сконфуженными и потерянными.

Копая лапами снег, Каллик взглянула на бесконечный горизонт и почувствовала комфорт, увидев, как много здесь просторного места. Луна поднималась, отражаясь на льду. Между ними, луной и льдом, плясали серебристые огоньки, от неба к замёрзшему океану и обратно. Лунный свет мерцал на холмах из снега и вокруг них, блестел на расколотом льду, где исчез Уджурак. У Токло и Лусы было достаточно времени наслаждаться своим домом, когда они путешествовали по земле. Теперь пришла очередь Каллик.

Она отступила от выкопанной ей пещеры, чувствуя удовлетворение своей работой. В конце концов, это было единственной вещью, с которой она неоспоримо справилась. Токло забрался внутрь с бормотанием, которое, как она решила, означало "спасибо".

— Иди внутрь и отдохни, — сказала Каллик, подтолкнул Лусу в бок. — Ты выглядишь измученной.

— И чувствую себя измученной, — буркнула Луса. Каллик покосилась на неё. Луса действительно выглядела гораздо более усталой, чем Каллик когда-либо её видела, но они сегодня прошли совсем немного. Всё ли с ней в порядке? Или она и правда слабеет?

Луса посмотрела на мордочку Каллик и ткнула её носом:

— Не переживай, Каллик, мы будем в порядке. Мы только начали привыкать ко льду, вот и всё.

— Я и не сомневаюсь, — сказала Каллик, склонив голову

— Смотри! — тявкнула Луса, заметив разноцветные огни в небе через плечо Каллик. — Медвежьи духи! Ты понимаешь, Каллик? Они смотрят на нас, они хотят, чтобы мы были здесь!

Две медведицы стояли, прижавшись к друг другу, какое-то время, наблюдая за зелёными и золотистыми огнями танцующими вокруг друг друга, горя бриллиантовым пламенем в кромешной темноте. Но по спине Каллик ходили мурашки. Этой ночью свет был тусклее, цвета бледнее. Значило ли это, что они ещё слишком далеки от своей цели? Духи покидают их?

"Может быть,они просто спят, — сказала она себе и широко зевнула".

Возможно, если она немного поспит тоже, всё покажется ей в лучшем свете.

Глава 7. Уджурак

— Пукак! — позвал расплывающийся в воде голос. — Пукак! Это ты?

Уджурак перекувырнулся в воде. Его голова по-прежнему кружилась после столкновения с огнезверем, поэтому ему потребовалось какое-то время, чтобы сфокусироваться на самке-белуге, которая плыла в его сторону. Она не была ему знакома, но её глаза светились надеждой. Она оттолкнула его прочь от взбаламученного следа огнезверя в спокойное течение. Скрежет растворился вдалеке, но океан был по-прежнему пропитан нефтью и потрескивал от тепла, которого не должно здесь быть.

— Пукак? — снова спросила белуга, плавая вокруг него.

— Нет, сожалею, — сказал Уджурак, осознав, что произнесённое ей было именем. — Друзья называют меня Уджураком.

— О, — пробормотала она, отплывая от него на короткое расстояние. — Ладно. Разве ты не знаешь, что не должен быть здесь? Они всегда сюда приходят.

— Кто?

— Кто? — фыркнула она. — Ядозвери! Это их территория. Любой это знает.

Уджурак моргнул, озадаченный.

— Ты имеешь в виду… — он пытался сказать "огнезвери", но вдруг осознал, что в его языке нет слова "огонь". Он чувствовал в своей голове мир слегка иначе, но не мог произнести своих мыслей вслух.

"В таком случае, откуда я всё это знаю?

Он был китом, не так ли?

— Ядозвери, — произнёс он вместо этого. — Это та гигантская штука, которая только что прошла мимо?

Белуга изумлённо уставилась на него.

— Ты действительно ничего не знаешь о них? Наверное, ты из далека, — она выпустила струйку пузырей. — Не могу представить места, где нету никаких ядозверей. Как бы там ни было, просто с этого момента будь осторожней, — она повернулась и поплыла прочь.

— Подожди! — позвал её Уджурак. — Я хочу узнать о них побольше! — он поспешил за ней, махая своим длинным хвостом. — Там, внизу, много ядозверей? — выдохнул он, догнав её.

— Слишком много, — с горечью сказала она.

Писки Уджурака отскочили отчего-то слишком крупного, чтобы разминуться с ним. Он завертел головой, пытаясь понять, что это было. Оно не двигалось, а значит, не могло быть ядозверем, но было таким же огромным — возможно, даже огромнее.

— Что это? — спросил он самку-белугу. Он не хотел подплывать к этому ближе — слишком жив был в памяти урок, преподанный ему ядозверем, но он видел, как оно чернеет на расстоянии. Что-то гигантское и угрожающее, дребезжащее с такими же противными вибрациями, что и ядозверь.

Белуга поёжилась:

— Мы не знаем, как это называется. Это гигантский зверь-камнегрыз, который зарывается в океанское дно и делает всю воду вокруг вялой. Он стоит на четырёх гигантских ногах, от которых мы стараемся держаться подальше.

Маленький косяк рыб медленно плавал неподалёку, их серебряная чешуя казалось тусклой в подёрнутой мутной пеленой воде. Самка-белуга хвостом оттолкнула их подальше от Уджурака:

— Этих не ешь, — предупредила она, хотя Уджурак и не собирался. — Вся здешняя рыба сделает тебя таким же вялым, если ты съешь её.

— Меня мутит, — прохрипел Уджурак с одышкой. — Этот яд не…

Она быстро его оглядела:

— Тебе просто нужен воздух. Сколько времени прошло с того, как ты в последний раз дышал?

Он понял, что она права, и почувствовал себя последним идиотом. Ядозверь так его напугал, что он забыл, что ему необходимо выныривать на поверхность, чтобы дышать.

— Идём, — сказала она, плывя на свет, который неясно мерцал далеко над их головами. Уджурак последовал за ней, радуясь, что покинул отравленные воды и далёкое дребезжание.

— Углу! Углу! — Уджурак услышал писки и сигналы над головой. По звуку это смахивало на стаю китов-белуг, и все они кричали одно имя. — Углу!

Самка резко прибавила темпу и повела его вверх через воду, вырвавшись на поверхность через лунку во льду. Эта лунка была гораздо больше, чем те проруби, которые использовали тюлени, и в ней отдыхала целая стая китов. Бесконечный ледяной простор блестел вокруг лунки и далеко за её пределами, перерастая в высокие замёрзшие фигуры, скрытые лёгким напылением снега. Искрящаяся, почти голубая белизна, которой едва можно было найти конец, цепляла глаз, контрастируя с мягкой, пронзительно-серой белизной китовых тел.

Уджурак выпустил фонтанчик воды и сделал вдох холодного воздуха. Он увидел старого, болезненно тощего кита, на половину забравшегося на дрейфующий обломок льдины, нежащегося в последних лучах заката, и понял, что уже почти ночь. Серебристая луна уже выглянула через краешек неба. У него возникло странное чувство, что он должен быть где-то, но он не мог вспомнить, где.

— Он был совсем один! — рассказывала его новая подруга другим китам с помощью писков и свиста.— Ядозверь уже собирался атаковать его! Но я его спасла! Он даже не знал о них!

— Вау, — сказал один из самых молодых китов. — Да ты герой, Углу!

Углу взмахнула хвостом:

— Я лучше отправлюсь туда, вниз. Пукаку тоже может потребоваться моя помощь, — она сделала глубокий вздох, кивнула на прощание Уджураку и нырнула обратно в океан.

Уджурак увидел, как двое старых китов обменялись унылыми взглядами. Вокруг него собралось несколько китов, любопытно сигналящих и свистящих. Три молодых кита, плескавших друг на друга воду, прекратили играть и поспешили подплыть и посмотреть на него. Он с удивлением отметил, что ему нравились их игривые кивки: он чувствовал себя уютно в их дружелюбной компании, вместо обычного ощущения назойливости незнакомцев.

— Ты, правда, был совсем рядом с ядозверем? — спросил один из них. — Тебе не было страшно?

— Было, — ответил Уджурак. — Они ужасны.

— Откуда ты? — громко пискнул взрослый самец белуги. — Как охота там, где ты плавал?

— Где твоя стая? — поинтересовалась молодая самочка.

— Я… не знаю точно, — пробормотал Уджурак, пытаясь думать. Он не мог вспомнить ничего, что было с ним до столкновения с ядозверем. Поверят ли ему остальные киты, если он им так и скажет?