— В этом отношении, принц Треван, — с холодной усмешкой ответил сэр Фамет, — я сделаю все, чтобы угодить вам.

— В таком случае, — искренним голосом объявил Треван, — больше говорить не о чем.

Утром следующего дня прямо перед носом появился маленький остров; не дойдя до него четверть мили, Смаадра спустила паруса. Аилл подошел к моряку, стоявшему у поручней.

— Почему мы остановились?

— Это же Млия, остров водяных людей. Глядите внимательно; иногда можно увидеть что-нибудь на низких скалах или даже на пляже.

На грузовой стреле подняли маленький плот, сколоченный из деревянных обломков; его нагрузили кувшинами с медом, пакетами с изюмом и урюком, и опустили на воду. Глядя через прозрачную воду Аилл увидел силуэт мертвенно-бледного создания и лицо с плывущими за ним волосами. Странное узкое лицо с прозрачными черными глазами, длинным узким носом и удивительным выражением: диким, алчным, возбужденным или радостным, он так и не смог решить каким, потому что никогда такого не видел.

Через несколько минут Смаардра уже спокойно плыла по воде. Плот медленно дрейфовал, потом внезапно ускорился и целенаправленно, маленькими толчками, направился к берегу.

— А что, если мы сами высадимся на берег с такими подарками? — спросил Аилл у боцмана.

— Кто может сказать, сэр? Вот если вы осмелитесь поплыть туда без всякий подарков, вам точно не повезет. Мудрее всего обращаться с морским народом вежливо. В конце концов море — их вотчина. А теперь время трогаться. Эй вы, там! Подобрать шкоты! Эй, на руле! Давай поднимем пену!

День шел за днем; они высаживались на сушу и опять уходили в море. Позже Аилл вспоминал это путешествие как мешанину звуков, голосов и музыки; лица и фигуры; шлемы, доспехи, шляпы и одежда; вонь, благоухания и ароматы; люди и позы; порты, пирсы, якорные стоянки и открытые рейды. А еще приемы, аудиенции, пиры и балы.

Аилл не мог оценить результаты их визитов, однако чувствовал, что они производили хорошее впечатление: Треван, по большей части, держал язык за зубами, а в сэре Фамете чувствовалась честность и сила.

Все короли говорили уклончиво и на соглашение нечего было и рассчитывать. Пьяный король Мило оказался достаточно трезвым, чтобы заметить:

— Высокие крепости Лайонесса стоят там, куда флоту тройсов не доплыть!

— Сир, мы надеемся, что, при помощи союзников, мы сможем ослабить угрозу, исходящую из этих крепостей.

Король Мило ответил меланхолическим жестом и поторопился поднести ко рту кружку с аквавитом.

Безумный король Помпероля Дьюэл тоже не сказал ничего определенного. Чтобы получить аудиенцию, делегации тройсов пришлось приехать в его летний дворец, Алькантаду. Они пересекли приятную и процветающую страну. Народ Помпероля не только не осуждал навязчивые идеи своего монарха, но, наоборот, радовался его глупостям и поощрял их.

И действительно, сумасшествие короля не вредило никому: он страстно любил птиц и предавался абсурдным фантазиям, некоторые из которых, благодаря своей власти, сделал реальностью.

Своим министрам он дал титулы вроде лорд Щегол, лорд Бекас, лорд Чибис и лорд Танагр. Его окружали герцог Сойка, герцог Кроншнеп, герцог Соловей и герцог Черная хохлатая крачка. Его эдикты запрещали есть яйца, потому что это «жестокое убийство, за которое полагается суровое наказание».

Алькантада, летний дворец, приснился королю Дьюэлу во сне. Проснувшись, он позвал архитекторов и рассказал им о своем видении. Как и можно было предположить, Алькантада имела необычную форму, но, одновременно, и странное очарование: светлый легкий дворец, раскрашенный в яркие веселые цвета, с высокими крышами на разных уровнях.

Приехав в Алькантаду, сэр Фамет, Аилл и Треван обнаружили короля на борту его барки с головой лебедя, плывущей по озеру; дюжина юных девушек, одетых в белые перья, медленно работали веслами.

Вскоре король сошел на берег: маленький болезненный человек средних лет. Он сердечно приветствовал послов:

— Добро пожаловать! Как приятно встретить гостей из Тройсине, страны, о которой я слышал много хорошего. Ширококлювые поганки в изобилии гнездятся на ваших каменных берегах, а поползни насыщаются желудями ваших чудесных дубов. Тройские рогатые совы славятся повсюду своей величественностью. Откровенно говоря, я очень люблю птиц; их грация и мужество проводят меня в восторг. Но хватит обо мне. Что привело вас в Алькантаду?

— Ваше величество, мы послы короля Граниса. Он доверил нам передать вам серьезное послание. Если вы не против, я выскажу его прямо сейчас.

— Почему нет? Разве можно найти время получше? Стюард, принеси нам прохладительного! Мы сядем за тем столом. Давайте, рассказывайте ваше послание.

Сэр Фамет посмотрел на придворных, вежливо стоявших поблизости.

— Сир, быть может вы предпочтете выслушать меня наедине?

— Совсем нет! — объявил король. — В Алькантаде у нас нет секретов. Мы как птицы в саду с спелыми фруктами, где всякий может пропеть свою счастливую песню. Говорите, сэр Фамет.

— Очень хорошо, сир. Я расскажу о некоторых событиях, которые беспокоят короля Тройсине, Граниса.

И сэр Фамет начал рассказывать; король Дьюэл внимательно слушал, склонив голову на бок.

— Поэтому, сир, нам всем угрожает опасность, и не в самом далеком будущем, — в заключение сказал сэр Фамет

Лицо короля искривилось.

— Опасность, повсюду опасность! Меня преследуют со всех сторон, и часто я не могу спокойно заснуть. — Голос короля стал плаксивым и он изогнулся на стуле. — Каждый день я слышу дюжину жалостливых криков о помощи. Мы охраняем всю северную границу от котов, горностаев и ласк, используемых королем Одри. И годелиане представляют огромную опасность, хотя их насесты отделены от наших на сотни лиг. Они разводят и тренируют соколов-каннибалов, каждый из которых является предателем своего рода. Но угроза с запада еще страшнее, и я имею в виду герцога Фауда Карфилхиота, который выдыхает зеленый воздух. Как и годелиане, он охотится с соколами, используя птиц против птиц.

— Тем не менее, — сдавленным голосом запротестовал сэр Фамет, — вам нечего бояться настоящей атаки. Тинзин-Фираль находится далеко за лесами!

Король пожал плечами. — Всего-навсего день полета. Но мы должны глядеть в глаза правде. Я назвал Карфилхиота негодяем, и он не осмелился возразить, опасаясь моих могучих когтей. Сейчас эта барахтающаяся в грязи жаба разрабатывает самые зловещие планы.

Принц Треван, не обращая внимания на холодный взгляд сэра Фамета, резко сказал:

— Почему бы не использовать ваши могучие когти вместе с нашими? Наша стая смотрит на Карфилхиота и его союзника, короля Касмира, так же как и ваша. Вместе мы можем встретить их атаки сокрушительными ударами когтей и клювов!

— Да, верно. Придет день, и мы увидим создание такой могучей стаи. А пока каждый делает все, что может. Я усмирил этого чешуйчатого Карфилхиота и бросил вызов годелианам; и я не даю пощады птицеубийцам короля Одри. Поэтому вы можете помочь нам против ска и вымести их из моря. Каждый делает свою часть: я в воздухе, вы — в волнах океана.

Наконец Смаадра прибыла в Авалон, самый большой и старый город Древних Островов: место великих дворцов, театров и огромной общественной бани. Здесь возвышалась дюжина храмов в честь Митры, Аида, Юпитера, Яхве, Луга, Геи, Энлиля, Дагона, Бааля, Кроноса и трехглового Диона из древнего Гибрасийского пантеона. Массивный собор Сомрак-лам-Дор скрывал в себе священный трон Эвандик и стол Каирбра, предметы, обладание которыми в древности узаконивало власть королей Гибраса.[18]

Король Одри вернулся из летнего дворца розово-золотой карете, запряженной шестью белыми единорогами. В тот же самый полдень эмиссары из Тройсине получили у него аудиенцию. Король Одри, высокий мрачный человек с удивительно безобразным лицом, был широко известен своими любовными приключениями. Проницательный и тщеславный, он потакал своим слабостям и, иногда, бывал жесток. Он учтиво приветствовал тройцев и попросил их держаться непринужденно. Откинувшись на подушки и полузакрыв глаза, он слушал сэра Фамета и поглаживал белого кота, прыгнувшего к нему на колени.