— Ничего страшного, — сказал он своим обычным отчуждённым голосом издалека. — Просто позволь мне прочесть знаки.

Он отошёл от них на пару шагов, всматриваясь в небо и снег.

Токло фыркнул.

— Больше знаков ему подавай, больше. Мне не нужны эти тупые знаки, вот что я скажу. То, куда нам точно нужно идти — ближайший тюлень!

Каллик чуть не зашипела на него, её тревога и разочарование и так были через край, как вдруг она поняла, что Луса всё это время спала в снегу за ними. Взволновавшись, Каллик толкнула её в бок, пока маленькая чёрная медведица медленно не открыла глаза.

— Луса, что не так? — рявкнула она. — Ведь что-то не так, верно?

Токло подошёл и встал рядом с Каллик, исподлобья глядя на Лусу.

— Я просто, ух… отдыхаю, — неопределённо пробормотала Луса, пытаясь сесть. — Я в порядке. Нет ничего, чтобы за меня, ух… волноваться, — она сдалась и со вздохом положила голову обратно на снег.

— Луса, ты не обязана настаивать на обратном, — ласково произнесла Каллик. — Пожалуйста, скажи мне, что с тобой.

— Прости, — тоненьким голосом сказала Луса. — Я просто… Я так устала, — она положила одну лапку на нос. — И мой живот болит, — сказала она ещё тише. — Мне жаль, Каллик, я думаю, это всё тюлень, которого мы съели прошлой ночью. Он не переваривается в моём животе. Я хочу ягод.

Каллик ласково положила лапу на живот Лусы. Слова чёрной медведицы расплывались, будто она говорила, набрав полный рот воды, и её веки опустились, пока она рассказывала. Но она получала столько же ночного отдыха, сколько и любой другой из них, — иногда даже больше — и они не путешествовали по льду так далеко, как когда-то странствовали по земле. Она не могла понять, что заставило Лусу так вымотаться.

— Ничего, — вздохнула Каллик. — Просто немножко отдохни, мы разбудим тебя, когда будем готовы идти.

— Спасибо, — зевнула Луса, закрывая глаза. Ужу через секунду она снова глубоко заснула.

Каллик посмотрела вверх и встретила взволнованный взгляд Токло.

— Ты думаешь, она больна? — спросила она, когда к ним подошёл Уджурак. Уджурак посмотрел на них, а затем на спящий клубочек чёрной шерсти, свернувшийся у их лап.

— Всё может быть, — сказал Токло, вцепившись когтями в снег. — Но я не знаю, что мы можем с ней сделать. Если только… Уджурак, ты не знаешь, как с ней поступить?

Уджурак покачал головой.

— Здесь нет целебных трав, — сказал он. — Даже если бы я знал, что с ней, у меня не было бы ничего, что могло бы сделать ей лучше.

Каллик почувствовала мощный укор вины. Лекарства были той частью знаний, которой Ниса никогда её не обучала, потому что они с Таккиком никогда не болели — по-крайней мере, Каллик такого не помнила.

— Если Лусе нужны травы, мы можем вернуться на сушу, — сказала она, выдавливая из себя каждое слово. Она дико хотела остаться на льду, но жизнь её друга была во много раз важнее её собственных желаний. — Может быть, после всего, что мы тут пережили, то, что мы сюда пришли, было ошибкой.

— Нет! — твёрдо сказал Уджурак. — Нам было предначертано сделать это, Я ЗНАЮ это. Я не знаю, что с нами будет дальше, но, если у нас есть хоть малейший шанс спасти дикий мир, это произойдёт именно здесь, — он выпрямился, стряхнув снег со шкуры. — Мы просто должны продолжать идти. Знаки говорят мне, что мы должны продолжить наш путь, — он указал куда-то носом и отошёл в сторону, не став ждать их возражений.

Каллик снова обменялась с Токло взглядами.

— Странно, — сказала она. — Тебе так не кажется?

Токло пожал плечами:

— Я не знаю, — он ткнул Лусу в бок, но она даже не пошевелилась.

— Я имею в виду, — поспешно понизила голос Каллик. — Это не похоже не Уджурака. Ему не свойственно не переживать о друзьях. Верно? Разве это не дико, что он больше не тревожиться за Лусу? Может быть, с ним тоже что-то не так? Порой кажется, что сейчас он вообще не испытывает никаких чувств и эмоций.

— Я уверен, он за неё тревожится, — сказал Токло, нервно ёрзая. — Но, может быть, он знает что-то, чего мы не знаем. Как это обычно бывает, — он снова подтолкнул Лусу. — Ну же, пора идти!

— Возможно, ты прав, — сказала Каллик, хотя она не была окончательно убеждена. — Может быть, когда мы спасём дикий мир, это спасёт и Лусу в том числе. Именно по этому это так важно… Так ведь может оказаться, верно?

— Уверен, — сказал Токло таким тоном, который ясно говорил, что он хочет закончить эту беседу. Каллик решила отложить дальнейшее обсуждение на потом. Возможно, он был прав, и она слишком глубоко вчиталась в Уджураковское поведение.

Вдвоём им удалось разбудить Лусу, и все трое поспешили за Уджураком. Снежные насыпи вокруг них становились всё меньше и меньше, пока от края неба до края неба не остался лишь голый лёд. Дважды Каллик замечала на снегу следы других медведей, хотя не была уверена, как давно они тут проходили. Один раз она уловила запах медведя на далёком от них расстоянии, но он двигался в противоположную им сторону.

Она гадала, почему они больше не встречали никаких медведей. Она знала, что белые медведи предпочитают жить поодиночке, поэтому предположила, что взрослые медведи используют своё острое чутьё, чтобы чуять и избегать лишних стычек с незнакомцами. Но она всегда воображала себе Вечный Лёд неким раем, где она ожидала на каждом шагу видеть счастливых, сытых медведей. Для неё было удивительным найти здесь только парочку следов тут и там.

Двигаясь уже почти всё утро, они пришли к расколотому участку льда, где огромные льдины свободно дрейфовали в бледной сине-зелёной воде. Каллик это показалось странным; она видела, что раскол протянулся от горизонта до горизонта, как водяная тропа, проложенная прямо через лёд. Ни один медведь не мог оставить за собой этот расколотый след. Тогда что его оставило?

Она втянула в себя воздух и подскочила. Омерзительный, грязный запах в воздухе был необычайно силён, и сломанный лёд пропах огнезверями.

— Может быть, мы можем попытаться обойти, — предложила она.

Уджурак помотал головой.

— Я прочёл знаки, и понял, что мы пришли в правильное место. Мы обязаны продолжать идти, — сказал он, кивая на лёд за просверленным огнезверем каналом. — Нам придётся его пересечь.

— Ну уж нет, — сказал Токло. — Только не плавание! Идём, в другом направлении лёд на той стороне выглядит точно также, как и этот. Почему мы не можем пройти там вместо того, чтобы плыть тут? — он повернул голову к пустому льду справа от них.

— Мы ОБЯЗАНЫ его пересечь, — упрямо повторил Уджурак.

Токло издал низкое горловое рычание.

— Откуда мне знать, что это тебе якобы предначертано? — сказал он. — Признайся, здесь нет ничего, что могло бы сказать тебе, где мы и куда нам идти. Не думаю, что хоть кто-то из нас всех понимает, куда мы тащимся.

— Тебе так нужно снова поднимать этот спор? — вспыхнул Уджурак. — Или заканчивай спорить и доверься мне, или идти куда хочешь, но без нас!

Токло отшатнулся назад, как будто испугался силы Уджураковского гнева.

— Ну, может когда-нибудь именно так я и сделаю, — пробурчал он.

— Нам будет совсем не трудно переплыть это, — вмешалась Каллик, пытаясь успокоить Токло. — Мы с мамой и Таккиком всё время это делали. Посмотри, какое короткое расстояние между ледяными берегами. Ты и заметить не успеешь, как окажешься на другой стороне.

Луса недоверчиво покосилась на воду. Она придвинулась к ней поближе и окунула в неё переднюю лапу, но тут же одёрнула её обратно и начала трясти.

— О,БРРРРР! — пискнула она.

— Плыви быстрее, и это согреет тебя, — предупредила её Каллик.

— Ясно, понятно, — сказал Токло, гордыми шагами спускаясь к воде. — В конце концов, здесь достаточно места, чтобы всплыть за воздухом, если что.

Он уже собирался бросится в раскол, когда Каллик вдруг заметила, что под водой что-то движется. Это тюлень? Она прочесала водную гладь глазами. Её сердце пустилось вскачь. Всё повторялось, как тогда — гладкие, чёрно-белые, со спинными плавниками…