- Ты мне веришь?

Кивает, но я чувствую, как его челюсти под моими пальцами крепко сжимаются.

* «Cito!» в переводе с латинского языка означает «срочно!».

**Лейкоцитоз — изменение клеточного состава крови, характеризующееся повышением числа лейкоцитов. Причины патологического лейкоцитоза - инфекционные заболевания, воспаление.

***Ско?рость оседа?ния эритроци?тов (СОЭ) — неспецифический лабораторный показатель крови, отражающий соотношение фракций белков плазмы; изменение СОЭ может служить косвенным признаком текущего воспалительного или иного патологического процесса.

- Все будет хорошо.

Пытаюсь улыбнуться, но так и представляю, как фальшиво сейчас играю.

Я стою в кабинете Соколова, который час. Пришли развернутые анализы Егора Щукина. Его осмотрели врачи и заключили, что стоит проводить повторную операцию и заменять пластины одного сплава материала, на другой. На металлоконструкцию, поставленную ему ранее, началась реакция отторжения трансплантата.

- Виктория, не стоит так переживать. Это человеческий организм, тут не угадаешь. Парня прооперируют и вскоре, вы уже будете иметь возможность возобновить занятия и ставить парнишку на ноги.

Врач проявлял человечность и это поражало. Я, было, считала его полной сволочью.

- Риски?

Захотелось заткнуть уши и запеть детскую песенку. Не хочу слышать, не хочу понимать, не хочу проводить ближайшие часы в страхе.

- Именно.

Он кивает на бегущие строчки знаний в моих глазах.

- Ты и сама знаешь.

Ненавижу этот переход на – ты! Я не маленькая девочка, я в состоянии справится со своими проблемами сама!

- Оперирующий хирург?

- Я.

Держу пари, мой взгляд ожесточился. Мужчина нахмурился, но промолчал. Если что – то пойдет не так, я сотру его в порошок. Его и всю эту больницу. Потому что здесь безобразно вели картотеку, гуляли с поста, распивали спиртные напитки, домогались до персонала. Я знаю, куда бить Соколов, и я ударю, читай это в моих глазах.

- Подождете здесь?

- Нет.

Бреду под дверь операционной. За красную линию стерильности меня не пропустят, да я и не горю желанием. Помочь я ничем не смогу, а путаться под ногами дело глупое. Привозят Егора, ставя каталку у стены. Премедикация* должна подействовать.

- Тебе все объяснили?

Вы видели взгляд затравленного зверя? Страх уродское чувство, поражающее мозг, сердце, внешность. Ты становишься похож на восковую фигурку, поднесенную к пламени свечи.

- Да, опять операция.

Пытается скрыть, но дрожь его рук очевидна.

- Егор.

- Виктория Юрьевна, не трудитесь.

Убираю руки, пряча их в карманы. Я для него никто, такой же «белый халат», как и все мучители вокруг.

Пытаюсь отойти.

- Вик? – парень накручивает на пальцы край белой ткани на юбке моего халата, - у тебя такой вид, что ты готова их всех тут уничтожить. Не изводи себя так, хорошо?

Что происходит? Пациент меня утешает?

А нахожусь ли я тут в качестве врача, или в качестве родственника пациента?

- Хорошо, - киваю.

Опять вру, за полтора часа хода операции, я выгрызу здесь стены и пол. Парня увозят, а на меня наваливается такая запредельная усталость, что пошатываясь, я сползаю по стене. Пять минут, я благодарю Бога за то, что сюда никто не входит и не видит столь очевидного проявления моей слабости.

Инфицирование, сепсис, тромбоз….

Каждое возможное осложнение состояния Егора, распинает сердце ножами. Бьюсь затылком о шершавую поверхность стены и, переползая с корточек на колени, делаю рывок вверх.

Не слабая? Чушь, любая любящая женщина становится уязвимой, как обнаженный нерв.

Но я не слабая!

* Премедика?ция (от лат. pre — перед; лат. medicamentum — лекарство) — предварительная медикаментозная подготовка больного к общей анестезии и хирургическому вмешательству. Цель данной подготовки — снижение уровня тревоги пациента, снижение секреции желез, усиление действия препаратов для анестезии.

Делаю еще один шаг на выход, растирая слезы, пачкая белую ткань черными разводами. Стирая лицо до ссадин. Здесь у парня лишь я, и потому должна привести себя в порядок и встретить его с ободряющей улыбкой на лице, даже если для этого придется пришить кожу щек к зубам!

Глава 13.

Руки доброй женщины, обвившиеся вокруг шеи мужчины, — это спасательный круг, брошенный ему судьбой с неба.

Джером Клапка Джером.

Я как истукан стояла посреди пустой палаты и боялась сделать шаг в сторону, во избежание мнимого расстрела.

Один час.

Всего один.

Шестьдесят минут.

Три тысячи шестьсот секунд.

Это странное чувство в груди, словно твое сердце препарируют изнутри голыми руками. Я не знала, что такое любовь, и не думаю, что к парню у меня было влечение. Я просто обещала ему, что он выживет, что будет ходить, что будет все в порядке. А на деле я таких дел понаделала, что самой становится стыдно.

Неадекватное поведение с моей стороны, я же видела столько тяжелых судеб, поломанных людей, смертей, криминала. И что происходило теперь? Я стою как растерянная девочка и впервые не знаю, куда себя деть.

- Виктория Юрьевна?

В палату вошла Оля, видимо все, поняв без слов.

- Хотите чаю? С ромашкой.

Перевожу на нее задумчивый взгляд. Красивая девушка, примерно моих лет, с забавным белым хвостиком на затылке. Стройная фигура, белый халат. Все как у всех.

- Давай.

Голос хрипит, то ли от слез, то ли от спазма.

Оля приносит в палату две чашки чая и сев на кровать Егора, похлопывает по месту рядом с собой, мол, давай садись. А я хочу вылить на нее кипяток, потому что она разрушила идеально разглаженные мной простыни, приготовленные к возвращению Егора Щукина.

Сажусь, просто потому что ноги больше не держат. Как не странно рука не дрожит, уже хорошо. Я врач, у меня всегда должна быть твердая хватка.

- Час прошел?

Киваю.

- Скоро привезут.

Она мне правда нравилась, от девушки веяло какой - то душевностью и покоем. Такие раньше становились сестрами милосердия, и в военные времена вселяли надежду в души раненых. Добрые, с мягким взглядом, и большой душевной теплотой.

- Надеюсь.

Незаметно даже для меня самой, по щеке скатилась слезинка. Всего одна, но от того, наиболее горькая.

- Не плачьте, - Ольга смахивает влагу с моих щек, - вы такая сильная девушка, вы не должны расстраиваться.

Опять это определение – сильная девушка. А сейчас хотелось быть слабой. Не быть одной в огромном мегаполисе равнодушных людей. Только теперь пришло осознание, что легко было носить статус неуязвимой, когда за спиной была железная поддержка Николая Константиновича.

- Я буду в порядке.

Пытаюсь улыбнуться в ответ на заботу.

- Не сомневаюсь.

Ухмыляюсь. Так на меня реагировали многие люди, уж не понимаю почему. Во мне веса килограмм пятьдесят, обычный рост, простые зеленые глаза. Я не владела рукопашным боем, не имела пистолета в потайном кармане брюк. Была просто обычной русской девчушкой, двадцати пяти лет.

- Вы давно знакомы?

Скользкий путь. Несколько раз сглатываю, смачивая пересохшее горло.

- Пару месяцев.

- А до этого никогда не виделись?

- Нет, ни разу.

Вздыхает.

- А кажется не так.

- Почему?

Помешиваю ложечкой чай, пытаясь не стучать по стенкам стеклянной кружки. Мне нравится тишина в палате.

- Вы выглядите влюбленными.

Часть чая проливается мне на руки. Это не от услышанного, это от того, что я почувствовала, в ответ на ее слова.

- Тебе показалось.

- Вы хорошая. Здесь все такие жуткие снобы, а вы действительно вкладываете в работу душу. Это заметно.

Девушка похлопывает меня по руке и стирает заранее приготовленными салфетками влагу с моей ладони. Хочу сказать ей спасибо и за чай, и за то, что заняла хоть чем – то мое время, но резко замолкаю. В коридоре слышится стук колесиков каталки. Оля ободряюще сжимает мои плечи и открывает дверь.