Я поднялся, собираясь войти в дом, и пока стоял, а наш пес Мик облизывал мои пахнущие луком и сосиской пальцы, меня вдруг осенила юношески безжалостная блестящая догадка: миссис Кристо непрестанно ведет безнадежную борьбу с собственной плотью. Теперь я это знал. Я даже понял это – поглядишь на ее восхитительное тело, и кажется, оно прямо сейчас, наперекор всем запретам вырвется на волю. То был дивный и щедрый дар, но миссис Кристо явно боялась и этого, дара и всех бед, что он может на нее навлечь, и оттого заключила себя в бесплодный монастырь песнопений, обрекла на жизнь очень упрощенную, заполненную любовью ко Христу и вечными усилиями избежать греха.

Я знал, это связано с Джули, и у меня родилась дикая, но как раз поэтому неколебимая уверенность, что Джули – плод насилия. Трепетная душа ее пугливо отвергала насилие, а тело жаждало его. И я начал понимать, почему Джули так яростно воевал с чем-то, что таилось под всеми поступками матери. Никогда ни прежде, ни после мне не казалось, что это сама миссис Кристо возмущает его, что против нее он восстает, с ней воюет. Ему была ненавистна не мать, нет, – скорее та сила, что крепко держала ее в тисках безупречной добродетельности. Миссис Кристо продала душу небесам, но, похоже, Джули намерен расторгнуть эту сделку.

Да, невидимым оружием Джули ведет свою отдельную, тайную, странную борьбу с невидимым врагом, в этом я уже не сомневался, идя к скрипучей двери нашего черного хода. И у обоих у них, у Джули и у его матери, есть свои союзники. Джули готов взять себе в помощники джаз – любопытно, скоро ли миссис Кристо станет искать помощи у Бетт Морни, нашей примерной девушки, нашей златокожей Бетт, что обладает всеми добродетелями и прирожденной сдержанностью, которые тщетно пытается найти в себе миссис Кристо.

Но в нашем трезвом, пронизанном всевозможными толками школьном содружестве все мы уже задавались вопросом, что станут делать мистер Морни и миссис Кристо, когда узнают про Бетт и Джули. Всякая дружба между мальчиком и девочкой, будь то в школе или вне школы, и учителями и родителями строго-настрого запрещалась. Мистер Морни, должно быть, все уже знает – Бетт ничего не стала бы скрывать от отца. Но он пока никак не старался им помешать. Он славный человек. Ну, а миссис Кристо вообще может никогда про это не узнать, разве что ей скажут квартиранты, но они тоже стоят немного в стороне от потока наших местных сплетен и толков.

И все-таки миссис Кристо узнала, и отвечать на ее вопросы пришлось мне. Я по-прежнему был единственный, кому Джули доверял настолько, чтобы водить к себе домой, и в этот раз я пришел помочь ему хоть как-то подготовиться к экзамену. Мы сидели за старым столом на веранде, где обычно спал Джули (во дворе заниматься было невозможно: чересчур ветрено) и старались втиснуть в память Джули исторические даты и важнейшие события, вроде заключения англичан в Черную яму в Калькуттской тюрьме в 1756 году, а ему все это было совсем неинтересно, и тут пришла миссис Кристо, держа в руках несколько медяков и котелок.

– Джули! Сбегай в молочную Уокера, возьми пинту молока, – сказала она. – Хочу сготовить саговый пудинг. (Рис был миссис Кристо не по карману.)

Джули ничего не сказал, но тотчас поднялся. Он всегда безропотно выполнял все, о чем его просила мать, и я тоже собрался с ним.

– Не надо, Кит. Останься, – сказала миссис Кристо, и ее полная теплая рука уже обхватила меня за шею.

Джули спорить не стал. Сурово глянул на меня, но ясно было, что мне уже не уклониться от этой руки, и я не двинулся с места, а он вышел, взяв деньги и котелок.

– Ну вот, Кит, – прошептала миссис Кристо, подсаживаясь ко мне и не убирая руки, так что я не мог двинуться, будто связанный. – Ячменную лепешку хочешь? С маслицем?

– Нет, спасибо, миссис Кристо, – беспомощно ответил я; сам не знаю почему, но взять эту лепешку за спиной Джули был бы почти предательством.

– Я принесу лепешку, когда вернется Джули.

– Ладно, – поспешно согласился я.

Она глубоко вздохнула, а при такой груди глубокий вздох – это тоже волнующее событие.

– Вы все так быстро растете, правда? – печально и опять со вздохом сказала она.

– Ну, ясно, – как мог уверенно ответил я.

– Тебе сейчас сколько. Кит? Ты такой рослый. (И вовсе я не был рослый.)

– Скоро шестнадцать.

– Джули почти на полгода старше, – сказала она: – Но школу вы кончите вместе, да?

– Да…

– Ты уже подыскал себе работу, Кит? Будешь работать с отцом? Ты ведь такой способный, правда?

– Нет, работы у меня еще нет, миссис Кристо, – ответил я.

– Я так беспокоюсь за Джули. Не представляю, чем он сможет заняться. Бедняжка Джули. Просто ума не приложу, и так мне тревожно.

Наверно, в глазах у нее стояли крупные слезы, и я не поднимал головы.

– Скажи мне, Кит. Ты ведь самый близкий его друг, конечно же, ты знаешь. – Она опять перешла на будоражащий шепот, будто нас соединял некий секрет. – Джули подружился с дочкой мистера Морни, с Бетт?

Я растерялся. Уж, конечно, я не хотел выдавать Джули, но и не поддаться ей, сидя с ней рядом и чувствуя тепло ее руки, тоже не мог.

– Не знаю, миссис Кристо, – ответил я уклончиво и так сильно запинаясь, что она успокоительно прижала меня к груди.

– Так ведь это хорошо, – прошептала она. – По-моему, это славно. Мне хочется, чтобы у Джули были хорошие друзья, а Бетт, я знаю, такая славная девочка. Я очень надеюсь, что он с ней подружился. Это правда?

Я кивнул.

Она опять вздохнула.

– Бетт такая прелесть и ее все любят, правда?

– Да, ее все любят.

– Она не танцует под джаз и вообще ничего такого не делает, правда?

– Наверно.

– А как, по-твоему, Кит, чем они занимаются, когда они вместе?

– Не знаю, миссис Кристо, – сказал я, но мне понемногу возвращалось чувство чести.

Миссис Кристо ощутила мое противодействие и только крепче обняла меня.

– Скажи, а ты сможешь уговорить Джули как-нибудь привести ее к нам? Сможешь?

– Сюда? – недоверчиво переспросил я. Миссис Кристо съежилась от моего сомнения, как от удара.

– Она бы не пришла?

– Ну что вы, что вы. По-моему, пришла бы, – сказал я, а сам подумал: Джули нипочем ее не позовет.

– Мне просто хочется, чтоб у Джули были славные друзья и чтоб он приводил их к нам домой.

Я молчал.

– Может, ты с ней поговоришь, а, Кит? Может, позовешь ее к нам?

О, господи, подумал я, ну зачем она меня в это втягивает?

– Я не так уж хорошо знаю Бетт, – промямлил я.

– Тогда, может, уговоришь Джули, пускай он ее пригласит? – сказала миссис Кристо. – Если он подружился со славной девочкой, я хочу, чтоб она видела, что у него приличный дом и… и…

На лице ее выразилось замешательство – казалось, она отчаянно хотела бы что-то сказать о себе и не решается. Я торопливо кивнул в знак, что понял, и она напоследок порывисто прижала меня к себе.

– Только не рассказывай Джули, про что я с тобой говорила, – шепнула она. – Он хороший мальчик, но ему и так хватает огорчений.

(Каких таких огорчений? От нее, что ли?) Она вернулась на кухню, оставив меня наедине с Черной калькуттской ямой и осадой Каунпура, я упрямо держал их в голове, пока на веранду не вернулся Джули.

– Чего она от тебя хотела? – спросил он и взял у меня учебник.

– Ей нужна Бетт Морни, – ответил я. – Больше ничего.

– Она хочет, чтоб Бетт пришла сюда? – спросил Джули.

– Да. Она спрашивала, захочет ли Бетт прийти. Вот и все.

Больше я ничего не мог сказать, но я знал: Джули вовсе не желает, чтобы мать покровительствовала его дружбе с Бетт. И не желает, чтоб она эту дружбу одобрила и поощряла; я исподтишка следил за ним и видел: гнев в его глазах постепенно угас.

– Ну, вот вам, мальчики, – сказала миссис Кристо, выйдя из кухни, и протянула нам по ячменной лепешке с маслом, – Это за то, что вы такие славные друзья.

– Пошли во двор, – сказал мне Джули.