Глава 3

Джерри просыпался медленно и неохотно, словно сквозь липкую вату выбираясь из забытья. Поначалу он не мог вспомнить, где именно находится, и лежа с закрытыми глазами, удивился, почему в его спальне слышен шум моря. Но потом подобно приливу накатили воспоминания: свадьба Кэтрин, зачарованный подарок и загорающий на пляже Хьюз.

Мысль о находящимся с ним в одной кровати мальчишке прогнала остатки сонливости, и Джерри резко распахнул глаза.

Доминик спал, раскинувшись на кровати, абсолютно, неприлично и даже вызывающе голый. На его лице виднелись потеки не до конца смытой вчера косметики, на плечах белели крупинки соли и песка, а на выбритом под ноль лобке мирно покоился возбужденный член.

Первым порывом было укрыть его. Стараясь не сильно глазеть, Джерри схватил валяющееся у них в ногах покрывало и поспешно накинул на Доминика. Но тот тут же сбросил его, что-то недовольно пробурчав во сне, и потянулся рукой вниз, к паху.

Джерри как завороженный смотрел, как длинные пальцы привычным и чуть ленивым жестом сжимают член, скользят вместе с кожей вверх, обхватывая головку, и так же медленно опускаются вниз, к основанию, полностью обнажая влажную розовую плоть.

Нужно было или разбудить Доминика, дав тому понять, что у его спектакля есть невольный зритель, или осторожно выйти из шатра и потом сделать вид, что ничего не видел. Но Джерри со стремительно растущей паникой понимал, что не может сделать ни того, ни другого. Сглотнув, он облизал обветренные губы и старался дышать тихо и спокойно, чтобы ненароком не выдать своего бодрствования.

Между тем Доминик протяжно выдохнул во сне, пожевал губами, толкнулся членом в кулак, и Джерри отрешенно заметил, что тот дрогнул и встал окончательно, приподнимаясь над животом. Пожалуй, было самое время забрать вчерашние слова назад: хер у Хьюза вполне "дорос", если можно так сказать, и даже, наверное, "перерос".

И тут он с ужасом понял, что вчера ошибся в своих суждениях не только он. Собственный член, явно доказывая, что еще очень даже "не отсох", дернулся, наливаясь кровью. В лицо Джерри тут же бросилась краска, жарко затапливая от корней волос до самых плеч. Он привстал было, чтобы выбраться наружу, но вовремя остановился: невозможно было покинуть шатер, не потревожив Доминика. Оставалось только одно — вжиматься болезненно напряженным членом в простыню и неотрывно смотреть, потому что отвести взгляд оказалось выше его сил.

К счастью, до откровенной дрочки дело не дошло — Хьюз крепко спал, а потому контролировать свои действия не мог. Но Джерри с лихвой хватило и его судорожных отрывистых толканий в кольцо пальцев и негромких вздохов. А потом случилось неизбежное. Под пристальным взглядом Джерри член Доминика дрогнул, запульсировал и выплеснул на поджарый живот обильную белесую струю. Доминик удовлетворённо вздохнул, расслабился и задышал ровно и глубоко.

По крыше шатра гулко застучал короткий тропический ливень. Доминик, не просыпаясь, нащупал лежащее неподалеку одеяло и укутался в него, как в кокон, продолжая крепко спать. А Джерри, повернувшись к нему спиной, никак не мог заставить себя хоть чуть расслабиться и задремать. Собственный стояк давно опал, оставив в яйцах тянущее чувство неудовлетворенности, но беспокоило его вовсе не это. Сказать, что Джерри был в растерянности — значит промолчать. Джерри был сокрушен произошедшим. Пуританское воспитание и не менее строгая атмосфера в собственной супружеской спальне сейчас кричали на все лады, что увиденное только что неправильно, грязно, непристойно, но тело вопило о другом…

Испугавшись собственной, такой неправильной в его понимании реакции, Джерри поспешно натянул трусы и опрометью кинулся под тугие струи дождя, уже нисколько не заботясь о том, разбудит он Доминика или нет.

* * *

Доминик проснулся от душной влажности и запаха сырости. Дождь на тропическом острове редко приносит прохладу, вот и сейчас было по-прежнему жарко, вот только пот больше не спешил высыхать, даря облегчение, а наоборот, скапливался на коже вместе с оседающей на ней водой.

Решив, что дело исправит только купание в море, Доминик откинул покрывало и поморщился, обнаружив на нем свежие пятна от спермы. Кажется, ночью ему снилось что-то интересное. Он поднапряг память, и та услужливо подкинула ему пару образов — определенно знакомых, к слову. Настолько, что Доминик даже усмехнулся и, не озаботившись одеждой, пошел искать их прототип.

Джерри неспешно бежал по кромке воды и песка вдоль пляжа. Остров был совсем крошечный, и вся береговая линия вряд ли превышала в длину несколько миль. Впрочем, этого расстояния вполне хватило и для хорошей утренней разминки, и для того, чтобы избавиться от ненужных мыслей. Настроение улучшилось, а голова прояснилась, и Джерри увеличил темп почти до максимального, заканчивая круг и собираясь с разбегу прыгнуть в ласково льнущее к ногам море… И застыл как вкопанный, даже не обращая внимания на резко сбившееся дыхание и загудевшие мышцы ног: в паре десятков метров от него возле воды стоял абсолютно голый Доминик, подставив тело под капли дождя. Судя по мокрым волосам, он только что купался, и теперь ждал, пока соль смоется пресной дождевой водой.

— Слушай, — не выдержал Джерри, — тебя не учили, случаем, что сверкать своими гениталиями перед посторонними — неприлично?

— Слышал что-то такое, — невозмутимо отозвался Доминик, не открывая глаз. — Но речь тогда абсолютно точно шла про женщин, а их я в округе не наблюдаю. Так что есть отличная возможность хорошенько подзагореть, и я не собираюсь её упускать.

— Пока я застрял на этом проклятом острове, — прорычал Джерри, едва сдерживая себя от того, чтобы не съездить кулаком по ухмыляющейся смазливой мордашке, — сверкать голым задом ты не будешь. Не нравится — иди на противоположную сторону, но чтоб твоих лысых яиц я перед своими глазами не видел, ясно?

На этот раз Доминик всё же удостоил его взглядом — презрительно-насмешливым и очень неприятным.

— Надо же… — протянул язвительно. — А вы у нас, оказывается, ханжа. Лысые яйца ему мои не нравятся, скажите пожалуйста! Не нравятся — не смотри! Или сам вали на противоположную сторону, мне опрелости от мокрого белья не нужны!

— Я-то свалю! — окончательно выходя из себя, рявкнул Джерри, — только вот не зови на помощь, когда жратва кончится!

И развернувшись, стремительно рванул прочь от этого проклятого пляжа и ехидно ухмыляющегося Доминика, пообещав себе, что по возвращении домой обязательно найдет автора этой милой шутки и устроит ему шикарный отпуск в лучшем номере семизвездочного отеля под названием тюрьма строгого режима.

Доминик проводил его взглядом и нахмурился. Ну вот почему обязательно надо всё усложнять? Попросил бы по-хорошему — неужели он отказал бы? Так нет, надо орать, приказывать, пылить…

— Да пошёл ты, — выплюнул Доминик в воздух и, круто развернувшись, отправился к столу. — Ещё посмотрим, у кого первым кончится еда!

Весь день Джерри бездумно купался в море, загорал и спал в тени раскидистой пальмы. Он нашел несколько банановых деревьев со спелыми гроздьями и финиковую пальму, усыпанную вкусными плодами. Годы службы в Офицерате и частые командировки научили быть неприхотливым в еде, потому он с удовольствием поел фруктов и продолжил получать наслаждение от неожиданного выходного. Но к вечеру ленность и разнеженность куда-то пропали. По мере того, как солнечный диск катился к горизонту, Джерри стали одолевать липкие и привязчивые мысли, одна страшнее другой. Ему мерещились то напавшие на Доминика акулы, то неведомые похитители, то сам наследник Хьюзов, свалившийся с тропической лихорадкой. Понимая, что случись что с этим недоделанным нудистом, Франко Хьюз, отец Доминика, оторвет ему голову, не забыв сначала загубить его репутацию, Джерри несколько тяжеловато поднялся с песка и неспешно пошел к их импровизированному лагерю.

Оказалось, тревожился он зря. Джерри прошел ещё только половину пути, когда услышал какой-то звук. Мощным сильным голосом Доминик чисто и звонко выводил гаммы, распеваясь. На концертные кошачьи вопли это не было похоже совершенно.