Глава 8

Глава 8

Первого краба они нашли когда выходили воды, вдоволь накупавшись. Положив его в предусмотрительно захваченное ведро, Доминик предложил устроить соревнование, и следующие полчаса превратились в беганье наперегонки по берегу и веселую возню вокруг каждого увиденного одновременно краба.

— Всё, не помещается больше, — с сожалением вздохнул Доминик, когда ведро наполнилось. — А жаль.

— Ну, за раз нам больше и не съесть, — уперевшись ладонями в колени, Джерри пытался отдышаться после весьма продуктивной тренировки, — будет повод прогуляться завтра, чтобы булочки сдобными не стали. Ну что, наперегонки до шатра? — предложил, улыбнувшись. — У тебя фора в том, что я без очков и несу ведро.

Мысли, растревоженные Домиником в его голове, конечно, никуда не делись, но Джерри заставил себя отвлечься от них. В конце концов, у него будет время в Лондоне, а вот такого сумасшедшего отдыха, как здесь, может и не получиться больше.

— Ну, давай, — фыркнул Доминик и без предупреждения сорвался с места.

Джерри рассмеялся такому предсказуемому ходу, подхватил ведро и не спеша набрал скорость. Даже с тяжелой ношей он нагнал Хьюза без труда.

Впрочем, соревнование было шуточным, потому Джерри то отставал, чтобы переложить ведро в другую руку, то снова догонял Доминика, то убегал вперед, развивая максимальную для себя скорость и как следует разогревая привыкшие к регулярным тренировкам мышцы.

К шатру они оба подбежали одновременно, раскрасневшиеся и потные.

— А теперь можно и в пресной воде окунуться, соль смыть, — Джерри растянулся на песке. — Ты знаешь, а я уже привык голяком ходить, как теперь себя в штаны и пальто засовывать, не представляю, — с грустью протянул он, и отчаянно почесал шею. — Но к щетине не привыкну никогда.

— Так возьми тесак, он вроде заколдован, должен быть достаточно острым, — посоветовал Доминик. — А в шатре зеркало есть, принести?

— Тащи, — кивнул Джерри, подумав. — Надо хотя бы попробовать.

Бриться насухую огромным ножом было поначалу крайне неудобно, но вскоре он приспособился и даже умудрился ни разу не порезаться. Правда, кое-где остались клочки щетины, но Джерри решил, что в данных обстоятельствах это не существенно.

— Вот, так-то лучше, — кивнул удовлетворенно.

— Красавчик! — насмешливо протянул Доминик и кивнул на его пах. — А там?

— Ага, — протянул Джерри, — давно мечтал евнухом стать. Ну и потом, — он придирчиво оглядел свой пах, — если тебе мои волосатые яйца мешают, ты их и брей!

И протянул Доминику тесак, глядя не то насмешливо, не то испытующе.

— Ну нет, я боюсь, — открестился Доминик. — И потом, у тебя же потом всё чесаться будет. И заметь, я даже не пытаюсь воспользоваться удачным предлогом, чтобы тебя полапать, — он пристально посмотрел на Джерри, причем насмешки в его взгляде почти не было.

— А сильно хочется? — быстро спросил Джерри. — Полапать?

— Джерри, если я начну описывать всё то, что хотел бы с тобой сделать, боюсь, половину ты не поймёшь, а от второй половины с криками залезешь в океан, потому что острова, чтобы убежать, тебе уже не хватит, — вкрадчиво и на полном серьёзе ответил Доминик, чувственно прищурившись.

— Ну так ты все-то не рассказывай, с малого начни, — тем же тоном ответил Джерри.

Он и сам не понимал, почему никак не дает Доминику уйти от опасной темы чувственности и желаний. Видит бог, если б Хьюз согласился побрить его яйца, он бы не сопротивлялся ни минуты, и даже перспектива лежать перед ним хрен знает сколько времени с по-блядски раздвинутыми ногами нисколько не смущала, а наоборот, вызывала странное, ни на что не похожее волнение.

Доминик долго смотрел на него пронзительным, испытывающим взглядом, а потом шагнул ближе, вынул из рук тесак и сказал почти в самые губы:

— Ложись. Я сделаю это, а потом уже поговорим.

Джерри, будто загипнотизированный его взглядом, гулко сглотнул и медленно опустился на песок, с некоторой обреченностью отмечая, что Доминик еще ничего не сделал, а член уже начал медленно, но верно вставать.

Доминик покрутил тесак и задумчиво поводил острием по руке от запястья до локтя.

— Предупреждаю: в твоих интересах не дергаться, — сказал, опускаясь возле Джерри на колени. — Тогда, возможно, останешься с яйцами.

— В свете отсутствия магии и медикаментов очень своевременное предупреждение, — пробурчал Джерри.

Он широко развел ноги, шалея от собственного бесстыдства и приподнялся на локтях, чтобы не пропустить ни единого мгновения. И все же не смог сдержаться и чуть дернулся, когда Доминик отогнул его член в сторону, прижимая к бедру и ладонью прикрывая от острого лезвия, обжегшего холодом лобок. И тут же пожалел о том, что не закрыл глаза — увиденное им зрелище было настолько возбуждающим, даже несмотря на угрожающих размеров тесак у его яиц, что кровь бросилась в пах, и окрепший член высунул головку из-под защищающей его руки.

Доминик будто бы не обратил на это внимания, смотрел все так же сосредоточенно в то место, куда собирался направить тесак дальше, но его пальцы на члене дрогнули, сомкнулись на стволе под головкой, удерживая в стороне, и Джерри едва не вскрикнул — настолько обжигающе приятно было это совершенно не ласкающее прикосновение. Тем временем тесак снова прошелся по коже, вот только Джерри этого почти не заметил — все ощущения были сосредоточены в члене… который Доминик вдруг отпустил. Позволил тяжело шлепнуться о свежевыбритую кожу, полюбовался несколько секунд и аккуратно тремя пальцами взялся за яйца.

От такой нежной и в то же время твердой хватки у Джерри перед глазами запрыгали мушки. Член предательски потек, оставляя на бритой бледной коже влажные следы, и только тесак, мелькавший в опасной близости от яиц, не дал ему дернуть бедрами, стремясь усилить контакт с хьюзовской рукой.

Доминик же с методичностью опытного садиста и отстраненностью невозмутимого медика расправил складки, оттянув кожу, помедлил, примериваясь, а потом медленно повел по яйцам острым, как бритва, возбуждающе холодным лезвием. Жесткие черные волоски послушно сыпались на бедра, скатывались с них на песок, и, сбрив все, что можно было, Доминик нагнулся, подул на слегка расцарапанную кожу и вдруг прижался к ней губами.

— А… — Джерри задохнулся воздухом.

И попытался было выбраться из-под Доминика, но тот только сильнее надавил ему на колени, разводя еще шире.

— Еще не все сбрил, лежи! — строго сказал, снова поднимая нож. — Потом надо будет смазать чем-нибудь, иначе точно обчешешься.

— Ага, — голос сорвался почти на сип, потому что Доминик переместился с яиц на гладкий лобок, и из мыслей голове осталась только одна: вот сейчас, еще чуть-чуть, и член окажется у него во рту.

Руки Джерри подломились, и он откинулся на спину, закрывая глаза. Шутка затянулась, и нужно было встать, свести ноги, но сейчас Джерри не смог бы это сделать ни за что на свете. Тело вдруг вспомнило, что слишком давно не получало чувственного наслаждения, и легко выиграло битву с разумом — сейчас было неважным, женщина с ним в постели или мужчина — главным были ласковые руки и умелый язык.

А в следующую секунду он это почувствовал — обжигающе горячее, влажное и шокирующе-прекрасное прикосновение языка к головке. Джерри подбросило как на песке, как от электрического разряда, а из горла вырвался изумленный вздох. Он так много раз представлял себе, какого это, но даже не думал, что это настолько восхитительно. Между тем на член снова легли пальцы — Доминик приподнял его, чтобы было удобнее, и когда Джерри понял, что тот собирается сделать, то был вынужден закусить кулак, чтобы не застонать в голос. Член был готов вот-вот лопнуть от распирающей его крови, взорваться спермой при первом же прикосновении, а сам Джерри — заорать на почему-то медлившего Хьюза.

"Давай же! Давай!" — умолял он его мысленно.

И Хьюз услышал — опалил дыханием мокрую от смазки головку и сразу, без заминки, взял глубоко в рот, позволив члену плавно скользнуть в горло, потеревшись обо все судорожно сокращающиеся стенки.

Джерри заскреб руками по песку, набирая пригоршни и что есть силы сжимая пальцы. Доминик шумно выдохнул ему в живот и сглотнул, сжимая горлом член. Джерри вскрикнул, пытаясь упереться пятками, но они скользили по песку, и ноги разъезжались. Колени дрожали, а в паху творилось что-то невообразимое: настолько острым и непривычным было удовольствие. Джерри положил руку Доминику на затылок, но не пытался руководить, а выражая благодарность. Это был первый минет в его далеко за сорок, и сделала его не жена. Мишель бы упала в обморок, только дотронувшись до члена рукой, горько подумал Джерри, и это была его последняя связная мысль — после минутной заминки Доминик чуть приподнялся, почти выпуская член изо рта, а потом снова опустился вниз, утыкаясь носом в чувствительную после бритья кожу.