В отличие от меня, Гарет вышагивает против ветра без единой ряби, портящей линию крыльев. Его спина держится прямо, поза по-военному точна. Ветер любовно ласкает его волосы, разделяя темные пряди так, как это хотели бы сделать мои пальцы. Головы поворачиваются ему вслед, его темное присутствие привлекает всеобщие взгляды. Я гонюсь за ним, словно услужливый, на все готовый, щенок, отчаянно пытающийся угодить ему и желающий хоть пустого обещания, хоть знака реальной привязанности.

Хотя, я не позволяю ему это видеть. Когда он останавливается на краю взлетной полосы и сжимает кулаки под крыльями, я беру себя в руки, поднимаю подбородок и становлюсь по стойке смирно.

- Каковы ваши возражения по поводу моего руководства, курсант? - спрашивает он, повернувшись ко мне и чуть не сбив меня своей грубой силой полного внимания.

Его точеное лицо - невозможное совершенство. Ветер вынуждает меня еще больше ценить эту безупречность тем, что колышет кончики его волос вдоль этих скульптурных скул и губ.

Это действительно несправедливо. Как я могу разлюбить его, если вынуждена видеть каждый день?

Оставить его класс – единственная моя надежда.

Я делаю глубокий вдох, пытаясь игнорировать бабочек в животе. Это физически больно – стоять от него на расстоянии в несколько футов. Не могу это объяснить, я никогда полностью не понимала этого. Что-то внутри меня. Я не могу игнорировать почти вырывающиеся из меня крики: «мой, мой, мой!».

- Я подала прошение по личным причинам, сэр.

Его руки скрещены так, что бицепсы напряжены, и мой рот наполняется слюной. Кожаные ремни, удерживающие клинок на его спине, украшены по праву им заслуженными медалями и благодарностями – символами достоинства, которые остальные преподаватели носят с гордостью. Гарет не нуждается в украшении. Ему достаточно своей собственной потрясающей красоты.

- Так не пойдет, - упрекает он меня . – Объяснитесь.

Мои мысли мечутся в поисках ответа, не слишком далекого от истины.

- У меня недопустимые чувства к кое-кому.

- Недопустимые чувства, - повторяет он.

- Да.

- Какой природы?

- Э-э… романтической? – я не собиралась отвечать вопросом на вопрос, но я просто лгать не умею.

Есть много слов, которыми я могу описать чувства к Гарету. Похоть. Жадность. Благоговение. Романтика - слишком мягкое слово для такого сильного существа.

Гарет надолго замолкает, его взгляд оценивающий. Затем он задает вопрос.

- К кому?

«К Вам!» - хочу я прокричать. «Разве вы не видите, как сильно я вас люблю? Как долго я вам поклоняюсь?».

За его плечом, мне в глаза бросается вспышка изумрудного цвета – отличительно зеленые крылья моего лучшего друга.

- Джойсайю, - выпаливаю я.

- Джойсайю?

- Да.

- Понятно.

Мое внимание привлекает мурлыканье в голосе Гарета, грубый звук снисходительного развлечения, который я никогда не слышала от него прежде. Его мощное тело заметно расслабляется.

Я чувствую, что мои щеки вспыхивают. Могло ли быть более очевидным его облегчение, что я влюблена не в него?

- Думаю, было бы лучше, если бы я и Джойсайя учились раздельно до самого окончания школы, - натянуто выдавливаю я. - Не хочу отвлекаться.

Гарет кивает:

- Разумная просьба.

Моргнув, я в секунду соображаю, что получила желаемое. Сожаление пронзает меня, но я сдерживаю тихий звук боли.

- Спасибо за понимание.

- Вы должны были прийти ко мне раньше.

Возможно. Но я тупо цеплялась за фантазии, желая верить в то, что я и Гарет должны быть вместе… Пока не увидела его с другой женщиной в предрассветные часы.

Я проснулась пораньше, чтобы попрактиковаться, надеясь угодить ему и показать, что достойна стать воином его мастерства и известности. Вместо этого, я увидела его с одной из женщин-инструкторов. Они стояли в тени у одной из стен главного ангара. Его голова склонилась над ней, они разговаривали, язык их тела был слишком интимным и слишком понятным. Нежное утреннее прощание мужчины и его возлюбленной.

- Я прослежу, чтобы Джойсайя был переведен в другую эскадрилью к утру.

Слова Гарета ошарашили, будто меня окатили струей холодной воды.

- Что? - Я выхожу из стойки смирно. – Это меня нужно перевести! Это моя проблема.

- Но потерять тебя - станет моей проблемой, - разумно возражает он, слова порождают во мне надежду, которая мгновенно испаряется. – Джойсайя не такой хороший летчик, как ты.

О Боже. Это не должно было случиться.

- Он не должен быть наказан из-за меня!

- Это не наказание. Это перевод.

Я непроизвольно делаю шаг ближе.

- Лучше вас нет командующего. Перевод куда-либо еще для него шаг назад, независимо от того, считаете вы так или нет!

Блестящие синие глаза незначительно теплеют. Это самое близкое к улыбке из всего, что я видела.

- Спасибо, Анналиса. Но ваша оценка неверна. Каждый инструктор в академии аналогично квалифицирован.

- Вы упускаете главное! Это меня нужно перевести!

- Все уже решено, курсант.

Он прижимает руки к телу и проходит мимо меня, направляясь к казармам.

- Да пошло оно все!

Я бегу за ним.

- Повторите, - приказывает он, резко поворачиваясь, и от этого движения его крылья вздымаются.

- Если вы переведете его, я уйду.

- О нет, вы не уйдете, - уверяет он вкрадчиво, наступая на меня. – Я одобрил ваш разряд и гарантирую, что это никогда не случится.

Я чувствую, как невидимые стены смыкаются вокруг меня. Не могу позволить, Джойсайе платить за мои ошибки. Он никогда не простит меня. Я сама никогда не прощу.

- Все в порядке, сэр. Я справлюсь. Оставьте его.

- После всех неприятностей, что вы пережили?

Гарет останавливается в нескольких дюймах от меня. Я чувствую его тепло, запах кожаных вещей и аромат его тела.

- Подача прошения о переводе. Разговор с капитаном. Проявление неповиновения. И вдруг внезапно, вы можете тренироваться с курсантом, от которого так старались отдалиться? Я в замешательстве, Анналиса.

Мои ладони сжимаются в кулаки, и его взгляд заставляет принять вызов.

- Это не Джойсайя, - процеживаю я сквозь стиснутые зубы.

- Нет? – спрашивает он.

Его взгляд скользит по скрещенным ремням с ножнами, обрамляющими мою грудь, прежде чем скользнуть вверх к моему горлу, а затем к губам. Он снова напряжен, будто ждет худших новостей.

Я счастлива ответить ему. Он загнал меня в угол.

- Это Вы, Гарет. Я влюблена в вас.

Глава 3

- Еще раз, курсант, - рычит Гарет, глядя на меня, пока я медленно (и болезненно) опускаюсь на четвереньки.

Над нами безоблачное небо, а под ногами опасно скалистая земля. Мы тренируемся над пропастью, на узком выступе земли, окруженной резкими обрывами.

- Господи, - бурчит Джойсайя себе под нос, наклоняясь, чтобы подать мне руку. – Что, блять, с ним не так?

Мои зубы сжимаются от жалости, которую вижу в его глазах, той жалости, которую я наблюдаю в глазах каждого в последнее время. Спустя неделю после того как я призналась Гарету в своих чувствах, он делает все возможное, чтобы оттолкнуть меня.

- Пусть сама встанет, - рявкает он Джойсайю, размахивая длинным посохом в руке так, что он свистит в воздухе. Мы боролись на кулаках почти час, гораздо дольше, чем любой другой из курсантов нашей эскадры.

Бетани шагает вперед.

- Я готова к бою, сэр.

- Еще нет, - возражает он коротко, глядя, как я отпускаю руку Джойсайи и встаю.

Сделав глубокий вдох, мгновенно сгибаюсь, резкая боль пронзает меня, не давая встать с колен.

Взгляд Гарета ожесточается.

- Мы все ждем пока кадет Анналиса решит, стоит ли ей присоединяться сегодня к нашему обучению.

Насмешка в его голосе становится последней каплей.

Я ударяю плечом в его корпус, прежде чем осознаю, что делаю. Мое левое крыло взмывает и подныривает под него, выбивая рыхлую почву из-под ног. Мы мчимся к краю обрыва и падаем, кружась в порывистом шквале крыльев, пока широкий каньон устремляется вверх по обе стороны от нас, поглощая, словно в открытый рот. Его тело прижимается к моему, большое, тяжелое и мощное, но я отталкиваю его, ненавидя свою нежеланную физическую реакцию.