— Только пока мы не забрали его, — парировал Токло. — Ты должна была за ним следить!

— О, ну разумеется! — вспыхнула Луса. — Потому что, я уверена, ТОЛЬКО Я могла остановить её! Чем же, моими бесполезными крохотными лапками? — она швырнула в него горстку снега и повернулась к нему спиной, сердито фырча.

Какой-то момент все молчали, но затем Каллик скользнула к Лусе.

— Это не твоя вина, — сказала она тихим голосом. — Тебе не нужно боятся других белых медведей. Мы защитим тебя.

— Я знаю это, — пробормотала Луса. — Ты потрясающая, Каллик. А мне уже лучше.

Она снова лгала. Увидев того белого медведя, услышав, что он сказал про её шкуру, она стала чувствовать себя ещё более некомфортно, чем раньше. Она даже подумать не могла о том, как она выделяется на снегу. Белые медведи, скорее всего, видят её с расстояния, как от горизонта до горизонта. Или, если их носы так же чутки, как нос Каллик, они легко могут учуять, где она сейчас.

— Давайте продолжим идти, — сказал Уджурак, взбираясь на холм в том направлении, куда ушла мама-медведица. Луса чуяла след, оставленный тушей тюленя, но она была рада, что Токло не предложит идти по нему. Все равно сейчас она не смогла бы заставить себя что-то съесть.

Каллик прыгнула вперёд, чтобы занять место во главе отряда, рядом с Токло. Луса со вздохом последовала за ними. Она старалась видеть лишь светлые стороны: они смогли самостоятельно прогнать большого белого медведя. И, может быть, им больше не придётся оставаться здесь. Может быть, они быстренько выяснят, что им нужно делать, по-быстренькому спасут мир и вернутся на сушу.

Но, лучше всего то, что скоро, может быть, опуститься ночь, и тогда Луса снова сможет спокойно уснуть.

Глава 9. Каллик

Холодный ночной ветер кружился надо льдом, но внутри новой пещеры из снега Каллик было тепло и уютно. Она наблюдала, как мерно вздымаются и опадают бока Лусы, пока маленькая чёрная медведица спала. В этой свернувшийся клубочком спящей меховой кучке трудно было сказать, какая шерсть принадлежала Токло, а какая — Уджураку. Каллик почувствовала острый укол ностальгии, вспомнив, как Ниса и Таккик спали, точно так же свернувшись в клубочки. Воспоминание оказалось настолько сильным, что она вновь почуяла тёплое дыхание матери и почувствовала, как упругий бок брата прижимается к её боку.

Здесь, на льду, дух матери чувствовался ей совсем близко. Казалось, Ниса наблюдает за ней из каждого пузыря, из каждого лёгкого завихрения снежной пыли в воздухе, в ярких, ледяных искорках на небе.

Каллик отогнала свою ностальгию. Солнце поднимется ещё не скоро, но ей не удавалось снова провалиться в сон. Она чувствовала ответственность за остальных — даже во снах она шла по стопам Нисы, беспокоясь за Токло, Уджурака и в особенности за Лусу, словно они были её собственными медвежатами.

Она надеялась, что Уджурак оказался прав, положившись на неё, и что её инстинкты ведут их правильным путём.

Возможно, она может попытаться поймать тюленя, пока остальные спят. Она осторожно высвободила свои лапы из-под спящих медведей и стала копать ими туннель, который она засыпала. Порыв холодного ветра ворвался внутрь, и Токло повернулся во сне на другой бок, ворча. Каллик протолкнулась наружу и снова засыпала нору снегом, чтобы оставить остальных в тепле.

Ночь выдалась особенно тихая, лунный свет отбрасывал мирное сияние на пустой лёд. Белая шерсть Каллик распушилась в лёгком ветерке, который закружил снежинки в своём порыве в вихрящиеся завитки вокруг её головы. Она задрала мордочку и глубоко вдохнула воздух. Через острые, плотные запахи льда и снега проступил тёплый, жирный запах тюленя. Она начала красться в его сторону, надеясь, что она выглядит такой же сильной и грациозный, как, насколько она помнила, выглядела Ниса, когда она охотилась. Под её лапами хрустел снег, и она издала удовлетворённое фырканье. Как хорошо было снова ходить с чистой шкурой, после лун грязи, цепляющийся к подушечкам лап!

Запах вёл её через маленький холм из снега на широкий, плоский кусок льда. На расстоянии нескольких медведей от неё, Каллик разглядела дыхательную лунку, чёрную против тусклой серости льда. Насторожившись, она подползла к ней и легла ждать, опустив нос на передние лапы. Тут же её наполнили отчётливые воспоминания — как терпеливо ждала её мать, обучая Каллик и Таккика важности абсолютной неподвижности и тишины.

"Стань одним целым с морским льдом, — подумала она, услышав в голове звенящее эхо материнского голоса. — Впитай его недвижимость, и тюлени не почувствуют тебя."

Когда другие трое медведей не наблюдали за ней, Каллик чувствовала себя сосредоточенной, все её чувства обострились до предела. Она чувствовала, что может ждать так вечно, наблюдая за лункой и мечтая о детстве. Её дыхание замедлилось, так как она почувствовала успокаивающее присутствие духов во льду и в звёздах над её головой. Она так глубоко ушла в свои воспоминания, что чуть не пропустила всплеск тюленя, высунувшего свою гладкую коричневую голову из лунки. Он бросил на неё такой насмешливый взгляд, будто ему стало смешно, что она не бросилась вперёд и не впилась когтями в его шею. Она уже чувствовала богатый жир наглеца, текущий вниз по её горлу.

Но, к её изумлению, её лапы сомкнулись на пустом воздухе. Со следующим плеском тюлень исчез под водой. Она упустила его! Она снова провалилась!

Каллик села на свои задние лапы и уставилась на тёмную воду. Она была так уверена, что поймает его! И на этот раз она не могла обвинить Токло в том, что это он её отвлёк.

Неужели всё так безнадёжно? Возможно, Ниса умерла так рано, что не научила её быть настоящим белым медведем. Может быть, осталось слишком много вещей, которым Нисе не хватило времени научить её. С противнейшим настроением Каллик поплелась обратно к друзьям. Она так хотела, чтобы мамин голос вернулся и сказал ей, что она делает не так.

Бледный свет солнца уже розовел на кромочке небосвода, когда она добралась до снежной пещеры и начала копать её лапами. Токло мгновенно проснулся, как только она просунула голову внутрь. Он чуть не располосовал когтями ей нос, прежде чем до него дошло, что это была она, а не незнакомый медведь.

— Где ты была? — огрызнулся он.

— Нигде, — сказала она. — Просто гуляла поблизости.

Она не хотела признавать, что она снова провалила охоту на тюленя. Стоило только представить, как отреагирует Токло на такую новость.

Токло будто прочёл её мысли:

— Я умираю от голода. Давай заставим этих лентяев пошевелить их старческими косточками и пойдём ловить тюленей.

Каллик виновато поморщилась. Токло пнул Уджурака в бок, и тот перекатился на лапы, хлопая глазами, будто ему снилось, что он другое животное, и он разочаровался, обнаружив себя снова медведем.

Разбудить Лусу оказалось гораздо сложнее, но наконец она отодрала себя от подстилки, и они собрались на солнышке, стряхивая снег со своих шкур.

— Хороший день для путешествия, — сообщил Уджурак, нюхая холодный утренний воздух.

— Хороший день, чтобы ПОДКРЕПИТЬСЯ, — проворчал Токло. — Если только он достаточно хорош в том числе и для того, чтобы НАЙТИ что-нибудь поесть.

Каллик сделала глубокий вздох.

— Уджурак, послушай, — сказала она. — Я знаю, ты хочешь, чтобы я вела вас, но я не знаю, куда нам предначертано идти, — её решимость сильно развеялась из-за проваленной охоты. Сейчас ей придётся попросить его о помощи — она не могла продолжать убеждать всех, что она знает, что делает. — То есть, что же мы ищем? — продолжила она. — Нормальный белый медведь только восхищается льдом, ест тюленей и спит, пока небо не зажжётся новым рассветом. У меня нет ни одной мысли, что ты хочешь найти здесь, или как я в таком случае могу привести вас туда.

Она склонила голову, почувствовав себя легче, признавшись, но чувство того, что она подвела своих друзей, по-прежнему терзало её душу.

Уджурак оглядел лёд, задумавшись.