Первые слова после обычных официальных вопросов:

- Вы слышали, капитан, что ваша армия добилась новых побед на фронте и немцам снова здорово всыпали?

Лоцман протягивает мне пачку свежих газет и журналов- такова традиция - и, отправившись в рулевую рубку, неожиданно командует по-русски:

- Полный ход, право на борт!

Наш теплоход далеко не первое судно, которое проводит этот лоцман, и он успел хорошо усвоить некоторые командные слова на русском языке.

Судно вошло в устье большой американской реки. Когда оно проходило бар, лоцман сказал мне, указывая на низкие берега с бесчисленными отмелями:

- Здесь нашли себе гибель в разное время семьдесят судов, их занесло песками. Недавно погиб и советский пароход “Вацлав Боровский”.

Об этой аварии я был наслышан еще во Владивостоке. Ее разбирали в Моринспекции совместно с капитанами стоявших в порту судов. Помню, что авария казалась мне очень странной. Большой пароход “Вацлав Боровский” выходил с грузом из реки в море. Б порту Астория приняли на борт морского лоцмана, который и повел пароход к выходу. Американец уверил капитана, что погода благоприятствует выходу в море. Когда судно прошло десятый буй и все опасности остались позади, лоцман решил повернуть обратно и сделал это самовольно, без согласования с капитаном. “Лучше возвратиться на рейд порта Астория, - сказал он. - Погода!” Полагаясь на опыт лоцмана, капитан не протестовал. Да и поздно было возражать, судно ложилось на обратный курс. Получилось, что “Вацлав Боровский” свернул с безопасного пути в узкость. Ночью на приливном течении ветром и зябью судно выкинуло на отмель, и через несколько часов пароход разломился на три части.

Был ли добросовестным человеком этот американец? Меня авария “Вацлава Воровского” насторожила, и я постарался как следует изучить предстоящий путь.

Все чаще встречались рыбацкие лодки - парусные и моторные, выкрашенные в разные цвета. С лодок нас приветствовали люди, махая шапками.

Лоцман предупредил:

- Сейчас подойдем к карантинной станции. На борт должен подняться доктор. Старику пошел седьмой десяток. Спустите, пожалуйста, парадный трап - доктору чертовски трудно взбираться по штормтрапу.

Седой бодрый старичок - карантинный врач - быстро закончил оформление необходимых документов, радушно попрощался с нами и покинул борт.

Еще несколько часов пути по извилистой большой реке с живописными берегами. На карте я увидел: один из притоков назван Русским. И здесь побывали русские в давние времена.

После крутого поворота сразу открывается порт. Минуем знаменитые верфи, где в рекордно короткий срок строят огромные океанские суда. На берегу разбросаны громадные цистерны компании “Стандарт ойл”. Бросаются в глаза яркие американские рекламы. У причалов множество судов. И среди них немало с флагом Советского Союза. На фок-мачтах этих судов по международному обычаю поднят в знак дружбы американский флаг. Люди на берегу и на пароходах, мимо которых мы проходим, оживленно приветствуют советский теплоход, благополучно пришедший в порт. Эти приветствия не случайны. Соединенные Штаты - морская держава. Значение торгового флота там огромно. Американцы знают трудности морской службы и с уважением относятся к морякам.

Наш теплоход швартуется. И вот мы снова ощущаем под ногами твердую землю, на этот раз штата Орегон.

Еще не спустили трапы на причал, а с соседних судов уже раздаются возбужденные возгласы на русском языке:

- Поздравляем, ребята, с благополучным прибытием! Передайте привет стармеху. Как там Сережа Лукьянчикоз поживает? Пусть ждет меня в гости!

Оказывается, наше судно встало у причала между двумя советскими пароходами. На корму судна, стоявшего рядом с нами, высыпали моряки. Они окликали по именам знакомых, и те немедленно поднимались на палубу, чтобы обменяться приветствиями и новостями с друзьями. Ведь приятели-моряки, работающие на разных торговых судах, редко встречаются в порту, кидает их жизнь морская в разные стороны, в самые отдаленные уголки земного шара. И если уж доведется встретиться где-нибудь за океаном, то для них это немалое событие.

По трапу поднялись представители портовых властей. Впереди - таможенный чиновник. Он облачен в синюю форму, напоминающую нашу военно-морскую.

Со всеми необходимыми формальностями покончили в какие-нибудь двадцать - тридцать минут, и американцы отправились осматривать советский теплоход.

Обычное удивление вызвало наличие в команде женщин - третьего помощника капитана, медика, повара, пекаря, буфетчицы, уборщицы.

Расторопной и милой нашей буфетчице Варваре Андреевне, радушно принявшей гостей, американцы наговорили кучу комплиментов и все же недоверчиво допытывали нас:

- Женщины - на судне? Их не укачивает? Работают хорошо? И несчастий не бывает?

Десятки вопросов, на взгляд советских людей иногда весьма странных, следовали один за другим. По старинному поверью моряков, всякая женщина, попав на торговое или военное судно, приносит ему несчастье в море…

Ошеломляющее впечатление оставляет у непривычного человека картина порта. Здесь все - в неустанном движении, стук паровых лебедок смешивается с гудками буксиров и с криками грузчиков. Под этот многоголосый аккомпанемент тысячи громадных ящиков, тюков, железных труб мелькают в воздухе, покачиваясь на крепких стропах, чтобы через минуту исчезнуть в черных проемах трюмов. Словно огромные руки, шевелятся стрелы на торговых судах. Бесконечной цепью тянутся вдоль берегов реки ряды кораблей. Черные отражения мачт колышутся на водной глади. На причалах тесно от множества платформ и автомобилей с грузами. Тут же лепятся один к другому склады. И в этом на первый взгляд случайном нагромождении безостановочно снуют юркие электрокары и маневренные паровозы. Последние нещадно звенят на ходу сигнальными колоколами, ибо в Америке у паровозов, кроме гудков, колокола, которыми и пользуются обычно машинисты.

Неразбериха в порту только кажущаяся. Присмотритесь - и вы увидите во всем строгий порядок. Здесь нельзя, например, найти кучу железного лома или пустую платформу, без толку стоящую на путях. Движение, равномерное и сильное, как дыхание здорового человека, не прекращается ни на минуту ни днем ни ночью. Когда солнце спускается за рекой, порт заливается светом мощных прожекторов, и работа продолжается полным ходом.

…Вечереет. Лучи солнца скользят по реке, и она из желтовато-мутной днем становится розовой.

На фоне угасающего дня многочисленные мосты, смело переброшенные через реку, кажутся черными и тонкими, точно нарисованные углем. Посередине реки тащится маленький колесный буксир. У него не два лопастных колеса, как у наших волжских пароходов, а всего одно широкое, и расположено оно на корме.

Медленно движется огромный океанский корабль. Он приближается к мосту. Кажется, мгновение - и мачта парохода заденет мост. Но середина моста вдруг поднимается, как поднимались в старину мосты рыцарских замков, и пароход благополучно продолжает свой путь.

Невольно наше внимание привлекают звуки бодрого военного марша. Мы видим: толпа людей стоит на причале у борта новенького, видно только сошедшего со стапелей верфи, корабля. Он причудливо раскрашен в белый, зеленый, черный цвета - камуфлирован. По трапу на судно взбираются десятки людей - старики в черных костюмах и котелках, с галстуками бабочкой, девушки в нарядных платьях, дряхлеющие женщины, дети…

- Что тут происходит? - обратились мы с вопросом к одному американцу.

- Корабль идет в свой первый рейс к театру военных действий. Вот старики пришли посмотреть. На нем придется плавать и воевать их мальчикам.

Док, в котором будут ремонтировать наше судно, оказался деревянным. Конструкция его до удивления примитивна: огромных размеров затопленный деревянный ящик с толстенным двойным днищем. Когда судно входило в док, воду из ящика откачивали, он всплывал, и корабль оказывался прочно стоящим на кильблоках, укрепленных на дне. Несмотря на простоту своего устройства, док мог принимать суда довольно внушительных размеров - в соседнем “ящике” стоял в ремонте авианосец.