от опасных увлечений

Но женская наркомания страшнее мужской, хотя бы потому, что женский организм разрушается сильнее и быстрее, чем у мужчины, а эмоциональные последствия – просто катастрофические. Ведь если мужчина добывает деньги на приобретение наркотиков воровством или грабежами, то для женщины самый легкий и распространенный путь – торговать своим телом.

А денег нужно много, ох, как много – крэк или героин стоят нынче дорого, и цены на них не падают даже в праздники.

Некоторые наркоманы тратят на наркотики сто долларов – В ДЕНЬ. Некоторые – двести. Встречаются и рекордсмены – до трех сотен спускают! А тот, кто торчит на крэке, как говорится, «сел на трубу» (крэк курят из специальной трубки), может в день и тысячу потратить.

Да, мы знаем, наркоманы, большие сочинители и фантазеры, любят приукрашивать свои геройства, чтобы произвести впечатление на окружающих. И себя тоже любят впечатлять. Тем не менее, эти цифры – от ста до двухсот долларов в день на наркоту – реальные, ничуть не преувеличенные.

Где такие деньги брать? Работать, употребляя наркотики, не получается. Работа мешает. Вот и подсчитайте, сколько раз женщина должна себя продать в день, в час, чтобы находиться под кайфом.

Не располагаю точными расценками на услуги нью-йоркских проституток. К тому же бизнес этот весьма разнообразен: от престижных эскорт-сервисов, когда речь идет о тысячах долларов, до самой грязной уличной проституции в нищих районах Нью-Йорка, где разовая услуга, говорят, стоит двадцать долларов.

Но любой род проституции почти всегда связан с употреблением наркотиков. Во-первых, в одурманенном состоянии этим заниматься не так противно. Во-вторых, клиенты часто хотят, чтобы вызванная мадам вместе с ними красиво и пила, и нюхала.

В клиниках девушки очень стыдились своего ремесла, старались о нем прилюдно не упоминать. Зато между собой, бывало, спорили, какой род проституции – эскорт-сервис, стриптиз-бар или уличная проституция – менее позорный и более прибыльный…

ххх

Бытует мнение, что в борьбе с наркозависимостью женщины более успешны, чем мужчины. Пожалуй, это правда. При всей своей манипулятивности и жажде драм, женщины бОльшие реалистки, чем мужчины. Им удается создать прочную внутреннюю основу. Когда приходит их время и они готовы бороться, их честность и решительность поражают. Знаю немало бывших пациенток, остающихся чистыми уже долгие годы. Вышли замуж, работают, воспитывают детей. Иногда звонят, рассказывают о своих успехах.

– Марк, у меня завтра пять лет чистоты. Отмечаем в кафе. Приходи обязательно, жду.

Но женская наркомания имеет трагическое лицо. Лицо кровавое.

...Припоминаю Фриду, симпатичную девушку лет двадцати с небольшим, из ортодоксальной еврейской семьи. Фрида окончила ешиву, поступила в колледж, но вскоре учебу бросила.

Фрида конфликтовала с родителями, но, что еще хуже – постоянно флиртовала с мужчинами. В нее влюблялись пациенты – евреи, итальянцы, русские. С некоторыми из них она спала. Время от времени употребляла кокаин, продавала таблетки. Ее наркомания еще не зашла слишком далеко, но у девушки определенно были «проблемы».

Мы пытались примирить Фриду с родителями, советовали ей восстановиться в колледже, устроиться на работу, заняться йогой, медитацией, чем-то полезным. Все без толку.

В клинике существовала хорошая традиция – устраивать для пациентов культурные выходы: водить их в кино, на концерты, на дискотеки. Чтобы они, так сказать, учились получать удовольствие не только от наркотиков.

В тот раз мне выпало повести группу на известный стадион «Янкис», где проходил бейсбольный матч.

Кто бывал на стадионе «Янкис», тому не нужно рассказывать, какое чувство там охватывает любого, будь он даже далек от бейсбола: десятки тысяч болельщиков, шум, крики, атмосфера всеобщего возбуждения, азарта. Перед началом матча – очереди к ларькам, где продают пепси, хот-доги и пиво, причем пиво – не в маленьких стаканчиках, а в больших, пол-литровых. Не знаю, где еще в таких количествах и столь массово в Нью-Йорке пьют пиво.

Пациентам, понятно, пить пиво нельзя. Неважно, слабый напиток или крепкий. Хоть один градус алкоголя, хоть сто. Алкоголь есть алкоголь.

Все пациенты, поехавшие со мной на стадион, на этот счет были строго предупреждены еще раз. Фрида была в нашей группе.

Очутившись на стадионе, она тут же завела знакомство с двумя мужчинами лет сорока. Не успел я и глазом моргнуть, как те двое нежно обнимали Фриду, а в руке она держала банку пива.

На протяжении всего матча эти два кобеля уговаривали Фриду уехать с ними. Наверное, она им что-то пообещала, а они и соблазнились легким знакомством со столь миловидной девушкой. Если бы не мои строгие предупреждения, не сомневаюсь, после матча Фрида ехала бы не вместе со всеми нами в автобусе, который развозил нас по домам, а куда-то в другом направлении.

Мне тогда стало ясно, что девушка ходит по краешку, сама не понимая этого. Впервые стало ее жалко…

Я снова увидел Фриду через полгода после того, как она бросила лечение. Встреча произошла в отделении «Скорой помощи» госпиталя.

Фрида сидела на кровати, закутавшись в госпитальный халат. Ее знобило. Она меня узнала и слабо улыбнулась. Меня смутили странные ожоги и красные полоски на ее шее и руках.

Она рассказала мне, что познакомилась на улице с мужчиной, который представился биржевым брокером. Он был интеллигентный на вид, даже галантный. Погуляли по городу, затем зашли в бар, пили там пиво и что-то нюхали в уголке. Потом отправились к его друзьям... Фрида очнулась ранним утром где-то под эстакадой метро. Не помнит, что с нею происходило и как она там оказалась. Скорее всего, вместе с пивом ей подсунули какие-то наркотические пилюли, от которых она и отключилась. Одежда на ней была разорвана. Все тело болело.

Понятно, что над девушкой надругались. Но этого мало. Те, к кому она попала в руки, были еще и извращенцами.

Посмотрев на меня, Фрида вдруг приспустила с плеч халат, и я ужаснулся – ее плечи, грудь, спина были в мелких порезах и кровавых ожогах…

А другую девушку – Алину, нашли убитой в квартире ее бой-френда, торговавшего крэком. Раньше Алина вместе с ним курила крэк. Но решила с наркотиками завязать и все колебалась, уходить ей от бой-френда или нет? Иначе не получалось, тут либо-либо: нельзя жить с активным наркоманом и наркодилером, оставаясь чистой. Чудес не бывает.

Бой-френда киллеры убили сразу – двумя пулями, в грудь и голову. Алину сначала изнасиловали, а застрелили потом...

Таково лицо женской наркомании.

Позвольте, а как же любовь? Как же ухаживания, страсти, вздохи? Розы, соловьи?

Да, нужно сказать и об этом. Амур залетает и в наркологические клиники, тем более, что женщин там меньше, чем мужчин, поэтому страсти кипят сильнее.

Любовь в данном случае – это мостик вздохов, по которому галантный кавалер переводит невинную девушку на другой опасный бережок. Преобладающее большинство женщин становятся наркоманками благодаря своим ухажерам. Мужчины знают и могут. Мужчины – это бойцы, добытчики. Они знают, у кого купить, как нюхать, как колоть. Поначалу они предлагают подружке испытать этот сладкий, безобидный кайфочек.