Нежно, медленно, а потом все быстрее, присасывая, втягивая в себя целиком и полностью…

Черт!

Еще. Еще. Ускорился в два раза. Не отводил от нее глаз – видел свое возбуждение в карих зрачках – до истощения, до изрезанных в клочья вен. А еще видел страх – панический, беспощадный.

Комок собирался все гуще и гуще, а воздуха было мало, губу закусил, прищурился – задыхался.

Попроси ее. Скажи ей. Давай.

– Помоги мне, – а движения раз через раз.

И снова испуганный взгляд. Сбившийся, полуистерический голос:

– Что?!

– Опусти глаза. Посмотри на него.

– Нет, псих!

– Смотри на него!

Вздрогнула. Еще несколько секунд цеплялась глазами за его глаза, как утопающий за соломинку, а потом медленно, слишком медленно опустила голову. Вздрогнула, тихий выдох слетел с ее губ.

Господи, да!

Он двигал рукою по своему члену, захлебываясь собственным превосходством, купаясь в ее истерике. Он слышал, как сердце порхает между землей и небом, он вышибал из себя всю злость – толчками, ритмичными выпадами. Избавляясь, выплевывая.

А она смотрела. Так по-блядски пристально и дико, приоткрыв свой грязный рот, разве что не пуская слюни – смотрела. Возможно, проклинала его, или сыпала невербальные заклинания, но это не помогало – Малфой, как и прежде толкался в свой кулак, жуя ее, как конфету, сминая и превращая в ничто.

Быстрей и быстрее, чувствуя близкую, катастрофически-близкую развязку.

Сейчас. Вот так, еще немного.

Снова выпад, подавленный вздох. Один, второй, третий.

Его колотило и сжимало кольцом собственных пальцев, ее взглядами и дыханием.

Быстрей!

Зубы сцепил, расшиб кулак о стену. Не мог больше вытерпеть ни секунды – движение и конец.

– Грейнджер, – невнятно, почти беззвучно, но она все равно расслышала, затряслась, как листочек и подняла глаза.

И кончилась жизнь. Легкие вырвало вместе с грудиной, ребра ломая в труху. Всего скрутило, свело, разрезало – остался только цвет кофе и блестящие слезы на щеках.

Не застонал. Вообще не издал не звука, когда изливался на ее форму. Только читал пустоту во взгляде, внимательно, строчку за строчкой. Странную, безразличную пустоту, от которой мурашки ползли по коже.

Замер, пытаясь восстановить сознание. Шумело в висках и так не хотелось думать.

Густая липкая сперма горела огнем на пальцах, пощипывая, стирая грани, целуя в сознание нежно, без языка. Выдернулись все страхи. Просто – вжик, и нет ничего, только облегчение и светлый разум, готовый к чему угодно.

Драко мог много чего сказать себе в этот момент, но он лишь поправил брюки, одернул рубашку и повернулся к зеркалу, все еще шумно дыша. Капельки пота стекали по шее, в очередной раз оттеняя белизну кожи, а глаза горели живым огнем, как когда-то в детстве. Он нравился себе таким – спокойным, воодушевленным. Казалось, зрачки стали ярче в разы, и серый теперь был не просто серый, а с каким-то голубоватым свечением. Настоящим. Почти ощутимым.

Ухмыльнулся, вспоминая о стоящей рядом гриффиндорке. Она словно во времени затерялась – стояла и молча смотрела в то место, откуда он только что отошел.

– Эй, Грейнджер, ты че там, окаменела?

Девушка не ответила. Малфой пожал плечами, ополоснул руки холодной водой и пошел к выходу, насвистывая какую-то старую мелодию себе под нос.

Гермиона оправила край своей юбки, чувствуя, как сильно ткань колет гладкую кожу колен. Задержала дыхание.

В кабинете пахло чернилами и волшебством. Этот аромат будто бы возвращал ее в Хогвартс пятилетней давности. Она любила занятия по трансфигурации тогда, в одиннадцать, и продолжала любить их сейчас.

– Вы уверены в своем решении, мисс Грейнджер?

Словно забыла о том, что профессор сидит напротив. Тряхнула головой, отбрасывая в сторону все до единой мысли. Они цеплялись за нити разума, путались в завитках волос, грызли зубами кожу, но уходить не хотели.

– Да, профессор. Я все обдумала уже давно.

На самом деле, совсем не думала – сил не нашла. Очистила себя от грязи, вышла из проклятого туалета и направилась в кабинет декана, напрочь забыв о других уроках. Напрочь забыв обо всем.

– Признаться честно, вы огорчаете меня, мисс Грейнджер. Вы ведь так стремились к этой должности, вы хотели ее, вы много работали для этого. Не говоря уже о том, что лучшей старосты для нашего факультета и представить сложно.

Лицо профессора Макгонагалл было обеспокоенным и взволнованным, а вот Гермиона смотрела на нее таким прямым взором, словно и не было ничего внутри.

А, может, и правда не было.

– Вы ведь знаете мою тягу к знаниям, профессор. Я всегда уделяю все свое время учебе. И именно поэтому я сейчас отказываюсь от должности старосты. Я просто хочу больше учиться, мне кажется, что я недостаточно сконцентрирована, – выдохнула, чувствуя свой неизбежный крах. – Профессор, я просто устала, вот и все.

Женщина кивнула, снимая тоненькие очки и откладывая их в сторону. Потом устало потерла пальцами переносицу.

– Это никак не связано со студентами Слизерина?

Слезы защипали радужки глаз.

Просто держи их в себе, Гермиона. Просто держи. Выдавила улыбку:

– Ну что Вы, мы с Паркинсон и Малфоем даже сработались.

– Это хорошо, но все же, Гермиона, Вы уверены, что у Вас все в порядке?

Нет! Нет, не в порядке и уже не будет в порядке!!!

Моргнула, повертела в руках аккуратный металлический значок с выведенной алым цветом буквой «П» – префект. Только дыши глубже.

– Все хорошо, профессор. Спасибо за беспокойство.

Металл звякнул о стол, хлопнула дверь сильней, чем обычно.

А потом была комната девочек и разорванная в клочья подушка.

Будь ты проклят, Драко Малфой. Будь ты проклят.

====== Глава 5 ======

Она не пришла на завтрак.

Драко силился понять, какого хрена он вообще это заметил, пока опустошал свою тарелку с вишней и слушал трескотню друзей.

Нотт что-то пропел себе под нос, на что Малфой улыбнулся, мысленно все еще проклиная грязнокровку за плохой аппетит.

Блейз сел рядом с ним и торжественно поднял вверх свой бокал с тыквенным соком. Заглянул в глаза Драко.

– Ну. С возвращением!

– Чего?

Забини ухмыльнулся:

– Это я не тебе. Твоей улыбке.

Можно было начать разговор и выпытать у друга, что именно значит этот его родительский тост, но не хотелось. Просто было легко на душе, как не бывало давно.

Единственное, что самую малость коробило – отсутствие лохматой макушки за гриффиндорским столом между Уизли и Поттером.

Хотя, нет. Не коробило. Бесило, раздражало, царапало гланды.

В голове промелькнула пугающая мысль – а не могла ли грязнокровка растрепать своим дружкам об их вчерашнем приключении в туалете?

Встретился взглядом с Поттером. Оскалился. Тот лишь равнодушно отвернулся. Не растрепала.

Словно испытывая терпение Малфоя, рядом возник первокурсник в красно-золотом и, дрожа от страха, протянул ему свернутый в трубочку лист пергамента.

– Что это? – буркнул Драко.

Мальчишка вылупил на него свои огромные синие глаза и тихо пробормотал:

– Гермиона Грейнджер просила передать тебе домашнее задание на сегодня.

Малфой приподнял бровь.

Гермиона Грейнджер. Просила. Передать.

– Чего?

Гриффиндорец даже подпрыгнул от неожиданности, когда Малфой вырвал из его рук листок и развернул его.

Тонким почерком на нем было написано эссе для Снейпа, которое по размеру тянуло на целую книгу. Пробежался по строчкам глазами, чувствуя, как в груди закипает жар.

Сучка струсила.

Одним лишь взглядом приказал мальчонке бежать, а потом сжал кулаки от злости.

Зашибись, Малфой. Встречай еще один идеально-дерьмовый день.

«Веточки волшебной рябины нужны, чтобы сделать зелье зеленым. После перемешивания оно приобретет оранжевый оттенок, и тогда можно добавить пару капель касторового масла… Или лирного корня?»

– Черт.

Гермиона выругалась вслух, открыла лежащий на коленках учебник по зельеварению и в очередной раз пробежалась глазами по строчкам. Стало смешно. Ей всегда хватало двух прочтений, чтобы запомнить текст такой длины, а здесь…

«Касторовое масло поможет зелью посинеть, и после этого нужно снова тщательно перемешать его деревянным предметом».

Снова в голове возникли образы, от которых девушка тщетно пыталась избавиться всю предыдущую ночь. Радовало то, что совместных занятий со слизеринцами не было, и за весь день Гермиона ни разу не пересеклась с Малфоем.