— Каково состояние боевого снаряжения?

— Хорошее, Ваше Величество.

— Производство?

— Не останавливается ни на минуту. По вашему приказанию жалованье кузнецов и изготовителей стрел удвоено. Но нам нужно иметь больше мечей и кинжалов для ближнего боя.

— Колесницы?

— Через несколько недель их число будет достаточным.

— Лошади?

— За ними хорошо ухаживают. К началу похода животные будут в прекрасной форме.

— Каково настроение людей?

— Это наше больное место, Ваше Величество, — признал самый молодой из военачальников.

— Ваше присутствие благотворно, но среди воинов продолжают ходить слухи о жестокости и непобедимости хеттов. Несмотря на то, что мы постоянно опровергаем эти глупые россказни, они оставляют глубокие следы в умах людей.

— Даже в умах моих воинов?

— Нет, Ваше Величество, конечно же, нет… Но по некоторым пунктам у нас существуют сомнения.

— Какие?

— Например… Будет ли враг действительно превосходить нас численно?

— Мы начнем с того, что восстановим порядок в Ханаане.

— Хетты уже там?

— Нет, их армия не отважилась продвинуться так далеко вглубь страны. Лишь отдельные отряды внесли смятение в наших провинциях, прежде чем вернуться в Анатолию. Они спровоцировали предательство местных царьков с целью разжечь войну и истощить наши силы. Но все это ничего не значит. Быстрое завоевание наших провинций воодушевит воинов, и мы сможем быстро продвинуться к северу, к решающей победе.

— Некоторых беспокоят… наши крепости.

— Напрасно. Позавчера и вчера десяток почтовых голубей прилетели во дворец, принеся ободряющие известия. Ни одна крепость не сдалась в руки врагу. Все они располагают необходимым продовольствием и оружием и смогут сдерживать вероятные натиски до нашего прихода. Однако надо поторопиться. Мы и так уже слишком опаздываем.

Пожелание, высказанное Рамзесом, имело силу приказа. Военачальники откланялись и возвратились в казармы с твердым намерением ускорить приготовления к выходу войск.

— Какие бездарности, — процедил сквозь зубы Амени, откладывая в сторону тонко отточенную тростинку, которую он использовал для письма.

— Ты слишком строг, — заметил Рамзес.

— Посмотри на них: они напуганы, слишком богаты, привыкли к легкой жизни! До настоящего момента они провели больше времени, отдыхая в садах своих поместий, нежели сражаясь на поле брани. Как они поведут себя в бою с хеттами, единственный смысл жизни которых — это война? Твои военачальники уже мертвы или отступают.

— Ты советуешь их заменить?

— Слишком поздно, да и зачем? Все твои воины одинаковы.

— Ты хочешь, чтобы Египет удерживался от всякого военного вмешательства?

— Это была бы смертельная ошибка… нужно действовать, ты прав. Но ситуация ясна как день: наша победа зависит от тебя, тебя одного.

Рамзес принял своего друга Аша поздно ночью. У Фараона и молодого дипломата очень редко случались моменты передышки. Напряжение в столице становилось все более ощутимым.

Стоя рядом, они оба созерцали из окна кабинета Фараона ночное небо, усыпанное тысячами звезд.

— Что нового, Аша?

— Ситуация ясна: с одной стороны — восставшие, с другой — наши крепости. Противники ждут твоего вмешательства.

— Я сгораю от нетерпения, но не имею права рисковать жизнями моих воинов. Неподготовленность, нехватка оружия… Слишком долго мы жили в состоянии иллюзорного мира. Пробуждение слишком резкое, но спасительное.

— Как я хотел бы, чтобы твои слова дошли до богов!

— Ты сомневаешься в их помощи?

— Сможем ли мы победить?

— Те, кто будет сражаться под моим командованием, будут защищать Египет до последнего вздоха. Если хеттам удастся победить, настанет царство тьмы.

— Ты думал о том, что можешь погибнуть?

— Нефертари установит регентство, а если понадобится — она сама будет править.

— Как прекрасна эта ночь… Почему люди думают только о взаимном уничтожении?

— Я мечтал о мирном правлении. Но судьба распорядилась иначе, и я не буду уклоняться от того, что мне предначертано.

— Судьба может быть враждебна по отношению к тебе, Рамзес.

— Ты больше не веришь в меня?

— Наверное, я, как и каждый, просто боюсь.

— Ты напал на след Моисея?

— Нет. Он словно исчез.

— Нет, Аша.

— Почему ты так уверен?

— Потому что ты и не приступал к поискам.

Аша остался невозмутимым.

— Ты отказался послать людей по следу Моисея, — продолжал Рамзес, — потому что не желаешь его ареста и смертельного приговора.

— Но ведь Моисей наш друг, не так ли? Если я верну его в Египет, он будет приговорен к смертной казни.

— Нет, Аша.

— Ты Фараон, но даже ты не можешь преступить закон!

— У меня и нет такого намерения. Моисей сможет свободно жить в Египте, так как правосудие его оправдает.

— Но… Разве он не убил Сари?

— Это была самозащита. Так свидетельствуют очевидцы.

— Фантастическая новость!

— Займись поисками Моисея и найди его.

— Это будет непросто… В ситуации нынешних волнений он, может быть, прячется в недоступном месте.

— Найди его, Аша.

В плохом настроении Серраманна направился в квартал каменщиков. Четверо молодых евреев, прибывших из Центрального Египта, не задумываясь, обвинили Абнера в шантаже и вымогательстве. С его помощью им удалось получить работу, но какой ценой!

Государственная служба предпринимала жалкие попытки расследования. Сари был подозрительной личностью, но обладал достаточным влиянием, Моисей также стеснял следствие. Смерть первого и исчезновение второго были на руку следствию.

Может, была допущена небрежность к важным показаниям? Серраманна, прежде чем снова вторгнуться в жилище Абнера, задавал повсюду множество вопросов.

Жуя хлеб, натертый чесноком, каменщик рассматривал табличку, испещренную цифрами. Увидев Серраманна, он тотчас спрятал табличку в складках одежды.

— Итак, Абнер, ты занят подсчетами?

— Я не виновен!

— Если ты опять возьмешься за старое, то будешь иметь дело со мной.

— Фараон защищает меня!

— Не зарывайся.

Воин взял сладкую луковицу и съел ее.

— У тебя есть что-нибудь выпить?

— Да, в сундуке…

Серраманна открыл крышку.

— Боги мои, вот чем можно отметить прекрасный праздник пьянства! Амфоры вина и пива… У тебя хороший заработок.

— Это… подарки.

— Как прекрасно, когда тебя любят.

— Что ты от меня хочешь? Я ведь дал показания!

— Это сильнее меня, я люблю твое общество.

— Я сказал все, что знал.

— Не верю. Во времена, когда я был пиратом, мне частенько самому приходилось допрашивать пленных. Многие из них забывали место, где спрятали деньги. Но благодаря силе… убеждения, они в конце концов вспоминали.

— У меня нет богатств!

— Меня не интересуют твои деньги.

У Абнера отлегло от сердца, он, казалось, испытал облегчение. Пока Серраманна открывал сосуд с пивом, еврей засунул табличку под циновку.

— Что ты написал там, Абнер?

— Ничего, ничего…

— Спорим, что это суммы, полученные путем вымогательства у твоих еврейских братьев. Прекрасное доказательство для суда!

Ошеломленный каменщик не протестовал.

— Но ведь мы можем договориться, мой друг; я ведь не судья.

— Что… Что ты предлагаешь?

— Меня интересует Моисей, а не ты. Ты его хорошо знаешь?

— Не лучше, чем кто-либо другой…

— Не лги, Абнер. Ты хотел получить его защиту, значит, следил за ним, чтобы знать, что он за человек, как себя вел и каковы были его связи.

— Он проводил все время за работой.

— С кем он встречался?

— С ответственными за строительство, с рабочими, с…