левой споткнусь, то не верю во все эти глупости, тут же
из головы выгоняю запавшие черные мысли.
Если ж к удаче какая примета, то верю. Устроен
так человек, что в хорошее верит, в плохое не хочет.
К дому пошел быстрым шагом. Молочный и чуть мутноватый
свет фонарей освещал перекресток пустынный. На небе,
видном для глаза сквозь этот молочный туман освещенья,
звезды мерцали несильно. Луна же еще не всходила.
Мимо машина проехала. Вновь тишина наступила.
Та тишина, в коей гул непрестанный, глухой и далекий,
вечно присутствует как атрибут мегаполиса, словно
ты в организме огромном находишься, что непрестанно
занят процессами пищеварения, выбросов шлаков,
в коем имеется все: кровеносная, скажем, система,
нервные есть окончания, есть измышленья инстинктов, -
словно бы Гея-Земля и Уран породили ужасный
тип божества, в Теогонии неупомянутый, нагло
мир поглотивший и прочих Богов вытесняющий в Тартар.
Да, Гесиоду пришлось бы писать дополненья сегодня,
вставочки делать в своей "Теогонии", видь он все это.
Окна светились в домах, но таких становилось все меньше.
Стайка бездомных собак протрусила бесшумно навстречу.
Возле ларька, что светился, шатался поддатый прохожий.
Ветра порыв по деревьям прошелся, и те зашумели
ветками с юной листвой, что за день распустилась, казалось.
Я пересек перекресток и в арку вошел, где совсем уж
было темно. Наконец, оказался в подъезде, поднялся
вверх и вошел с удовольствием в дом свой, который уютным
мне показался, хотя и не очень квартирой доволен
этой и даже иной раз хочу снять другую квартиру.
Тапочки мягкие, снявши ботинки, надел, шерстяные
после носки, чтобы ноги не мерзли, поскольку не топят
больше в квартире, - весна наступила, - и переоделся
так, как обычно хожу по квартире - в штаны и футболку.
Выпил некрепкого чая, чтоб сон не прогнать, бутербродик
скушал с салями и стал подготовкой ко сну заниматься.
Собственно, что наша жизнь? Лишь набор каждодневных привычек,
что повторяются каждое утро, обед или вечер.
Зубы почистил, умылся, утерся сухим полотенцем,
выключил свет за собой, на цепочку закрыл дверь входную,
в комнате сел на кровать и проверил будильник, чтоб завтра
не опоздать на работу, кровать расстелил, выбрал книгу,
чтоб полистать перед сном, после этого быстро разделся,
ибо прохладно в квартире, скорее в кровать завалился,
что холодна была, сжался в клубок, чтоб согреться быстрее,
после, согревшись, на спину лег, вытянул ноги и книгу
взял и открыл на странице неважно какой, углубился
в чтенье, а после, устав, погасил свет и лег снова в койку.
Собственно, все. День закончился. Можно поставить и точку.
Если б, конечно, не эта проблема: уснуть невозможно
сразу как лег и глаза закрыл. Мысли слетаются роем,
и начинает сознанье гонять их, как пчел по цветочкам,
с темы на тему, обдумывать, припоминать, строить планы,
в общем, работа кипит в голове и конца ей не видно.
В детстве до ста в таких случаях просто пытался считать я
и засыпал очень быстро, до ста не дойдя в своем счете.
Нынче же лечь и уснуть очень быстро - почти невозможно.
Только когда голова станет просто тяжелой от мыслей,
перегородки в сознании ставить начнешь как плотины
мыслям, чтоб их отсекать, чтоб возникли пустоты в сознанье,
в кои бы сон просочился, и чтоб погасил он сознанье.
Собственно, как дзен-буддист поступаешь, но только не с целью
знать просветленье, а сну наконец-то отдать свой рассудок.
Пусть отдохнет. Отдохни же и ты от меня, мой читатель...
май - декабрь 1999 г.