Они направились прочь от моря, ища сухую траву и укрытие от ветра. Галечный песок под лапами уступил место пучкам травы. За рекой Луса смогла увидеть линию деревьев на кряже. Она даже могла услышать доносившееся оттуда шуршание листьев. Она желала свернуться в их надёжных сильных ветвях или спрятаться в их густых корнях. Она хотела уснуть, убаюканная шёпотом медвежьих духов, наблюдающих за ней из коры.

Одну вещь она знала точно: на льду нет деревьев. Нет деревьев, значит, нет дружелюбных духов чёрных медведей. Что, если она умрёт в холодной белой пустоте? Найдёт ли её дух когда-нибудь путь назад?

— Всё верно, — сказал грубый голос ей в ухо. Луса обернулась и увидела Токло, одиноко бредущего рядом с ней. Каллик и Уджурак были на несколько шагов впереди. Токло кивнул на лесистый кряж. – Я знаю, ты желаешь остаться там.

— Ты прав. Что значит, что я не такая уж смелая, — сказала Луса. – Токло, я напугана.

— Ну, все из нас напуганы, — хмыкнул Токло. Луса удивлённо склонила голову. – Я имею в виду, что я не совсем напуган, — поправил Токло. – Только немножко. Только потому, что эти белкоголовые покидают земли, где есть дичь и убежище. Бурые и чёрные медведи не обитают на льду. Но, я думаю, нам придётся довериться Уджураку. Он вёл нас на протяжении всего пути до сюда, и мы по-прежнему здесь.

— Да, — пробормотала Луса, переведя взгляд на неуклюжего медведя, идущего перед ними. – Он нас не бросит.

— На земле больше нет места для медведей, — Токло перешёл на низкое рычание. Его взгляд сфокусировался на тёмной, синеющей на горизонте линии гор. – Возможно, для нас будет место там, на пустынных льдах, — он фыркнул. – Там сто процентов будет место! Там кроме пустого места ничего-то и нет!

Луса собиралась сказать ему, что думает о том же, когда перед ней возникло что-то бледное и тёплое, и она врезалась в задние лапы Каллик. Белая медведица стояла вместе с Уджураком напротив зарослей кустов тёрна. Уджурак проталкивался сквозь них, сторонясь колючек в траве или остроконечных камней или чего-нибудь ещё, что могло помешать их ночному отдыху. Но Луса так устала, что представляла, что могла бы спокойно и комфортно уснуть даже на Чёрной Тропе.

Она почувствовала прилив тревоги, поскольку к ней подошла Каллик, вспомнив, как Токло волновался насчёт льда.

— Я не могу дождаться увидеть твой дом! – прошептала она, зарывшись носом в белую шерсть медведицы. Это была правда – она хотела понять, откуда пришла её подруга, даже не смотря на то, что это её пугало.

Каллик ласково подтолкнула её.

— Тебе он понравится, Луса! – пообещала она. – Вот увидишь. Ни огнезверей, ни дыма, ни нефти. Ничего, что привлекает плосколицих. Только ты и ветер, и ощущение прохлады под лапами. Это лучшее место на свете.

Луса была не согласна, но сейчас думала лишь о том, что лучшее место на свете то, где она сможет наконец закрыть глаза. Трава была длинной и мягкой, кусты прятали их от порывов ветра с моря, и они не прижимались к ветвям, чтобы не удариться о колючки. Маленькие пятна белого носились через воздух, сверкая в лунном свете. Это начинался снегопад. Но Лусе казалось, что это просто мягкое уютное одеяло, опускающееся на её шерсть.

Она провалилась в сон и, когда другие улеглись на земле, уже уснула.

Бормотание резких голосов убаюкало её так быстро, что она не успела даже этого понять. Луса потёрла лапами глаза и села, и тут же ахнула.

Плосколицие!

Много-много плосколицих глазели на неё, их бледные бесшёрстные лица недоумевали.

Луса перевернулась, чтобы разбудить своих друзей, и осознала, что они исчезли. Исчезли и кусты, и запах моря, уступив место покатым серым стенам, знакомому дереву с широко-раскинувшимися ветвями и группке медведей, которых она больше никогда не рассчитывала увидеть.

Она была в Медвежьем Вольере. Луса расслабилась, выпустив напряжение из своих плеч. Это просто сон. Она навещала во снах Медвежий Вольер и раньше, когда ей сказали спасти дикий мир. Нет ничего, чтобы боятся, просто её разум гуляет по её воспоминаниям. Но в её прошлом сне не было так много плосколицих. Луса встала на задние лапы, чтобы посмотреть на них. Она помнила, как они смеялись, замечая её, их высокими дребезжащими голосами, когда она танцевала – особенно детёныши плосколицих. Она пыталась махать лапами и шевелить в воздухе мордочкой. Может быть, они бросят ей чернику, если она сделает это. Даже во сне черника – лучше, чем ничего.

Но плосколицие просто смотрели на неё в тишине. Их лица были такими же недоумевающими и холодными, как каменные серые стены. Их не заботило то, что она делает.

Луса упала на лапы.

— Хмпф! – пробормотала она. – Хорошо, вы, в таком случае, не заботите меня! – она повернулась к ним спиной, пытаясь скрыть странную дрожь, пробежавшую по её телу.

— Не волнуйся на их счёт! – сказала её мать нежным голосом. Аша прижалась к Лусе, обнюхивая её с лап до ушей. – Ты по-прежнему почти не ешь, малышка! Посмотри, какая ты тощая!

— Мы едим лучше, чем в Последний Глуши, так или иначе! – подметила Луса. Она прижалась к щеке матери. – Я дикая медведица, в конце концов! Вечером я съела гуся!

— Правда? Я не когда такого не ела, — сказала её мать. – Я знаю, что путешествуешь далеко, далеко отсюда, но иногда я желаю, чтобы ты по-прежнему была здесь, играла с Йогом, слушала истории Стеллы и спала, свернувшись под моим животом, — грусть наполнила карие глаза Аши. – Я знаю, что дикий мир нуждается в тебе, но ты все равно останешься моим драгоценным медвежонком, и я никогда этого не забуду.

— Я знаю, — прошептала она. – Я тоже буду по тебе скучать, — она оглядела камни, на которых загорал Кинг, пока Йог играл с пожухлым листом. Йог выглядел гораздо крупнее, чем она его помнила, и вся его шерсть стала гладкой и длинной, не считая пушистых мохнатых пучков вокруг его ушей.

— Мы будем видеть друг друга в наших снах, — продолжала Аша. – Я горжусь тобой, моя маленькая черничка. Я знаю, что ты собираешься спасти дикий мир.

Луса вытянула перед собой лапы, вновь почувствовав сонливость.

— Мы попробуем, — пообещала она. Она начала кружится по траве, выкапывая себе удобное гнёздышко. – Я лучше немного посплю, — хмыкнула она. – Я не знаю, отчего я так устала.

— Подожди, — воскликнула Аша, выглядя озабоченной. Она толкнула Лусу в бок, когда Луса легла. – Останься. Луса, не засыпай. Ты не можешь сейчас спать.

Луса моргнула.

— Но я так устала! – запротестовала она, вновь почувствовав себя крошечным медвежонком, слишком слабым, чтобы долго играть вне палатки. Она прижалась к сильным, пушистым лапам матери. – Просто позволь мне немного поспать.

Медвежий Вольер начал исчезать.

— Луса! – голос её матери позвал её опять, звуча всё дальше и дальше. – Луса, ты должна остаться! Луса, это очень важно!

Глава 2. Каллик

Кристально-чистый запах льда кружился во сне Каллик. Её лапы стучали по льду, так как она мчалась по тянущемуся до небес снегу, так быстро и мощно, как когда-то её мать, Ниса. Её брат Таккик прыгал вокруг неё, цепляясь за неё, чтобы не отстать, чтобы прибежать к тюленьей проруби, где ждала еда, пахнущая теплом и солью, так и пульсирующая от сочного жира…

Когда Каллик проснулась, запах по-прежнему был у её носа, зовя её к океану. Он был ближе, чем когда-либо. Она вскочила на лапы, отряхнувшись от холодной утренней росы. Токло уже проснулся, он тихо плескался в реке, его глаза вглядывались в рябь на воде, высматривая рыбу. Уджурак шевелился, так как уже собирался вставать, пока Луса выглядела впадшей в такой глубокий сон, что Каллик нагнулась, чтобы убедиться, что она ещё дышит. Во сне Луса бормотала и повернулась в сторону от Каллик.

Радостно встряхнув головой, Каллик побрела к берегу. Её лапы убыстрялись, когда она взбиралась по гальке, почти бегом добравшись до воды и льда, который она чуяла с расстояния. Его запах был таким сильным, что она рассчитывала увидеть чистое белое покрывало льда, достигшее самого берега, но море перед ней по-прежнему было не замёрзшим. Пятнистые от пены волны врезались в песок с бормочущим звуком, похожим на шёпот духов.