— И как он вообще смел со мной так разговаривать?! — вдруг с возмущением воскликнула Вера, ударив кулаком по саквояжу, и сама удивилась, что думает вовсе не об Егоре, а об Андрее. Она встала, подошла к зеркалу и твердо сказала: — У меня все хорошо! Все прекрасно! Я люблю свою работу! Я люблю Егора! У меня хорошая квартира. Я молода и здорова. Мне ничего не надо!

Из зеркала на нее смотрело растерянное бледное лицо молодой женщины, которая сама не знает, чего хочет.

Резко зазвонил телефон, Вера вздрогнула и схватила трубку.

— Егор! Если это опять ты…

— Нет, это не Егор, не бросайте трубку, — ответил глубокий волнующий голос. — Это Андрей Орлов. Вы меня еще не забыли?

— Да… Нет… Ну конечно, помню, — растерялась Вера. — А в чем дело? Что-нибудь случилось? С Анной Алексеевной?

И снова услышала голос, зачаровывающий ее своей скрытой силой, обаянием:

— С мамой все в порядке. Она только что рассказала мне страшную историю из вашего прошлого. Насколько я понял, там были три главных героя: двоечник Костя, хорошист Егор и отличница Верочка. Егор, судя по всему, остался в вашей жизни, а Костя, как и полагается двоечнику, сгинул во мраке.

Вера рассмеялась.

— Ничего подобного! Никто никуда не сгинул. У него бензоколонка на Рязанском проспекте. Иногда звонит, приглашает в казино.

— И вы не принимаете приглашения этого двоечника и хулигана, грозы начальных классов? — шутливо ужаснулся Андрей.

— Он давно уже не двоечник и тем более не хулиган. — Вера почувствовала, что разговор принимает какой-то странный, легкомысленный оборот, ей несвойственный и даже неприятный. Да я, кажется, кокетничаю, ужаснулась она. — А в казино я принципиально не хожу. Я не могу видеть столько больных людей в одном месте.

Андрей иронически хмыкнул:

— Ну да, конечно, деньги и шампанское льются рекой, в то время как дети Африки голодают!

— В том числе и это, — серьезно ответила Вера. — Только не Африки, а России! Андрей, извините, а по какому поводу вы звоните так поздно? Не из-за Кости же?

— Нет. Вообще-то я звоню, чтобы извиниться, хоть вы и не поверите. Мама объяснила мне, что я неприлично себя вел. И кстати, я хотел бы пригласить вас куда-нибудь. Не в казино, конечно, упаси Господи, зная теперь ваши убеждения. Но и не в пельменную. — Андрей явно веселился от души.

— Если не в казино и не в пельменную, то куда же мы пойдем? Неужели Большой театр располагается именно в этом промежутке? — ядовито поинтересовалась Вера.

Андрей молчал, и она слышала его дыхание.

— Вера, почему вы такая колючая? Если надо — я и в Большой пойду! Вы меня культурой не пугайте! Я был не прав, виноват! — голос его вдруг стал серьезен. — Как я теперь понимаю, обдумав все, вы дело говорили… Просто у меня сейчас такое отношение к врачам — я их на дух не переношу. Но с вами мне хотелось бы еще раз встретиться. Я ведь не дурак, меня можно убедить.

— Хорошо, — так же серьезно ответила Вера. — Я согласна. Завтра, в пять вечера, у проходной института. Я выпишу пропуск, пройдете на пятый этаж… Ой, я буду ждать внизу!

— Та-ак, — протянул Андрей, — а собирались в Большой театр… Мочу захватить или обойдется на первый раз?

— Обойдется, — утешила его Вера. — Я не так требовательна, как кажется. Хватит и крови.

— Ну, что ж, до завтра!

— До завтра, — сказала Вера чересчур спокойным голосом и положила трубку.

Щеки ее горели, сердце выскакивало из груди. Ей стало жарко, потом холодно. Она сняла пальто и бросила его на пол. “Что это со мной?” — подумала она в отчаянии.

Ровно в пять часов Андрей стоял у проходной. Рядом с ним стоял Саша, всем своим обликом выражая недоверие к медицине как таковой и к врачам в особенности. В руках у Андрея был огромный букет. Пробегавшие мимо лаборантки в коротеньких халатиках оглядывались на него и кокетливо хихикали.

Андрей узнал шаги Веры, поздоровался первым и протянул цветы.

— Это мне? — удивилась и обрадовалась Вера. — Зачем же? Они такие дорогие.

— Дешевых не было, уже раскупили, — мрачно пошутил Андрей. — Это же, вроде, первое свидание…

Вера неловко взяла букет, сунула его под мышку и повела Андрея в здание института. Они поднялись на лифте, долго шли по коридору, наконец Вера толкнула дверь и пропустила Андрея вперед. Усадила на стул у стены и ушла куда-то.

— Держи ее за морду! Кусается, зараза! — вдруг услышал Андрей.

Молодой злобный голос ответил:

— Сейчас я ей как вгоню два кубика — перестанет дергаться.

Молчание, возня, сопение и вдруг страшный крик:

— Бросай! Закрывай! Сядь сверху! Да прижимай, как следует, вырвется! Ишь, бестия хитрая…

Кто-то орал душераздирающе и бился обо что-то железное. “Надо было Сашу с собой взять”, — подумал Андрей.

Вернулась Вера. Андрей слышал, как она шуршит целлофаном, разворачивая цветы, наливает воду из-под крана. Душераздирающие крики постепенно затихли, перешли в агонизирующее бульканье. Ликующий голос воскликнул:

— Готова! Уносите тело! Следующий… О, как я навострился! И двух минут не прошло. Тело мастера боится! Руки-то, они по локоть золотые.

Другой захохотал.

— Ты в зеркало глянь, как она тебя уделала!

— Что здесь происходит? — напряженно спросил Андрей.

— Кошку усыпляли, — пояснила Вера. — У них неадекватная реакция на наркоз. Они не сразу отключаются, и какое-то время их приходится держать. Вот мы и придумали: сажаем в металлический бак и садимся сверху.

— Я придумал! — заметил “золоторукий”. — А раньше по всему институту ловили!

— Все, ребята! — сурово оборвала Вера лаборантов. — У нас тут пациент киснет. Пока я беру кровь, ты готовь центрифугу, а ты, Васька… Боже, ну и морда у тебя сегодня!

— А при чем тут морда? — обиделся “золоторукий” Васька. — Личико у меня, конечно, неправильной формы, да еще котами-наркоманами исцарапанное, но я не ропщу, я несу свой крест! А вот кто бы мне перчатки резиновые подарил?

— Я подарю! — пообещал Андрей. — Какой размер?

— Любые возьму, — обрадовался Васька. — А вы богатый? Тогда две пары.

— Хватит попрошайничать! — рассердилась Вера. — Готовь спинно-мозговую, будешь ассистировать.

— Ну да-а! — восхитился Васька. — Это мы завсегда… У кошки ведь ни спины, ни мозга нет, один хвост.

— Ты у меня договоришься! — рявкнула Вера. — На твое место очередь!

Андрей удивился, какой у нее может быть властный, прямо-таки грозный голос.

— Не очередь, а два человека, — огрызнулся злопамятный Васька. — Один — алкаш, второй — беременный.

Все забегали. Андрея посадили на стул, раздели до пояса, взяли кровь из вены. Потом Вера уложила его на бок на холодную кушетку и велела пригнуть голову к груди и подтянуть колени.

Андрей чувствовал запах эфира, стало холодно спине, потом укол, а потом уже ничего не чувствовал, только слышал напряженные голоса:

— Держи так… осторожно… не загораживай свет… пошло… медленно, медленно… не торопись… Это что, кровь?!.. Нет, показалось… Все! Кончили! Молодцы, а? Можем еще!

Андрей пошевелился.

— А встать можно?

Все облегченно засмеялись.

— Вот буйвол! — затараторил Васька. — Вера Станиславовна! Он встать хочет!

— Пусть встает.

Андрей сел, голова немного закружилась. Вера помогла ему одеться.

— Я могу идти? — спросил Андрей.

— Посидите, — с непонятной интонацией не то тревоги, не то озабоченности ответила Вера.

— А чего рассиживаться? — удивился Андрей. — Я нормально себя чувствую.

Васька захлебнулся от умиления:

— Батюшки! Рассиживаться некогда! Да после спинно-мозговой пункции все в лежку лежат полдня. А потом всю оставшуюся жизнь под себя писают. Мужики здоровые матом орут! Да ты, дядя, если б в нашем деле понимал, если бы ты видел ювелирную работу Веры Станиславовны, ты бы сейчас рыдал от счастья и умиления!

— Спасибо, — сказал Андрей. — Сейчас заплачу.

Вера строго велела: